– Хватит трепаться! – прошипел Пьер. – Леонар, а ты чего это здесь разговорился? Ты же немой и не забывай этого. Крути руками крендели и помалкивай!

– Ребята! – взволнованно шептал Пьер, сидя вечером у костра вдали от колодца. – Завтра Каир! Конец пустынного пути.

– Вот здорово! Скорее бы!

Каир всех ошеломил своими размерами и шумом. Всюду попадались всадники, верблюды, ослы, гудели толпы, состоящие из местных жителей и торговцев, собравшихся чуть ли ни со всего исламского мира.

– Ну и шумно же тут! – проговорил Гардан, озирая великолепие мечетей и дворцов. – А сколько турок, просто жуть. Сплошные воины!

– Все это хорошо, но надо побыстрее найти баржу или еще какую посудину, перегрузить все на нее да и отплывать побыстрее в Александрию, – беспокоился Пьер. Его постоянно глодала мысль о возможном провале их затеи.

– Ты прав, Петька. Сейчас сложим товар в караван-сарае, а я пойду к реке искать лодку. Нил-то какой широченный тут! Другой берег теряется в дымке.

– Хороший кусок отхватила Оттоманская держава, – протянул Фернан. – Немало хлопот она принесет на поля Европы. Да уже, видимо, и принесла. Мы же давно не были дома.

На следующий день Гардан принес радостную весть:

– Нашел подходящую лодку для товара и для нас с вами. Она вполне подойдет. Уплатим разные пошлины, налоги, сборы, и можно будет грузиться. Теперь у нас не так много товаров осталось, зато самые ценные. Да не допустит Аллах, будь благословенно имя его, потерять это в самом конце пути. Аллах акбар!

За хлопотами, страхами и волнениями друзья даже не успели как следует осмотреться в Каире и вот уже очутились в Александрии. Город оказался таким же шумным, большим и разноязычным, как и Каир. Здесь рядом было море, масса развалин древних сооружений. Бывшая столица Древнего Египта была полна купцов, дервишей, уличных торговцев и проституток. Мелкие воришки шныряли в толпе, нищие хватали за полы халатов, прося милостыню. Ослы оглашали переулки и базар дикими криками, важно шествовали нагруженные верблюды.

Изредка колыхался паланкин важного чиновника, духовного вождя или турецкого начальника.

Тут оказалось, что ситуация для наших друзей складывается недостаточно удачно. Множество кораблей входило и выходило из гавани, но почти все они были турецкими, греческими, арабскими или тунисскими. И лишь изредка осмеливался заскочить сюда корабль рискованного генуэзского или венецианского купца.

Друзья сидели тихонько в караван-сарае, а Гардан носился по причалам в поисках попутного судна. Но такого никак не оказывалось, или никто не осмеливался предлагать свои услуги.

– Плохи наши дела, ребята, – вздохнул Гардан после очередного визита в порт. – Придется плыть на Кипр, а уж потом отправляться дальше.

– Что ж, Гардан. Пусть будет так, но отсюда лучше убраться побыстрее. – Пьер многозначительно поглядел на друзей. – Долго нам так не выдержать.

– Я так и знал, что ты согласишься. Тогда это можно устроить дня через три, если повезет.

Неделю спустя наши путешественники выходили в море. Впереди их ждал волшебный Кипр. В Фамагусте они покинули судно и остановились на постоялом дворе грека-мусульманина. По всему было видно, что мусульманин из него никакой, но так для него было выгоднее.

– Я расспросил хозяина и узнал, что сюда часто заходят суда из Венеции, Греции, с Мальты и даже из Испании. Так что вам можно будет дождаться попутного корабля и отправиться в путь, – Гардан устало уселся на топчан и разулся.

– А свои-то дела ты хоть делаешь, Гарданка? – спросил Пьер. В голосе его звучали нотки сожаления.

– Мои дела могут и подождать, Петя. Главное – разобраться с вами. Кстати, я договорился с хозяином, что он будет пересылать наши письма друг другу, пока ты будешь во Франции. Я дал ему своего родственника в Крыму.

– Денег надо ему отвалить за это, иначе он может обмануть, – заметил Пьер.

– Само собой, Петя. Я уже обещал, и он согласился выполнить все честно.

Через месяц наконец нашелся корабль, шедший в Марсель. Это было для Пьера очень кстати, да и для остальных тоже. Пьер спросил:

– Гарданка, когда же ты сам думаешь отправиться в Крым? Ты уверен, что родственники в Крыму примут тебя хорошо?

– С моими деньгами меня все и везде примут отменно, Петя. Можешь не волноваться. Буду жить в Джалите. Во всяком случае, я на это надеюсь, да и что мне может помешать? Вряд ли мои родственники по матери изменили место своего жительства. Туда и будут пересылаться письма, Пьер.

– Хорошо бы встретиться еще хоть раз, через десяток лет, например, – мечтательно улыбнулся Пьер.

– Может быть, Аллах смилуется, и мы встретимся, Петя. Я бы очень этого хотел. Ты ведь не мог о таком и мечтать, а вот встретился же с Фомкой. Вот и мы будем мечтать. Договорились?

– Договорились, Гарданка!

Вскоре Пьер махал рукой оставшемуся на берегу Гардану. Тот отвечал, но постепенно фигура его удалялась, очертания смазывались и потом вовсе затерялись среди портовых построек. Они расстались, и Пьер глубоко вздохнул. Горечь расставания была для него очень тяжела. Фомка подошел к другу и спросил:

– Ты так с ним дружил?

– Да, Фомка. Это был мой самый лучший друг.

– А я как же?

– С тобой мы дружили в детстве, а с ним – всю остальную жизнь, которая была очень тяжелой и опасной. И ни разу у нас не возникало никаких недомолвок или обид. Он был мне настоящим другом. И надеюсь, что и я был для него таким же, Фомка.

Каравелла неторопливо бежала на запад, к новым местам, к новым людям, а может, и к новым приключениям.

Остров Иф с его недостроенной крепостью открылся издалека, когда Марселя еще и не было видно. Путешествие заканчивалось. Теперь главным был Леонар. Он знал эту жизнь, эту страну, и ему Пьер вручил судьбы друзей и свою.

Три дня искали наши путешественники в Марселе родственников погибшего моряка. Шесть лет – большой срок. А Фомка уже в который раз нашептывал Пьеру:

– Ты что, в самом деле собрался отдать этим нищим столько золота?

– Как же иначе, Фомка! Капитан мне поручил это, и я не могу не выполнить его просьбу.

– Вы что, друзьями с тем матросом были?

– Я его даже не видел. Он погиб незадолго до моего появления на острове у капитана. Но таков наш закон, мы давали клятву, и я выполню ее.

– Ну и дурень же ты! Кто узнает об этом? Капитан твой так далеко, что туда ни одна весточка не долетит. Да и кто будет ему сообщать?

– Ты перестань такое говорить, Фомка! Это не для моих ушей. Если не хочешь ссоры, то прекрати. Я не могу нарушить свои же обещания, к тому же данные другу и товарищу в несчастье.

– Ну и дурак! – только и сказал Фомка и отвернулся, недовольно надувшись.