нашему «обществу» поддержку одних только городских предместий, – и вы увидите, что оно знает, чего хочет, и умеет говорить с властью языком, достойным гражданина. Припомним петербургские стачки 1878–1879 годов. Слух об этих стачках интересовал далеко не одних социалистов. Они стали событием дня, ими интересовался чуть ли не весь интеллигентный и мыслящий Петербург. Вообразите теперь, что в стачках выразился не только антагонизм интересов нанимателей и рабочих данной фабрики, но также и начинающийся политический разлад петербургского рабочего класса с абсолютной монархией. Обращение полиции со стачечниками дало немало поводов к проявлению такого разлада. Представьте же себе, что рабочие Новой Бумагопрядильни требовали не только повышения заработной платы для себя, но также известных политических прав для всех русских граждан. Буржуазия увидела бы тогда, что ей нужно серьезнее, чем прежде, считаться с требованиями рабочих. Кроме того, все те ее либеральные слои, экономическим интересам которых успех стачечников не грозил бы прямым и непосредственным образом, почувствовали бы, что их политические требования приобрели, наконец, твердую почву, и что поддержка рабочего класса делает гораздо более вероятным счастливый исход борьбы с абсолютизмом. Политическое движение рабочих вдохнуло бы новую уверенность в сердца всех сторонников политической свободы. Сами народники обратили бы, может быть, свое внимание на новых бойцов из народной среды и перестали бы, пожалуй, бесплодно и безнадежно ныть по поводу разрушения дорогих им «устоев»[193].

Спрашивается теперь, кто же, если не революционная интеллигенция, мог бы способствовать политическому развитию рабочего класса? Во время стачек 1878–1879 годов сама эта, уверенная в себе, интеллигенция не могла похвалиться ясностью своего политического сознания. Поэтому и стачечники не могли услышать от нее чего-нибудь поучительного насчет связи экономических интересов рабочего класса с его политическими правами. Много и теперь путаницы в головах нашей «революционной молодежи». Но будем надеяться, что путаница эта уступит, наконец, место теориям современного научного социализма и перестанет парализовать успехи нашего революционного движения. А раз придет такое счастливое время, то и рабочие кружки не замедлят стать на правильную политическую точку зрения. Борьба с абсолютизмом войдет тогда в новый и последний фазис; поддержанные рабочей массой, политические требования передовой части нашего общества получат, наконец, столь давно ожидаемое удовлетворение.

Если бы смерть Александра II сопровождалась волнением рабочих в главных городах России, то результаты его, наверное, были бы гораздо более решительными… Но широкая агитация в рабочей среде немыслима без помощи предварительно созданных в ней и возможно более многочисленных тайных организаций, которые подготовляли бы умы рабочих и руководили бы их движением. Поэтому можно сказать, что без серьезной деятельности в рабочей среде, а следовательно, и без сознательной поддержки со стороны тайных рабочих организаций, – самые смелые подвиги террористов останутся не более, как блестящими вылазками. «Главный враг» будет только поражен, но не уничтожен ими; а это значит, что террористическая борьба не достигнет своей пели, так как единственной ее целью должно быть полное и беспощадное уничтожение абсолютизма.

Итак, политическое положение современной России не только не вынуждает нас к отказу от деятельности среди рабочих, но, наоборот, лишь посредством такой деятельности можем мы избавиться от невыносимого гнета абсолютизма.

Взглянем теперь на дело с другой стороны. Предыдущее изложение лишний раз подтвердило нам ту истину, что рабочий класс очень важен «для революции». Но социалисту нужно подумать прежде всего о том, чтобы революция была полезна для трудящегося населения его страны. Оставляя пока в стороне крестьянство, мы заметим, что рабочий класс извлечет тем большую пользу из своей политической борьбы, чем яснее будет для него связь между его экономическими нуждами и политическими правами. В западноевропейских странах пролетариат очень часто боролся против абсолютизма под знаменем и под верховным руководством буржуазии. Отсюда являлась умственная и нравственная зависимость его от вожаков либерализма, вера в исключительную святость либеральных девизов, убеждение в неприкосновенности буржуазного порядка. В Германии понадобилась вся энергия и все красноречие Лассаля, чтобы только подорвать духовную связь рабочих с прогрессистами. Наше «общество» лишено такого влияния на рабочий класс, и социалистам нет ни нужды, ни выгоды создавать его заново. Они должны указать рабочим их собственное, рабочее знамя, дать им вожаков из их собственной, рабочей среды, короче, должны позаботиться о том, чтобы не буржуазное «общество», а тайные рабочие организации приобрели господствующее влияние на умы рабочих. Этим в значительной степени ускорится образование и рост русской рабочей социалистической партии, которая сумеет завоевать себе почетное место среди других партий, после того как она еще в пеленках способствовала падению абсолютизма и торжеству политической свободы.

Чтобы содействовать, таким образом, умственной и политической самостоятельности русского рабочего класса, нашим революционерам не нужно прибегать к каким-либо искусственным мерам, становиться в сколько-нибудь ложное или двусмысленное положение. Им нужно только проникнуться принципами современной социальной демократии, и, не ограничиваясь политической пропагандой, постоянно внушать своим слушателям, что «экономическое освобождение есть великая цель, которой всякое политическое движение подчинено, как средство». Усвоивши эту мысль, наш рабочий класс сам уже сумеет пройти между Сциллой и Харибдой, между политической реакцией государственного социализма и экономическим шарлатанством либеральной буржуазии.

Способствуя образованию рабочей партии, наши революционеры будут делать самое плодотворное, самое важное дело, какое только можно указать «передовому человеку» современной России. Одна лишь рабочая партия способна разрешить все те противоречия, которые осуждают теперь нашу интеллигенцию на теоретическое и практическое бессилие. Мы уже видели, что наиболее осязательным из этих противоречий является, в настоящее время, необходимость низвержения абсолютизма и невозможность сделать это без поддержки народа. Тайные рабочие организации разрешат это противоречие, привлекая к политической борьбе наиболее развитые слои народа. Но этого мало. Возрастая и укрепляясь под защитой свободных учреждений, русская рабочая социалистическая партия разрешит другое, не менее важное противоречие, на этот раз экономического свойства. Всем известно, что современная сельская община должна уступить место коммунизму, или окончательно разложиться. В то же время экономическая организация общины не имеет тех пружин, которые толкали бы ее на путь коммунистического развития. Облегчая переход нашего крестьянства к коммунизму, община не может, однако, сообщить ему необходимой для такого перехода инициативы. Напротив, развитие товарного производства все более и более подрывает старый общинный принцип. И нет у нашей народнической интеллигенции возможности одним решительным движением устранить это коренное противоречие. На ее глазах некоторая часть сельских общин падает, разрушается, становится «бичом и тормозом» беднейшей части общинников. Как ни печально для нее это явление, но она решительно не в силах помочь ему в настоящее время. Между народом и народолюбцами нет решительно никакой связи. Разлагающаяся община остается сама по себе, ее интеллигентные печальники – сами по