– В конце концов, печенку Маруське вы должны передать сами! – заявила она. – К тому же мне интересно – узнает она вас или нет?

Кошка, конечно же, узнала Агасфера. И оценила его гостинец. Мурлыча так, что ходуном ходили ее довольно поджарые бока, она мгновенно расправилась с печенкой, а затем без ложной скромности устроилась на коленях посетителя.

Решив не злоупотреблять положением гостя, Агасфер вскоре стал собираться домой. Целуя холодные пальчики хозяйки, он посмотрел ей в глаза и поспешно ответил на невысказанный вопрос:

– Конечно, Анастасия Васильевна, я непременно загляну к вам – если вы не возражаете, разумеется – как-нибудь еще…

– Например, в воскресенье? – запросто предположила Стеклова.

– Увы, Анастасия Васильевна, в пятницу я, скорее всего, уеду по делам. В Берлин. Но, как только вернусь, непременно навещу вас!

– Мы с Маруськой будем вас ждать! – заявила Стеклова и тут же мило покраснела.

Уже спускаясь по лестнице, Агасфер помрачнел, вспомнив слова дворника Семена о лавочниках, оскорбительно относящихся к Настеньке. Скорее всего, она жила на маленькое пособие, выплачиваемое выпускницам Смольного института благородных девиц, да на заработки от переписки статей, перепадающие ей от случая к случаю. Бледное, исхудавшее лицо и тонкие пальчики говорили о том, что Анастасия Васильевна живет впроголодь. Вот уже и на содержание ее кто-то, по рассказам дворника, пробовал взять.

Как ей помочь, Агасфер пока не знал. Предложить ей денег взаймы нечего было и думать; в таком случае дверь ее квартирки захлопнется перед его носом навсегда! Повезти ее, допустим, на конные скачки и организовать выигрыш по ее билету?

За всеми этими мыслями Агасфер не сразу заметил, что рядом с ним, кося лиловым глазом, уже с минуту перебирает тонкими ногами вороной рысак, а с кучерского облучка доносится:

– А вот на рысачке с ветерком прокатиться, барин… Пожа, пожа!

Посторонившись, Агасфер махнул рукой: на рысаке, так на рысаке – где наша не пропадала! Коляска остановилась, и, забираясь в нее, он вдруг обратил внимание на знакомый профиль извозчика. Это был Медников! Одетый по полной форме петербургского лихача, с часами на спине для удобства господ седоков – но он!

– Медников! Евстратий Павлович! Ты откуда взялся? Что за маскарад?

– Откуда взялся, интересуетесь? Оттуда и взялся, что от моих робят-филеров еще никто не уходил. – С этими словами Медников привстал, оглушительно свистнул, щелкнул кнутом над крупом рысака, и тот сразу пошел так скоро, что Агасфер завалился назад.

– Но я уже оставил того пузана в тирольской шляпе, когда неожиданно для него сел на извозчика! – продолжал недоумевать Агасфер. – Нешто он пешком за ванькой полгорода отмахал?

– Когда слежка по-сурьезному поставлена, за объектом непременно не один, а несколько человек топают! – назидательно пояснил Медников. – Вот вы, господин Агасфер, только самого приметного и засекли, в тирольской шляпе. А за ним, по другой стороне улицы, шел еще один человечек мой. А по параллельной улице извозчик наш все время катился – именно на тот случай, ежели объект умным себя вообразит и попытается конным способом от наблюдения уйти.

– Здорово, Евстратий! – искренне похвалил Агасфер. – Многому мне, видать, учиться придется – рядом с такими людьми!

Довольный похвалой, Медников не утерпел, похвастался до конца:

– А когда мне в командный пункт телефонировали о направлении вашего движения, я по карте ваш маршрут, господин Агасфер, высчитал, велел рысачка заложить, да прямо на ваш бульвар и поехал! Близко не подходил, чтобы не мешать, а после вашего свидания – милости просим, ножки поберечь!

Это Агасферу уже не понравилось. Сдвинув брови, он поинтересовался:

– А про бульвар и адрес моей… моей знакомой откуда узнал, Евстратий? Личная жизнь – это уже не игра, милостивый государь! Это уже… нехорошо-с!

Но Медников только пожал плечами, всем своим видом говоря: я человек маленький, что мне сказано, то я и делаю! И чтобы перевести разговор на более безопасную тему, поспешил сообщить:

– Про новость-то вам с утра не успели сообщить, господин Агасфер! Вернее, не захотели настроение перед свиданием с дамой портить. Сбежал ведь Терентьев! Был начисто раскрыт и сбежал!

– Да ну?!

Чуть придержав ход рысака, Медников вкратце рассказал о результатах слежки, о письме, брошенном Терентъевым в почтовый ящик некой табачной лавочки, и о том, что запах табака был окончательно им, Медниковым, узнан. Больше всего был расстроен предательством «подсадного» полковник, и Лавров предложил отправить Терентьева по какому-нибудь делу подальше из города. Во-первых, чтобы полковник нечаянно себя не выдал. А заодно – чтобы Терентьев не догадался, что в Европу Агасфер уезжает под именем ротмистра Полонского. Придумали срочное поручение в Стрельну и с утра пораньше командировали «подсадного» туда.

– И с концом! – сплюнул на мостовую Медников. – Тоже виду не подал, уехал и исчез. До обеда ждали обусловленного телефонного звонка, потом начали в Стрельну сами телефонировать, откуда и узнали, что Терентьев там и не появлялся.

После небольшой паузы он сообщил, что вся команда в сборе, сидят в библиотеке, припоминают все детали, связанные с поведением Терентьева, оценивают потери, нанесенные его предательством. Комнату его обыскали, ничего предосудительного не нашли.

– А вы, господин Агасфер? Вы с Терентьевым, говорят, в город пару раз моцион совершали, осваивались. Ничего этакого в его разговорах, в поведении не заметили?

Агасфер пожал плечами: он совершал моцион вместе с Терентьевым всего один раз. Заходили в банк, к портному, в ресторацию Палкина. Предосудительного? Да нет, вроде… Звал его новый приятель «разгуляться», расслабиться где-нибудь в «веселом местечке» – да он не согласился.

– Да! Он, помнится, еще возле почтовой конторы велел извозчику остановиться. Поминал при этом свои долги… Кстати, Евстратий, вот что я вспомнил! Поминал он злопамятных литовских заимодавцев! Я, признаться, про таких и не слыхал. Знаю понаслышке, по прежней своей жизни, что скопцы в Петербурге ростовщичеством промышляют, да еще евреи. А про литовцев – никогда!

– Литовские заимодавцы? – Медников остановил рысака так резко, что тот от боли в губах заржал. – Литовские, говорите, ваш-бродь? Интересно, интересно… Так он что, денежное письмо этим заимодавцам отправил с почты?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками Агасфер. – Я с ним на почту не ходил…

Покрутив головой, Медников снова тронул рысака, и экипаж помчался далее. У подъезда Архипова Медников круто притормозил, свистнул, бросил вожжи на руки вынырнувшему откуда-то неприметному человечку. Пошептался с ним, уточнил у Агасфера – из какой именно почтовой конторы и когда – хоть примерно! – Терентьев отправлял то письмо. Человечку велел гнать куда-то единым духом и о результатах доложить немедленно.