У США был один враг – мы! А против нас ещё стояло ядерное оружие Англии и Франции! Да и все сухопутные силы НАТО стояли против нас! А Япония с Южной Кореей? Вся мощь капиталистического мира была против нас! А сколько мы тратили на поддержку стран так называемой народной демократии?! А помощь национально-освободительным движениям во всём Мире?!

А тоже безвозмездная помощь странам третьего Мира, чтобы оторвать их от Запада?!

В конце концов, мы подняли Союз из руин после войны!

А теперь армию сократили более чем в семь раз. Наши расходы на оборону по сравнению с американскими просто ничтожны. Сейчас вся гарантия нашей безопасности только в том, что мы можем нанести по США гарантированный ядерный удар, и нанести им неприемлемый для них ущерб. Речь уже не идёт об уничтожении, тем более многократном. Мы теперь стали, как Франция была по отношению к СССР.

Их стратегия тогда опиралась на то, что в случае ядерной войны с СССР Франция, конечно, будет стёрта с лица Земли.

Но при этом французские ядерные силы гарантировали уничтожение одной лишь Москвы, в случае, если США предварительно уничтожат подмосковную ПРО. А это для советского руководства было бы неприемлемым, и это удерживало бы СССР от нападения на Францию, Вот!

Если у Вас было бы нормальное экономическое образование, а не ту́вароведческое, цифры, и добрая воля всё это подсчитать, то Вы бы легко прикинули наши непроизводительные расходы и удивились бы другому!

Как при таких, в общем-то пустых, по большому счёту не нужных, и, как оказалось, неблагодарных затратах, мы ещё умудрялись и худо-бедно так долго народ кормить?!

А что касается второй части Вашего вопроса по поводу импортных товаров, то Вы же сами на него и ответили! Ведь сейчас у нас всего стало меньше, чем было в СССР. Производство многих товаров просто свёрнуто. Многие заводы и фабрики не работают. Многое разорено. Потому мы теперь многое и закупаем за границей.

То есть мы стали, надеюсь, временно, настоящим сырьевым придатком и рынком сбыта бросового товара для Запада, и не только!» – закончил Платон свой пламенный спич с некоторой долей раздражения на непонимание взрослым человеком таких истин.

– «Да! Пожалуй, Вы правы, Платон Петрович!» – чуть ли не открыв рот от удивления, выдавил из себя поражённый Вячеслав Александрович.

– «Торговлей раньше занималось 7 процентов работающих, а сейчас их уже 38 процентов!» – добавил он ни к селу, ни к городу, из своих знаний.

Они тогда на этой ноте распрощались и расстались до новых интересных встреч, кои оказались не за горами.

Последние трудовые годы Вячеслав Александрович работал на иранские фирмы, занимался организацией выставок их товаров. На одной из них – православной на улице Орджоникидзе – он и познакомился с Надеждой Сергеевной Павловой, представлявшей в тот момент льняное масло, с тех пор и став её постоянным клиентом. А в последние два года пенсионер подрабатывал в магазине при храме XVII века Богоявления на площади Революции. Теперь их беседы с Платоном стали носить чисто теоретический, и даже идеологический характер.

Вячеслав Александрович явил себя поборником философа И.А. Ильина.

Более того, он предстал активным защитником Домостроя и апологетом веры, сразу начав о женщинах даже не за здравие:

– «Лирическое отношение мужчины к женщине порождает у него нежелательное состояние души. Мужчина охвачен восторгом от женщины, отвлекаясь мыслями от Бога! Вот почему их отношения пронизаны греховностью и величайшими опасностями! Женщина втягивает мужчину в пучину плотского греха, ибо она по своей природе язычница!».

– «А все мы, и мужчины и женщины, – в историческом плане выходцы из языческой веры!

А Вам разве не приходилось соблазнять женщин, особенно девственниц, затягивая их в постель для удовлетворения своей похоти, и теша своё самолюбие? И, что? В этом виноваты женщины?! Тогда только фактом своей половой принадлежности! Это ведь палка о двух концах, где только один из них мужской!

А то, что женщина отвлекает влюблённого мужчину от дел, в том числе очень важных – думаю, факт непреложный! Но мужчина ведь сам этого «лиризма» хочет! Что же он, осёл, что ли, которого можно за морковку.… Нет, за дырку от бублика, увести к греховности, то есть к чёрту на рога?! Тогда грош ему цена, этому Адаму, если им его ребро управляет! И здесь господь знать ошибся!

И потом, зачем некоему мужчине всё время думать о Боге?! А жить-то когда?! А о детях и родителях ему не надо, что ли думать? Не говоря уже о многом другом. Может ему вообще думать не надо, раз есть Бог, который давно уже всё обдумал и за всех всё решил?!

А как же тогда быть с вдохновением мужчины от женщины на подвиги и творчество?! По-моему это не греховность, а счастье!

И я это очень даже понимаю! Вот у моего близкого друга нет музы, а он творит! А если бы жена ею была? Сколько бы всего, и какого качества он тогда бы написал и нарисовал? Ух!» – разошёлся в красноречии Платон.

– «Платон Петрович! Ну, Вы прям… как Троцкий!» – решил обидеть оппонента поверженный моралист.

– «А-а! Понимаю! У нас один рабочий на фирме раньше говорил: шиздишь, как Троцкий! Вы это имели ввиду?!».

– «Ну, что Вы? Я имел ввиду ораторское искусство!».

– «Так меня же этому давным-давно обучали!» – вдруг вспомнил Платон.

И они продолжили диспут.

– «Женщины любят уничтожать вокруг себя всё ненужное, лишнее, оставляя лишь то, что им самим необходимо. Женщина несёт свет и нежность, или же становится камнем преткновения!» – продолжил Вячеслав Александрович свою тягостную теорию.

– «Может быть? Мужчины, кстати, тоже!» – только и успел вставить Платон, как был перебит повысившим голос собеседником:

– «Массовая образованность привела к тому, что теперь чуть ли не каждый интеллигентный мужчина при первой же встрече в состоянии мобилизовать все резервы и бросить их в бой, чтобы ошеломить понравившуюся ему женщину.

Сколько можно встретить эрудитов, краснобаев, тонких натур, остряков, вольнодумцев? Но в подавляющем большинстве случаев этого хватает на один лишь только раз.

Это только вывеска, за которой ничего нет! Острот – на один вечер, эрудиции хватает на один день, вольнодумства – только до первого встреченного милиционера! А ведь нужно целую жизнь вместе прожить!».

Платон молчал и думал, а к чему он мне всё это говорит? Видимо горечь от воспоминаний о женщинах, отбитых у него другими мужчинами, до сих пор отравляет жизнь старика? А ведь он основателен в своих суждениях! Наверно таким был и ранее? Видимо те, в то время современные, интеллигентные москвички, разглядев в нём крепкую, крестьянскую, домостроевскую душу, без колебаний бросали его?