— В дивизию ехать не разрешаю. Все указания ей даст начальник штаба армии. Вам выделена машина. Поедете с офицером связи. — И крепко пожал мне руку. — Желаю боевых успехов[200].

Безусловно, Кузьме Никитовичу хотелось знать, какие задачи в ближайшем будущем будет решать вверенный ему 67-й стрелковый корпус. Эти сведения он получил от начальника штаба армии генерала В. Н. Гордова. Оказалось, что противник прорвал оборону наших войск в районе Могилева, форсировал Днепр и стремится окружить западнее Смоленска 16-ю и 20-ю армии. Выполняя приказ Ставки, командование фронта решило нанести по немцам ряд контрударов на флангах прорвавшейся к Смоленску немецкой группировки. Далее В. Н. Гордов сказал Галицкому, что их 21-я армия участвует в выполнении этой задачи. Она должна наступать в направлении Бобруйска с целью овладения им и выхода в тыл Могилевской группировке противника, что должно было оттянуть часть средств гитлеровцев на себя и тем самым облегчить положение советских войск под Смоленском.

Что же касается положения и задач 67-го корпуса, то он, находясь на правом фланге армии, имел задачу разгромить быховскую группировку противника. Корпус уже, как и вся 21-я армия, с 13 июля наступал на позиции врага, однако его продвижение было незначительным. Его сосед слева, 63-й стрелковый корпус под началом комкора Л. Г. Петровского, достиг больших успехов – он форсировал Днепр, овладел Рогачевом, Жлобином и продвинулся на бобруйском направлении до 16 км. В направлении Старые Дороги с целью перерезать коммуникации противника выдвигалась кавалерийская группа в составе трех дивизий под командованием генерал-полковника О. И. Городовикова.

Приняв корпус от комбрига Ф. Ф. Жмаченко, Кузьма Никитович сразу же провел ряд мер по поддержанию устойчивого управления войсками (до полка включительно), улучшению взаимодействия между дивизиями, обеспечению стыков и флангов. Объехав все дивизии корпуса, заслушав доклады их командиров, К. Н. Галицкий пришел к выводу, что удары по противнику на широком фронте вряд ли позволят выполнить поставленную корпусу задачу. Обсудив это с начальником штаба полковником А. Б. Бариновым и комиссаром корпуса, дивизионным комиссаром К. Г. Руденко (тоже бывшим зэком), Кузьма Никитович подготовил аргументированное донесение Военному совету армии. В нем Галицкий докладывал, что корпус наступает на фронте в 70 км, при этом его силы одновременно обращены (развернуты) на восток, север и частью на запад. В таких условиях чрезвычайно трудно произвести перегруппировку и создать ударную группу войск для наступления против быховской группировки противника. Командование 67-го стрелкового корпуса обращалось к Военному совету армии с просьбой сократить ему полосу боевых действий или же усилить хотя бы одной стрелковой дивизией.

Военный совет 21-й армии с пониманием отнесся к просьбе только что назначенного командира корпуса. Командарм Ф. И. Кузнецов, прибыв на КП к Галицкому, заявил, что он принимает меры для усиления корпуса, В частности, подчиняет ему 187-ю стрелковую дивизию и мотоциклетный полк. Аза счет введения 21-го стрелкового корпуса полоса наступления дивизий Галицкого сокращалась на 20–25 км. По просьбе Кузьмы Никитовича командарм Кузнецов перевел в корпус испытанных помощников Галицкого по 24-й дивизии, назначив их: начальником артиллерии – полковника В. В. Добронравова, начальником тыла – подполковника А. И. Плохова. Кузьма Никитович за это сердечно поблагодарил Ф. И. Кузнецова.

Осуществляя руководство наступлением частей корпуса, К. Н. Галицкий 13 августа 1941 г. был тяжело ранен в ногу, после чего он был эвакуирован сначала в армейский госпиталь в Гомель, а затем самолетом в Москву.

Долечивание проходило уже в Свердловске. Лишь в январе 1942 г. Кузьма Никитович прибыл в Москву, в Главное управление кадров за назначением.

Из Москвы он поехал в 1-ю ударную армию заместителем к командарму генерал-лейтенанту В. И. Кузнецову, своему старому знакомому по первым боям в Белоруссии и выходу из окружения. На этой должности К. Н. Галицкий работал до середины февраля 1942 г., когда он опять был тяжело ранен. Лечение затянулось до сентября 1942 г. После излечения Кузьма Никитович стал командармом, получив приказ сформировать в районе Тамбова 1-ю резервную армию. Здесь он встретил своих сослуживцев по довоенной Московской Пролетарской стрелковой дивизии (там Галицкий командовал полком): бывшего командира батальона, а в 1942 г. генерал-майора Я. Г. Крейзера – заместителя командующего; бывшего командира батальона, а в 1942 г. генерал-майора С. С. Бирюзова – начальника штаба армии.

Однако командармом 1-й резервной К. Н. Галицкий пробыл всего лишь около двух недель. Поздно ночью 20 сентября 1942 г. ему позвонили из Москвы и приказали срочно прибыть в Ставку. В Москве его принял И. В. Сталин. В своих воспоминаниях «Годы суровых испытаний» Кузьма Никитович так описал эту встречу с Верховным Главнокомандующим:

В кабинете за длинным столом сидели В. М. Молотов, Г. М. Маленков, К. В. Ворошилов. И. В. Сталин стоял у торца стола, курил трубку. Я представился и доложил о прибытии.

— Как ваше здоровье, товарищ Галицкий? — спросил Сталин.

— Вполне здоров, товарищ Сталин

— Как идут дела в резервной армии?

— Заканчиваем формирование и подготовку войск. Через две недели будем готовы выехать на фронт.

— Значит вы вполне здоровы? — повторил свой вопрос Сталин.

— Абсолютно здоров, товарищ Сталин. Даже забыл о ранах.

— Где лечились?

Я понял, что И. В. Сталин хочет услышать от меня о положении в тыловых госпиталях.

— Лечился в Свердловске. Лечение раненых поставлено очень хорошо. Почти все возвращаются в строй. Среди медперсонала много жен военнослужащих, которые работают медицинскими сестрами, санитарками. Работают без устали день и ночь, как и весь врачебный персонал госпиталей.

Сталин слушал меня внимательно, не перебивая. Затем задал мне еще несколько уточняющих вопросов о состоянии 1-й резервной армии. Я ответил. Обращаясь к членам Государственного Комитета Обороны, Верховный Главнокомандующий сказал:

— Так назначим его командующим 3-й ударной армией? Нет возражений?

Возражений не было.

— Итак, — обращаясь ко мне, продолжал Сталин, — поезжайте командовать 3-й ударной армией. Учтите, скоро она, возможно, получит задачу на наступление. Готовьтесь. Но пока об этом никому ни слова.

— Ясно, товарищ Сталин.

— Предварительно сориентируйтесь в обстановке в Генштабе. Желаю успехов.

Таков был неожиданный для меня финал вызова в Ставку. Следующее утро я провел в оперативном управлении Генерального штаба, знакомясь с обстановкой на Калининском фронте и, в частности, в полосе 3-й ударной армии[201].

Конечно, К. Н. Галицкий поинтересовался историей создания 3-й ударной армии. Она была сформирована в конце декабря 1941 г. путем преобразования 60-й армии первого формирования в составе Московской зоны обороны. В составе Калининского фронта находилась с января 1942 г. Войска армии у Великих Лук занимали самый западный выступ в сторону противника на всем советско-германском фронте. Отсюда ближе всего было до Прибалтики, до наших западных границ.