Я удивляюсь, что подчиненный приказания своего начальника принимает в противную сторону и называет объяснения оных порицанием, ибо я справедливый долг имел сказать ему в подтверждение в рассуждении, что с сожалением видел двукратно в команде его, г. Баранова, необыкновенное против прочих множество больных людей, как то прежде на корабле «Павле» в короткое время его командования выбыло умершими служителей более, нежели во время моего командования оным кораблем, в четыре года; почитаю ж я, что тогда начало болезни в той команде последовало от неосторожной его посылки людей за камышом в Аккерман и в перевозе оного на строющийся тогда его в Южной бухте хутор; а посылка в Аккерман в тогдашнее время за камышами в рассуждении заразительного и гнилого там в летнее время воздуха была от меня письменными приказами весьма запрещена.

Объявляя о сем ему, г. Баранову, в подтверждение моих приказаний сим письменно еще подтверждаю, дабы употребил он все возможное старание безотговорочно о исполнении упоминаемых должностей; к исследованию ж его во оном собою без особого позволения е. св. в разсуждении знатного его чина, приступить не осмеливаюсь, а в свое время обо всем оном не премину донесть е. св.

Рапорт Ф. Ф. Ушакова Г. А. Потемкину о полном разгроме турецкого флота в сражении 31 июля 1791 г. у мыса Калиакрия

По сходству повеления вашей светлости, июля 29 со флотом, мне вверенным, вышел я на море в числе шестнадцати кораблей, двух бомбардирских, двух фрегатов, одним репетичным, одним брандером и семнадцатью крейсерскими судами для поисков флота неприятельского и, продолжая плавание к румельским берегам, 31 числа усмотрел оный, стоящий на якорях в линии при Калиакрии против мыса Калерах-Бурну под прикрытием сделанной на оном береговой батареи.

Я со флотом под выстрелами оной прошел близ самого берега и, отрезав его от берега, будучи на ветре, спешил атаковать. Неприятель, устрашенный нечаянным приходом нашего флота, проиграв ветер, отрубил якоря, лег на паруса и, будучи в замешательстве, некоторые корабли при довольно крепком ветре сошлись между собою и на двух тот же час оказалось повреждение: с одного упала бизань-мачта, а на другом переломился бушприт.

Поврежденный – без бушприта ушел к стороне Варны, а второй остался при флоте. Флот неприятельский состоял в числе осьмнадцати больших кораблей (из которых девять под флагами на брам-стеньгах), десяти больших линейных фрегатов, семи малых и многочисленных разного сорта мелкими судами. Капитан-паша со флотом бежал под ветер и начинал строить линию баталии, переменяя несколько раз на правый и на левый галс.

Я, пользуясь сим замешательством, нагонял его со флотом, мне вверенным, будучи в ордере марша трех колонн. Капитан-паша некоторую часть кораблей своих устроил уже в линию правого галса, но известный алжиринский паша Саит-Али, пошед с отделенной частию флота, состоящего под красными флагами передовым, оборотил весь флот за собою, устраивая линию на левый галс, чему последовал и капитан-паша.

Я, гнавшись за ними, учиненным сигналом приказал с поспешностию строить линию баталии при ветре северо-северо-восточном, параллельно флоту неприятельскому, и оною спускался на него со всей возможной поспешностию ж. Притом же заметил я, что Саит-Али с вице-адмиральским кораблем красного флага и другим большим и несколькими фрегатами, будучи сам передовым, спешил отделить вперед, выигрывая ветер, потому для предупреждения его намерениев погнался я с кораблем «Рождеством Христовым» за ним, следуя вперед нашей линии, и сигналом подтвердил флоту исполнять повеленное и сомкнуть дистанцию.

Построя ж я линию нашего флота в самом близком расстоянии против неприятельской и догнав передовой корабль паши Саит-Али, сигналом приказал всему флоту спуститься к неприятелю на ближнюю дистанцию, а корабль под флагом моим «Рождество Христово», приближась к передовому пашинскому кораблю в дистанцию полукабельтова, атаковал его, обойдя несколько с носу, и по учиненному сигналу всею линиею началось жестокое сражение и продолжалось от пяти до половины девятого часа пополудни.

