– Ну, спасибо, Мартын! – искренне поблагодарил Пашка. – То-то я думаю, с какого бодуна они меня «лидером» кличут.

– Что-то очень мутное здесь затеялось, Паша, очень мутное! – понизив голос до шепота, хотя их и так никто не слышал, продолжил Мартын. – Генерал этот из очередного, девятого по счету, если мне память не изменяет, Московского княжества – сам по себе человек неплохой. Вот только за ним гнилые людишки стоят, ты их правильно выползками назвал. Нас, бредунов, они просто за дикарей считают и поиметь хотят. Но вот как именно – так и не догнал. Вроде бы все по чесноку – мы берем город и делим хабар. Ты, Скорострел, парень умный, к тому же красноармейцами сюда засланный, может, просветишь?

– Насчет того, что поимеют вас, – ты верно догадался! – хмыкнув, сказал Пашка. – Но каким именно способом – не знаю! Однако могу совершенно определенно сказать тебе, что без большой крови не обойдется! Бредуны этим «подземным» на территории Подмосковья не нужны. Даже в виде верных псов – слишком уж опасны, вдруг с поводка сорвутся. Поэтому вас всех рано или поздно под нож пустят! Они площадку от вас расчистят, чтобы светлое будущее построить. Только это будет светлое будущее для избранных – а круг избранных определит тот хмырь, что в бункере засел. Говорят, что это какой-то олигарх бывший, любитель оригинальных решений.

– Понятно… – задумчиво кивнул Мартын. – Спасибо, Скорострел, за информацию. Однако это все лирика, уж извини! А кушать нам хочется уже сейчас! Так, значит, со всеми собравшимися ты делиться не желаешь?

– Нет, Мартын! – отрицательно качнул головой Пашка. – И передай своим подельникам – я активировал «Стальное кольцо», и оно полностью работоспособно. Мне абсолютно плевать на местных жителей, на мой взгляд, они такой сладкой жизни недостойны. Мне глубоко по барабану те горы жрачки, которые под нами. Но! Я теперь не бродяга, а офицер Красной Армии, и у меня есть приказ в город вас не пускать. И я этот приказ выполню! От себя лично, по старой памяти, советую: держись со своими ребятами в тылу и попробуй вразумить уцелевших после штурма. В любом случае тебе лучше быть нашим союзником, а не врагом.

– Лады, совет твой принял! – Мартын протянул руку, и лейтенант крепко ее пожал. – Ну, держитесь, черти!

Коротко хохотнув, бородатый скинул труп с водительского сиденья, сел за руль, лихо развернул «уазик» на пятачке и укатил к опушке. Первый выстрел с той стороны раздался уже через минуту. Видимо, Мартын, пользуясь тем, что уже стемнело и даже в оптику никто произошедшего у ворот не увидел, списал погибшего бредуна на защитников города. Что было равносильно официальному объявлению войны. Пашу это вполне устроило – к чему лишние иллюзии по поводу дальнейших действий? Теперь все гораздо определенней – они нападают, мы защищаемся.

Впрочем, обстрел из легкой стрелковки закончился очень быстро. Бредуны сразу поняли, что никакого вреда они причинить не могут, и перестали попусту жечь патроны. Красноармейцы вообще не ответили – что там можно разглядеть в полной темноте на опушке леса?

Однако было глупо надеяться, что общий штурм перенесут на завтрашний день. Около полуночи небольшие группки бредунов начали прощупывать оборону, но вскоре выяснили, что автоматизированным огневым точкам не нужен свет для прицельной стрельбы. Они прекрасно обходятся датчиками движения, тепловыми камерами и радиолокационными станциями ближней разведки «Фара-1».

Понеся незначительные потери, бредуны затихли. Паша, пользуясь оперативной паузой, решил наскоро допросить Бабицкого и его любовничка Савицкого-Фалангера. Интересовало лейтенанта одно: успел ли Бабицкий рассказать бредунам о состоянии обороны Электрогорска? Присутствовать на допросе напросились и Панкратовы.

Увидев Скорострела, входящего в камеру, Бабицкий забился в дальний угол. Катя брезгливо поджала губы, а Василий хмуро плюнул на пол.

– Ну что, Андрей Маратович, сам все расскажешь или пару пальцев тебе сломать? – ласково спросил Паша, присаживаясь на краешек скамейки и жестом предлагая Василию встать у двери. – Тебе уже рассказали, кем я был до службы в Красной Армии?

– Да-а-а! – проблеял председатель. Его отвислые щечки побледнели. – Бредуном, вы были бредуном!

– Правильно! – одобрительно улыбнулся Паша. – Значит, ты понимаешь, что никакой моралью я не ограничен, и примерно представляешь, что я с тобой сделаю, если ты откажешься отвечать?

Бабицкий затравленно кивнул.

– Так что ты, сволочь, рассказал диким о плачевном состоянии «Стального кольца»?

– Я-я-я ни-иичего ни-и-и-икому не сказал! – заикаясь, ответил председатель. – Я-я-я и не знал, что «Кольцо» в плачевном состоянии. Знал только, что автоматический режим не работает и массового штурма нам не выдержать.

– Что же ты, придурок, зная об этом, никаких мер не предпринял? – удивился Паша. – Разве у тебя не оставались программисты, которые ставили систему?

– Вначале, сразу после моей… то есть нашей победы над военной хунтой, узурпировавшей власть в городе, это не казалось большой проблемой! Но потом… Они как-то очень быстро передохли… Их и было-то всего человек шесть! – ответил Бабицкий.

– За что же ты так военных называешь? Они же в самые опасные годы, когда здесь не продохнуть было от мародеров, вас всех своей грудью прикрывали!

– Ненавижу! Всех вас, вояк сраных, ненавижу! – завизжал вдруг председатель, вскакивая на ноги и делая пару шагов из своего угла. – Еще до Войны вы меня достали. И гэбня ваша кровавая! Сволочи!

Пашка лениво, не вставая со скамейки, пнул разошедшегося и брызгающего слюной Бабицкого ногой по колену. Раздался резкий хруст, и сустав ненавистника военных принял противоестественную форму – согнулся в обратном направлении. Андрей Маратович, воя от боли, рухнул на пол. Панкратов, посмотрев на председательский спектакль, снова хмуро сплюнул.

– Перестарался, солдатик, как бы эта сука кони не двинула! – ласково пропела Катерина Матвеевна.

– Ну, сдохнет и сдохнет… Кто ему обещал вечную жизнь? – философски пожал плечами «интеллигентный» Паша. – Зато теперь с повестки снимается вопрос «Зачем он довел силы самообороны до нынешнего убожества?».

Прошло минуты три, а Бабицкий продолжал кататься по полу, воя от боли.

– Слышь, толстожопый, в твоем теле еще немало костей и суставов, и их целостность напрямую зависит от честности ответа на следующий вопрос: «С кем конкретно ты, гнида, вел переговоры о сдаче города?» – негромко сказал лейтенант, которому надоели вопли председателя.

– С Борисом Гуриным! Он очень культурный человек, бывший аспирант престижного московского института, я его еще до катастрофы знал! – промычал Бабицкий. – Он дал честное благородное слово, что никто из мирных жителей не пострадает. Он и его люди только возьмут себе несколько тонн продовольствия в качестве уплаты за защиту от Красной Армии!

– Нет, ты натуральный идиот! – констатировал Паша. – И это не оскорбление, это диагноз! Нашел кому верить… У твоего культурного аспиранта кличка – Бритва! Можешь вообразить, как он ее заработал? Впрочем, что еще ждать от такого недоумка, как ты… Пора с тобой кончать…