— Наталья. Слушайте меня, вы не умрете, никогда не умрете, до тех пор, пока я рядом. Вы освободили меня от данного слова, но я вас не освобождаю. Мы обвенчаемся. Здесь и сейчас. Вы станете моей женой, и тогда никакой оборотень не сумеет добраться до вас.

— Вы защитите меня? Вы и вправду этого хотите?

— Да.

Обряд венчания много времени не занял. Приняв во внимание болезнь госпожи Камушевской, отец Амвросий совершил таинство прямо в комнате. Невеста лежала на кровати, жениха больше волновало состояние нареченной, нежели молитвы батюшки, свидетели — Федор и Мария — жались к двери. Однако, тем не менее, обряд был обрядом, и слова, произнесенные отцом Амвросием, навеки привязали Аполлона Бенедиктовича к хозяйке темного поместья. А у него даже кольца не нашлось, чтобы надеть на палец невесты. Позор.

Тимур

В другое время, в другом месте, в другой компании Тимур и вел бы себя по-другому, но этот остров, этот полуразваленный дом с претензией на аристократизм и господин Егорин, как нельзя лучше подходящий и к острову и к дому, раздражали неимоверно. Особенно Егорин. Откуда он только выполз такой хороший и вежливый.

— Лучше спроси, зачем. — Посоветовала Сущность, которой Марек тоже пришелся не по вкусу. В кои то веки Тимур с Сущностью согласился, уж больно вовремя Егорин нарисовался, выскочил этаким чертиком из табакерки в самый подходящий момент, позвонил, пригласил, пришел, улыбнулся пару раз, а Ника, дурочка, и растаяла. Впрочем, чего от девчонки, которая столько всего пережила, ждать-то, ей в каждом прохожем принц заморский мерещится, а уж Марека словно специально на эту роль готовили. Королевич высшего сорта.

И Салаватов, во избежание возможных эксцессов — уж больно кулаки чесались при виде господина Егорина — решил погуляться вокруг дома, а то приехали незнамо куда. Надежно укрытая зарослями бурьяна тропинка извивалась вокруг дома, и вполне логично вывела к дому, но с другой стороны. Понятно, здесь ходу нет.

— Ваш друг… Он очень специфическая личность. — Голос Марека журчал ручейком. — Вы в нем уверены?

Вот и послушал соловьиное пение, хотя это даже интереснее будет, всегда любопытно узнать, чего о тебе умные люди думают.

— Вполне. — Ника, кажется, недовольна.

— Не поймите меня превратно, просто не хотелось бы, чтобы столь очаровательная девушка, моя сестра… Не сочтите за наглость, но мне действительно хотелось бы назвать вас своей сестрой, в память о маме… Так вот, мне даже подумать страшно, что моя сестра может стать жертвой какого-нибудь прохиндея!

Вот урод! Страшно ему, видите ли. Да Тимуру на фиг не нужны ни остров, ни дом, ни сама Ника с ее наследством. Да завтра же он уедет, а эти пускай сами разгребаются со своими родственными связями. Сто против одного, Егорин быстро Нику в постель уложит, не даром смотрел на нее, точно кот на свежие сливки, разве что не облизывался при этом. А она и рада.

— Тимур не такой. — В голосе Никы не доставало уверенности, и Марек моментально это учуял.

— А вы уверены? Ни один мошенник не похож на мошенника…

Правду говорит, однако. Вот сам господин Егорин похож на аристократа, а ведет себя, точно последний проходимец.

— Вы теперь состоятельная леди… Не стоит забывать о деньгах, в современном мире они много значат. К тому же вы столь добры, столь доверчивы. К великому моему прискорбию, именно люди, подобные вам, легко становятся жертвами разного рода аферистов. Что вы знаете о своем… друге? — Перед словом "друг" Марек сделал ощутимую паузу. Намек и отнюдь не прозрачный. — Откуда он появился в вашей жизни. Простите, ради Бога, если я вторгаюсь в личные… симпатии, однако, отныне моя обязанность — заботится о вас.

— И о вашем состоянии. — Хмыкнула Сущность, Тимур молча с ней согласился.

— Вы такие разные, — Марек разливался соловьем, — я просто не в состоянии поверить, что вас мог заинтересовать подобный тип…

— Тимур — жених моей сестры. Был женихом. — Поправилась Ника. — С Ларой случилось несчастье.

— Да, да, конечно, конечно. Алексей Владимирович рассказывал об этой трагедии. Примите мои соболезнования. Что может быть ужаснее потери близкого человека! Я слышал, будто вашу сестру убили почти у вас на глазах! Тимур, должно быть, очень сильно любил ее, если все это время был рядом с вами. Приношу свои извинения за слова в его адрес, теперь я все понял, все осознал… Он поддерживал вас в трудное время, а я…

— Тимур все это время сидел. — Ехидно заметила Сущность, — он самому себе был не в состоянии организовать поддержку.

— Может, не надо? — Попросил Салаватов.

— А кто тебе кроме меня правду-то скажет? — Почти искренно возмутилась Сущность. — Так и будешь плавать в море розовых соплей, вытирая слезы васильковым парусом надежды…

Злая она, Сущность, вернее оно. Злое оно, но справедливое. А разговор с каждой минутой становился все интереснее. Подслушивать, конечно, не хорошо, но иногда весьма и весьма полезно.

— Хотя… Постойте-ка! — В голосе Марека появилось удивление, граничащее с ужасом. — Но ведь Алексей Владимирович упоминал, что причиной трагедии стал именно жених вашей сестры!

— Да.

— И этот человек сейчас находится рядом с вами? Убийца и садист, лишивший жизни близкого вам человека?

— Это ошибка. Тимур не виноват.

— Неужели?

— Да. Не виноват. Это из-за меня следствие… ошиблось. И Тимур… он…

— Сел.

— Сел. — Повторила Ника. Ника-Доминика, смешная девочка с зелеными глазами и хвостиками, которая вынуждена оправдываться перед каким-то непонятным типом, что выдает себя не то за родственника, не то за претендента в женихи. Последняя мысль Тимуру не понравилась, причем настолько не понравилась, что руки сами сжались в кулаки.

— Только он не виноват. — Поспешно напомнила Ника и, словно опасаясь, что Марек не поймет, добавила. — Не виноват.

— Сложно поверить.

Сомнение этого хлыща раздражало. Да кто он такой, чтобы судить?

— Козел. — Выдвинула гипотезу Сущность. — Козел и бабник. Слышишь, как охмуряет?

— Слышу. — Мысленно отозвался Салаватов. — Заткнись.

— Для меня, конечно, достаточно одного вашего слова, но… Даже если он, как вы говорите, был не виновен в смерти вашей сестры — я искренне опечален этой трагедией, жаль, что мама так упорно боялась встречи с вами, многих бед можно было бы избежать… Да… Но, простите за назойливость, вы не допускаете мысли, что он умело задурил вам голову, прикидываясь невинной овечкой?

— Зачем?

— Чтобы отомстить. Может статься, что именно в вас он видит причину… ошибки следствия. Именно вас винит в том, что ему пришлось отбывать наказание за преступление, которого он не совершал.

— И что?

— И то, — теперь голос Марека был