— Вот гадкая дрыгла, — выругался сэр Гарри. — Марку украла!

Возмущенная пикси запищала, начала тыкать в меня и разбрасывать пыльцу. В этот момент вновь зазвенел колокольчик, на пороге показались хмурый гном и расстроенный гоблин — те самые приятели, которые сломали дилижанс.

— Кхм... мистер Лонгборд... — начал первым Дигги и стянул шляпу с головы.

— Что опять?! — сразу отвлекся от пикси владелец почты.

Недолго думая, я схватила саквояж и бросилась следом за голубым огоньком. Маленькая паршивка поддразнила меня маркой, затем сделала круг и вылетела в щель приоткрытой двери, вынуждая поспешить следом. Стоило оказаться на оживленной улице, я сразу столкнулась с худеньким мальчишкой и едва не сбила того с ног.

— Ох, прости, пожалуйста, — пробормотала я, с трудом выровняв дыхание и одновременно пытаясь уследить за пикси.

Это было ошибкой. Едва отвлеклась, пальцы неожиданно ощутили необычайную легкость. Лопоухий мальчишка вырвал у меня из рук саквояж и бросился в толпу!

[1] Почтовая реформа Хилла — развитие почтовых сношений в Англии тормозилось непомерно высокими таксами, равно как неповоротливостью почтового механизма. Новая эра в истории почтового дела в Англии открылась с введением в 1840 году, по предложению Роуленда Хилла, единообразной и умеренной таксы для писем. Эта реформа, в связи с распространением железных дорог и пароходных линий, довела почтовые сообщения Англии до высшей степени развития.

В своей знаменитой брошюре «Post Office Reform; its Importance and Practicability» (Лондон, 1837) Хилл, как отмечено в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, «показал, что за время с 1815 до 1835 года почтовый доход, несмотря на рост населения и народного благосостояния, не увеличивался и что это неподвижное состояние почтового дохода обуславливается теми тормозами, которые свободное развитие почтовых сношений встречает в тарифе и вызываемых им проволочках.

Исходя из того положения, что издержки по перевозке писем в весьма малой степени зависят от расстояния», Хилл «предложил ввести единообразный тариф, по которому во все пункты Соединённого королевства, независимо от расстояния, взималось бы с писем весом до 'А унции по 1 пенсу, под условием предварительной оплаты письма отправителем с помощью марок».

В 1839-1840 годах Р. Хилл продолжал отстаивать идею реформирования британской почты в стремлении обратить вспять процесс постоянного роста финансовой убыточности почты. Несмотря на упорное сопротивление Главного почтового управления, объявившего проект Хилла диким и фантазёрским, английский парламент, уступая оживлённой агитации в обществе, одобрил его. Вначале Хилл убедил парламент ввести всеобщую четырёхпенсовую почту, в соответствии с которой, независимо от расстояния, устанавливался твёрдый тариф в размере 4 пенсов за пол-унции веса (эквивалентно £1,18 за 1 кг в отношении более тяжёлой корреспонденции). Этот тариф вступил в действие 5 декабря 1839 года, но применялся в течение всего лишь 36 дней.

— Стой! Держите вора!

Мои крики разнеслись по всей улице, и несколько прохожих обернулись в сторону убегающего сорванца, который прижимал к груди мой саквояж. Ловко огибая проезжающие автомобили, мальчишка быстро метнулся вперед к переулку, явно намереваясь там скрыться.

— Не уйдешь, — прошипела я недобро, подхватив юбки, дабы броситься следом.

Вообще-то, приличная леди упала бы в обморок или подождала помощи, заламывая руки от волнения. Обязательно обратилась к какому-нибудь джентльмену на улице, потом грызла ногти. Охала и ахала в надежде, что имущество будет спасено.

Еще чего! Я не зря прошла войну, где только успевай следить за вещами. Меня дважды обворовывали, прежде чем научилась тщательно их прятать. Сколько таких беспризорников повидала. Каждому дарить свои скляночки и драгоценные записи? Вот уж дудки. Раздери меня дрыглы, сейчас поймаю и уши надеру поганцу. А потом разберусь с треклятой пикси!

Несколько машин просигналило, когда я перескочила дорогу. Краем глаза заметила вытянувшие лица близняшек, Меган и Эйлы. В руках каждая держала что-то яркое, видимо, леденцы, а рядом с ними крутился Рэнальф. На лице у младшего брата Терлака появилось нечитаемое выражение, едва я проскочила мимо и рыкнула:

— Не лезь, иначе убью.

Леди не бегают по улицам, именно поэтому они носят длинные и неудобные платья. Так гласит умный справочник.

Только мне было совсем не до правил приличия, у меня лекарства убегали в руках нерадивого воришки. Я просто приподняла юбку выше и ускорилась, дабы настигнуть цель. Потому что вихрастая макушка уже мелькнула рядом с поворотом и грозила вот-вот покинуть пределы моей видимости. А там, среди узких улочек и многочисленных тайных ходов, где обязательно нашлась бы парочка лазеек, любой беспризорник мог спрятаться от внимания констеблей. Переждать в одном из полуразрушенных домов проще, к вечеру никто не стал бы искать вора по городу.

Я не сразу поняла, что за мной летит та самая пикси. Она бодро стрекотала крылышками, радостно повизгивала и вообще воспринимала этот забег, как приключение. Бестолковая нелюдь сделала несколько кругов, затем рванула вперед и принялась усердно светиться, словно показывая нужную дорогу. Если поможет поймать вора, я все прощу.

Тихая улочка встретила меня узким просветом между каменными стенами домов. На секунду я растерялась, поняв, что упустила мальчишку из виду. Повертела головой, пытаясь немного отдышаться после бега, и услышала стук. Рядом вновь появилась пикси, показывая вперед, после чего взгляд уловил движение у забора — одна из досок сдвинулась.

— Ага, — промурлыкала я и расправила плечи. Прикрыв глаза, отдала разбушевавшейся в крови магии команду.

В городе магу-природнику довольно сложно. Звуки деревьев всегда заглушал шум машин, многочисленные голоса, да и сами растения неохотно уживались с человеком. Из-за быстрого развития промышленности и роста фабрик, местная флора сильно страдала. Отходы сливали в реки, выбрасывали мусор и нечистоты на свалки, вырубали деревья для расширения пространства. Такое отношение к природе не могло не сказаться на окружающем мире.

Но мне повезло, дерево отозвалось почти сразу. Как и несколько дикорастущих кустов по ту сторону двора, куда сбежал мальчишка. Тихий шёпот раздался в голове, я представила, как тонкие, но крепкие ветки тянутся к юному вору и обхватывают лодыжки. Почти сразу послышался громкий визг, потому я поспешила на источник шума вместе с пикси.

Сдвинув покосившуюся доску, проникла в заброшенный сад одного из пустующих домов. Лишь в этот момент до меня дошло, как далеко я забрела от цивилизованных мест. Провалы окон и наполовину развалившаяся стена немного напрягали, поскольку за зарослями дикого плюща тоже скрывался проход. Вряд ли там что-то было, слишком близко дом находился к модной улице, но все равно по коже пробежали нехорошие мурашки.

Радовало другое: мой воришка, оплетенный ветвями, ерзал по земле и отчаянно пытался освободиться. И чем больше он сопротивлялся, тем крепче держали его растения. Саквояж валялся неподалеку, почти не пострадавший. Правда, упал в грязь, но ничего страшного не случилось. Благо магия сохранения не дала разбиться ни одной склянке.