— Тебе позвонил Кирилл, да? И не выпускал меня из поля зрения, чтобы я никуда не делась до твоего прихода?

Вольский молчал. Смотрел, словно хотел меня придушить и раздеть одновременно.

— Вы давно с ним знакомы? — Я лишь хотела узнать, что любимый здесь делает, но спрашивала совсем о другом. — Раз он рискнул расположением «бесценной знахарки» ради звонка тебе?

— Мать Кирилла — проклятчица.

Все ясно, знакомы давно. И Кирилл не смог не подыграть мамочкиному знакомому.

— Почему ты сбежала? — первым заговорил о важном Вольский.

Перед глазами всплыла до боли яркая картинка: его бывшая жена, мать его ребенка, выходит ранним утром из его спальни, в его халате… Не слишком ли много в этой фразе местоимений, указывающих на принадлежность ему? Я бы тоже не отказалась быть его, но только не любовницей.

— А должна была остаться? — спросила с вызовом.

Нет, не таким я представляла наш разговор. Думала, быстро придем к согласию, что совершили ошибку, и разбежимся. Он — к бывшей супруге, я — зализывать раны.

На скулах Вольского заиграли желваки.

— Значит, все-таки из-за Ксении.

Я опустила взгляд, чтобы не прочитал в нем то, что ему не предназначалось знать.

— Моя бывшая жена, — Вольский с нажимом произнес слово «бывшая», — ждала Хока, которого задержал Хемминг для подписания магического договора о работе на ВОК. Даша волновалась и ждала нашего с тобой возвращения в моей спальне. Там и уснула, а с ней, естественно, и Ксения.

На кончике языка вертелся вопрос о халате, в котором дефилировала экс-супруга. Но подобрать логическое объяснение я теперь могла и сама, поэтому спросила о более важном:

— То есть вы окончательно с ней расстались?

И затаила дыхание, одновременно испытывая страх и надежду.

— Окончательно. Я три дня искал тебя, спать не мог… А ты сбежала из-за какого-то недоразумения, разве так можно?

— Можно. Потому что мне все еще не ясно, что будет, когда Ксения снимет «Зеркало Купидона». — Я вздохнула, понимая, что туплю, настаивая на прояснении ситуации.

Но стоило ли оставлять пятнышко тьмы и потом дергаться в ожидании, что оно разрастется?

Вольский слабо улыбнулся.

— Я надеялся вернуться к этому постыдному моменту немного позже, но раз ты настаиваешь…

Танец закончился, и мы стояли непозволительно близко. И я вдруг четко осознала: сейчас все решится.

— Алекс, извини, что дергаю на отдыхе, но без тебя нам не разобраться.

Мужчину, подошедшего со своими проблемами, хотелось разодрать на куски. И то, что он глава местного Совета магов или почти глава — рассказ Кирилла помнила уже смутно, — его не оправдывало.

— Хорошо, Мирослав, я подойду через минуту, — пообещал Вольский. И попросил: — Маша, не исчезай, я тебя очень прошу. Дождись меня.

— Дождусь.

— Обещаешь?

— Да. Иди и не волнуйся обо мне — больше не исчезну.

Оглянулась — и сразу нашла взглядом Кристину. Она, заняв наблюдательную позицию у колонны, хищно всматривалась в толпу гостей. В руках девушка нервно сжимала клатч.

— Скучаешь, Крис?

На миг давняя подруга мне обрадовалась — видимо, и она чувствовала себя здесь некомфортно.

— А что, хочешь повеселить?

Я недоуменно вскинула бровь. И Кристина устыдилась:

— Прости, что рычу на тебя. Сама не своя в свете последних событий. Только что узнала, что мой дорогой братец знал, что меня обратил Крейг. Представляешь, знал! И Крейг молчал, хотя в последние дни постоянно был рядом, когда влипала в неприятности.

Подумав, я решила признаться в сговоре с Ником, ибо потом это все равно всплывет:

— Говорила же Нику Никовичу, что все тайное слишком быстро становится явным. Пожалуйста, не обижайся на него, он хотел как лучше. Я бы тебе рассказала, но он взял с меня слово. Прости.

Мимо нас прошел улыбающийся Кирилл. Почти прошел — резкий разворот, и он нацелил на нас объектив фотоаппарата.

Все еще злая на него, рявкнула:

— Спасибо, мы не ищем славы! Гуляй, парень!

И, дернув Кристину за собой, отвернулась к стене.

Кирилл насмешливо хмыкнул и продолжил свой путь.

— Это штатный фотограф элитного журнала для представителей Полуночи, — объяснила я вампирше. — Собирает материал для светской колонки. Ну а нам с тобой, девушкам, предпочитающим инкогнито, сейчас публичность ни к чему…

Жестом подозвала официанта с шампанским, наплевав на опасение что-либо пить в доме, где бродит Андрей Горобинский.

— Хочешь, расскажу, кто есть кто на этом празднике жизни? — предложила я, протягивая один фужер Кристине.

Та пожала плечами:

— Давай, а то от скуки сдохнуть можно.

— Видишь слева неприметного мужчину в окружении роскошных женщин?

— Рядом с ним еще стоит африканец с косичками? — уточнила сестра Николаева.

— Парень, которого ты назвала африканцем, — бразильский футболист, последнее приобретение олигарха Владимирского для своей команды. Сам толстосум — это тот непримечательный мужчина, на которого я тебе указала. Он — человек. И у него есть обалденный контактный зоопарк, причем бесплатный. Чуть дальше тоже люди: тот, который с добродушным лицом, городской мэр. А тот, что с постным, стоит, будто трость проглотил, — его верный помощник.

— Люди знают, на чей прием они попали? — Кристина незаметно для себя втянулась в мою болтовню.

— Кое-кто в курсе, а некоторые никогда и не узнают. Если увидят что-то запретное, менталист, работающий на Совет магов, или кто-то из вампиров подкорректирует им память. Впрочем, ты и сама должна об этом знать, правила одинаковы для всех городов, — улыбнулась я. — Стоящая рядом с мраморной статуей троица — маги и ведьма. Блондин — проклятчик. Брюнета зовут Мирославом, он возглавляет Совет магов. Ну а женщина — Полина Макарова, лучший артефактор СНГ, некоторое время обучала мою маму.

Я говорила, говорила, говорила… Пересказывала, кто есть кто, еще сносно помня ликбез Булатова. Смеялась. Пила шампанское…

А внутри бурлила каша из мыслей и противоречивых чувств. Что расскажет мне Вольский? Что вмиг изменит мое мнение? Что может оказаться значительнее того факта, что на Ксении амулет, который надо лишь снять, и чувства к бывшему супругу гарантированно вернутся?

Бежать! Нельзя оставаться!

Остаться… Нельзя нарушать данное слово. Пора все выяснить, полностью довериться мужчине, которого выбрала, невзирая на обстоятельства.

Внешне я была в порядке, а вот внутри… Я моделировала будущий разговор с Вольским, строя догадки. Мои мысли были важнее происходящего в реальности.