В сие время с помощью Божиею прежде всех сбит передовой и лучший корабль неприятельского флота паши Саит-Али, который от производимого беспрерывно жестокого на него огня тотчас остался поврежденным, без фор-стеньги, без грот-марселя с расстрелянными нижними парусами, и в прочих частях разбит до крайности, поворотился в закрытие в средину своего флота.

Место ж его заступил вице-адмирал красного флага с помощию еще одного большого корабля и 2-х фрегатов, но и оные сбиты ж и с немалым повреждением, также оборотились в соединение ко флоту, защищая, однако, от последующих за мною кораблей пашу Саит-Али.

Передовые наши корабли, бывшие за мною, «Александр», «Предтеча» и «Федор Стратилат», исполняя мое повеление, спустились от ветра, окружили передовых бегущих неприятельских кораблей и с великой живостью производили по них и вдоль всего флота беспрерывный огонь, а между тем корабль «Рождество Христово», спустясь за корму «Федора Стратилата», спешил приблизиться к бегущему в средину флота кораблю паши Саит-Али, дабы его не опустить, и производил сильный огонь по оному и вдоль всего неприятельского флота, который от последующей за передовыми всей нашей линии был весьма разбит, замешан и стеснен так, что неприятельские корабли сами друг друга били своими выстрелами.

Наш же флот всею линиею передовыми и задними кораблями совсем его окружил и производил с такою отличной живостию жестокий огонь, что, повредя многих в мачтах, стеньгах, реях и парусах, не считая великого множества пробоин в корпусах, принудил укрываться многие корабли один за другова, и флот неприятельский при начале ночной темноты был совершенно уже разбит до крайности, бежал от стесняющих его беспрестанно, стесненной кучею под ветер, оборотясь к нам кормами, а наш флот, сомкнув дистанцию, гнал и беспрерывным огнем бил его носовыми пушками, а которым способно и всеми лагами. Особо же разбиты и повреждены более всех пашинские корабли.

При таковой дарованной от Всевышнего совершенной победе несумненно надеялись мы несколькие корабли взять в плен, но от сего спасла их перемена ветра и совершенная густая темнота ночи. В половине 9-го часа при сгустившейся от дыма ночной темноте флот неприятельский, будучи весь в дыму, начал закрываться из виду, ветер, затихая, совсем заштилел, и сделалось переменное маловетрие от стороны северо-запада, при котором неприятель остался на ветре, а корабли нашего флота переменным маловетрием и течением склонило под ветер в разные стороны и оставались долгое время без действия парусами; напоследок ветер сделался от северо-северо-запада, при котором весь флот приведен бейдевинд левого галса и лег к северо-восточной стороне, дабы, поворотясь на другой галс, быть у неприятеля на ветре.

В 12 часов пополуночи, поворотясь, лег я со флотом на правый галс и шел с поспешностию, уповая, прямо на флот неприятельский, ибо в темноте ночи при мрачной еще погоде было его не видно. Сверх же чаяния, при рассвете августа 1 дня в виду его не оказалось, а хотя при погоне за ним 6 часов пополуночи и оказался виден он от нас с салинга в отдаленности моря под ветром, бегущий к стороне Константинополя, я, прибавляя сколько можно парусов, старался его нагнать, но северный ветер, усиливаясь час от часу, сделался весьма крепкий, и развело великое волнение, при котором имея я на флоте также повреждения: в стеньгах, реях и парусах и на корабле «Александр» от подводных прострелов пушечных великую и опасную течь, притом, не имея в той стороне безопасного убежища к исправлению, с крайним сожалением сию погоню принужденно оставил и, подошед со флотом в закрытие под берега мыса Эмене, не в дальнем расстоянии от Фороса остановился на якорях, где все повреждения флота исправлены: разбитые стеньги, реи и лонг-саленги переменены новыми, подводные пробоины пушечные заделаны и исправлены ж благонадежно, и флот, мне вверенный, состоит в хорошем состоянии…