Хорнблауэр сидел неподвижно, опустив руку на рукоять шпаги ценой в пятьдесят гиней. Ему хотелось вертеться, ища глазами другие шлюпки; с каждой минутой волнение нарастало. Какой-нибудь дурак-пехотинец заденет ружейный замок, у кого-нибудь из гребцов выпалит пистолет, по беспечности не поставленный на предохранитель. Любой шум, долетевший до берега, сорвет операцию, погибнут сотни людей, а на его голову — если она останется цела — падет адмиральский гнев. Хорнблауэр сурово приказал себе выждать еще пять минут и лишь потом вытащил подзорную трубу.

Тогда наконец он различил еле видный серый обрыв. Он повернул румпель и направил шлюпку в устье.

— Суши весла, — выдохнул он.

Шлюпка тихо скользила под звездным небом. За кормой двумя сгустками темноты крались два тендера. Поднеся часы к самому носу, Хорнблауэр разобрал время. Надо выждать еще три минуты.

До ушей долетел отдаленный шум — плеск воды в гавани. Это ярдах в двухстах впереди: Хорнблауэру казалось, что он видит даже и всплески. Так он и знал: французы караулят свое драгоценное судно. Их капитану невдомек, что дозорная шлюпка с обмотанными веслами, медленно ползущая вокруг корабля, была бы куда большей помехой для нападающих. Хорнблауэр вновь глянул на часы.

— Весла, — прошептал он. Матросы приготовились грести. — Прямо по курсу — дозорная шлюпка. Помните, ребята, холодная сталь. Любого, кто выпалит прежде меня, застрелю на месте. Весла на воду!

Гичка понеслась вперед, к входу в бухту. Через несколько секунд она будет в перекрестии двух батарей, в точке, за которой непрерывно наблюдали дозорные, на которую с наступлением ночи направляют пушки. Первый же залп разнесет незваных посетителей в щепки. Какую-то ужасную секунду Хорнблауэр гадал, не заблудились ли во тьме баркасы.

Тут он услышал. Справа донесся громкий боевой клич, слева отозвались, и тут же крики потонули в треске ружейного огня. Рейнер и Джерард вели своих людей на батарею и оба, согласно приказу, производили адский шум, отвлекая артиллеристов в самый существенный момент.

Теперь Хорнблауэр точно видел всплески: команда дозорной шлюпки отвлеклась на шум и налегла на весла. Невидимая гичка бесшумно устремилась вперед. Между шлюпками оставалось меньше пятидесяти ярдов, когда французы наконец заметили атакующих.

— Qui va la?[25] — резко выкрикнул кто-то.

Раньше, чем мог бы последовать ответ, Хорнблауэр переложил румпель, и гичка с треском ударила о борт караульной шлюпки.

За секунду до столкновения он приказал убрать весла; гичка прошлась по веслам караульной шлюпки, опрокинув половину гребцов. Хорнблауэр загодя вытащил шпагу и, как только шлюпки столкнулись, прыгнул. От волнения перехватило дыхание. Он наступил обеими ногами на чье-то тело, соскочил, чудом удержав равновесие. Возле своего колена увидел чье-то лицо, пнул, больно ушиб ногу и в ту же секунду вонзил шпагу в чью-то голову. Почувствовал, как клинок входит в кость; шлюпка ужасающе раскачивалась под прыгающими в нее матросами. Кто-то выпрямился — в свете звезд Хорнблауэр различил черную полоску усов. Значит, не англичанин. Хорнблауэр сделал яростный выпад, шлюпка вновь накренилась, и он вместе с противником упал на лежащего человека. Когда он поднялся, все было кончено без единого выстрела. Французы были частью мертвы, частью за бортом, частью без сознания. На шее и на запястьях Хорнблауэр ощущал липкую влагу — кровь, очевидно, — но ему некогда было это осмысливать.

— В гичку, ребята, — приказал он. — Весла на воду.

Весь бой занял от силы несколько секунд. С батареи по-прежнему доносился шум сражения. Когда гичка отваливала от побежденной шлюпки, ружейные выстрелы загремели дальше в заливе. Тендеры добрались до стоящего на якоре судна, обогнув, согласно отданному прежде приказу, две сцепленные шлюпки. Хорнблауэр взял курс на ружейные вспышки. Видимо, с налета овладеть судном не удалось: стреляли из-за фальшборта, судя по тому, что вспышки возникали на одном уровне. Команда на ногах и успела натянуть абордажные сетки.

Малыш Лонгли от волнения подпрыгивал на месте.

— Сидеть смирно, — рявкнул на него Хорнблауэр. Он повернул румпель, гичка проскользнула под кормой корабля к другому борту, туда, где еще не стреляли.

— Убрать весла! — прошипел Хорнблауэр. — Баковый, цепляйся. Ну, все вместе, ребята! Ура!

Нелегко карабкаться вверх — абордажные сетки действительно натянуты. Хорнблауэр через сетку нащупал ногой фальшборт, опасно закачался над водой — сетки были закреплены за ноки реев и отвисали наружу. Он бился, как муха в паутине. Рядом так же безуспешно дергался Лонгли. Мальчик сжимал в зубах кортик — вероятно, наслушался матросских баек. Он так по-дурацки выглядел, болтаясь на сетке с тяжелым кортиком в зубах, что Хорнблауэр истерически хихикнул. Уцепившись одной рукой за сетку, он другой выхватил шпагу и принялся кромсать просмоленные тросы. Из шлюпки прыгали матросы, сетка содрогалась, норовя сбросить в воду.

Все дико вопили. Напав на неохраняемый борт, они должны посеять среди французов панику — те и так уже отбиваются от двух других шлюпок. Отличный клинок ценой в пятьдесят гиней рассекал трос за тросом. Вдруг что-то с треском порвалось, Хорнблауэр потерял равновесие и чуть не свалился в воду, судорожным усилием наклонился вперед, упал на четвереньки — шпага звякнула о палубу. К нему бежали французы, он видел перед собой наконечник пики. Ухватился за древко, откинулся назад, вырвал пику. Кто-то пнул его коленом в затылок и навалился сверху, чуть не свернув шею. Хорнблауэр высвободился, чудом нашарил шпагу и вскочил. Навстречу бежали черные фигуры.

У самого уха выстрелил пистолет, чуть не оглушив, и тут бегущие навстречу люди куда-то подевались. Теперь на их месте были англичане: они тоже бежали и кричали «ура!».

— Мистер Кристел!

— Сэр!

— Рубите канат! Мистер Хукер здесь?

— Здесь, сэр!

— Наверх с командой своей шлюпки, ставьте паруса.

Еще рано себя поздравлять. С берега могут подоспеть шлюпки с подкреплением для французов, гарнизон батарей мог отбиться от Джерарда и Рейнера, тогда уходить придется под огнем.

— Браун!

— Сэр!

— Запусти ракету!

— Есть, сэр!

Ракету Браун захватил по приказу Хорнблауэра, — увидев ее, Джерард и Рейнер поймут, что судно захвачено. Ветер с суши — он вынесет корабль из бухты. Хорнблауэр этого ждал — после жаркого дня неизбежно должен был задуть береговой бриз.

— Канат перерублен, сэр! — прокричал с бака Кристел.

Хукер отдал грот-марсель, корабль уже набирал скорость.

— Команда гички, команда первого тендера, к брасам! Бенскин! Ледли! К штурвалу! Руль круто направо!

Браун, сидя на корточках и загораживая спиной ветер, высек искру. Ракета взмыла к звездам и рассыпалась водопадом искр. Поставили фока-стаксель, корабль развернулся и с ветром на траверзе заскользил из бухты. Прямо по курсу вставала луна: ущербная, дрожащая, она еле-еле освещала Хорнблауэру путь между батареями. С берега донеслись свистки, прорезавшие еще не смолкшую ружейную пальбу, — Рейнер и Джерард звали своих людей в шлюпки.