Это было типично для витающего в облаках Брута – до самого последнего момента верить, что Лепид никогда не осмелится нарушить закон, проведя армию через священную границу и вступив с нею в Рим. В конце концов, заверил он Цицерона, он превосходно знает начальника конницы: Лепид был женат на его сестре Юнии Секунде (при этом Кассий был женат на сводной сестре Брута Юнии Терции).

– Поверь мне, он патриций до мозга костей. Он не сделает ничего незаконного, – заявил Брут. – Я всегда видел в нем ярого сторонника достоинства и протокола.

И сперва казалось, что он, возможно, прав, когда легион, перейдя через мост и двинувшись к городским стенам, остановился на Марсовом поле и разбил лагерь примерно в полумиле от города. А потом, вскоре после того, как стемнело, мы услышали заунывные ноты военных рогов, заставивших залаять собак на огороженной стенами территории храма. Мы поспешили наружу, чтобы увидеть, что происходит.

Густая туча затемняла луну и звезды, но в темноте ярко сияли далекие костры разбитого легионом лагеря. У нас на глазах огни как будто расщепились и образовали огненную змею.

– Они маршируют с факелами, – сказал Кассий.

Огненная линия начала виться по дороге в сторону ворот Карменты, и вскоре во влажном ночном воздухе мы услышали слабый стук полусапог легионеров[73]. Ворота находились чуть ли не прямо под нами, но нас скрывал от глаз легионеров выступ скалы. Авангард Лепида обнаружил, что ворота заперты, и забарабанил в них, требуя впустить и выкликая привратника. Но привратник, я думаю, убежал. После этого долгое время ничего не происходило, а потом солдаты принесли таран.

За несколькими тяжелыми ударами послышался шум расщепляющегося дерева и радостные крики. Перегнувшись через парапет, мы наблюдали, как легионеры с факелами быстро проскользнули через пробоину в воротах, развернулись вдоль подножия Капитолия и рассредоточились по форуму, чтобы взять под охрану главные общественные здания.

– Как думаете, они атакуют нас нынче ночью? – спросил Кассий.

– Да зачем им это надо, – горько отозвался Децим, – если они могут без труда взять нас при свете дня?

Его гневный тон подразумевал, что он считает ответственными за ситуацию других, а себя – попавшим в компанию идиотов.

– Твой зять оказался более амбициозным и более дерзким, чем ты заставил меня поверить, Брут, – сказал он Юнию.

Тот, непрестанно притоптывая ногой, не ответил.

– Согласен, ночная атака была бы слишком опасной, – сказал Долабелла. – Завтра днем – вот когда они сделают свой ход.

Тут подал голос Цицерон:

– Вопрос заключается в следующем: действует ли Лепид в союзе с Антонием или нет. Если они заодно, то наше положение откровенно безнадежно. Но если они не в союзе, то я сомневаюсь, что Антоний захочет, чтобы Лепид получил всю славу уничтожителя убийц Цезаря. Боюсь, сограждане, в этом наша единственная надежда.

Марк Туллий теперь был обязан испытать судьбу вместе с остальными: было бы слишком рискованно попытаться уйти – в темноте, когда Капитолий был окружен, возможно, враждебными солдатами, а в городе заправлял Антоний. Поэтому нам не оставалось ничего другого, кроме как устроиться на ночь.

На руку нам играло то, что на вершину Капитолия можно было добраться только четырьмя путями: по Ступеням Монеты на северо-востоке, по Сотне Ступеней на юго-западе (там мы и поднялись сюда нынче днем), и еще двумя способами с форума – либо по лестнице, либо по крутой дороге. Децим усилил караул из гладиаторов на вершине каждого пути, после чего все мы отступили в храм Юпитера.

Не могу сказать, что мы много отдыхали. В храме оказалось сыро и зябко, скамьи были твердыми, а память о событиях дня – слишком яркой. Тусклый свет ламп и свечей играл на суровых лицах богов, а из теней под крышей надменно смотрели вниз деревянные орлы.

Цицерон некоторое время разговаривал с Квинтом и Аттиком – негромко, чтобы их не подслушали. Он не мог поверить в то, насколько непродуманными были действия убийц.

– Какое дело можно довести до конца с такой мужественной решимостью, но с таким детским недомыслием?! Если б только они поделились со мной своим секретом! Я, по крайней мере, мог бы сказать им: если вы собираетесь убить дьявола, нет смысла оставлять в живых его подмастерье. И как они могли не принять во внимание Лепида и его легион? И потратить впустую целый день, не сделав никаких попыток захватить контроль над правительством?

Если не сами слова, то резкое недовольство его тона, наверное, достигли ушей Юния Брута и Кассия, сидевших неподалеку: я увидел, как они взглянули на оратора и нахмурились. Он тоже это заметил и замолчал. Оставшуюся ночь мой друг сидел, прислонившись к колонне и съежившись в своей тоге, без сомнения, размышляя о том, что было сделано, чего сделано не было и что еще можно сделать.

С рассветом стало возможно разглядеть то главное, что произошло за ночь. Лепид ввел в город около тысячи человек, и над форумом поднимался дым от костров, на которых они готовили еду. Дальше тысячи три легионеров остались стоять лагерем на Марсовом поле.

Кассий, Брут и Децим созвали совет, чтобы обсудить, что делать. Вчерашнее предложение Цицерона – что они должны созвать Сенат на Капитолии – явно утратило силу из-за последних событий. Вместо этого было решено, что в дом Марка Антония должна отправиться делегация экс-консулов, не принимавших участие в убийстве, и официально попросить у него, как у консула, созвать Сенат. Таких бывших консулов было трое: Сервий Сульпиций, Клавдий Марцелл и Луций Эмилий Павел, брат Лепида. Все они вызвались идти, но Цицерон отказался присоединиться к ним, аргументируя это тем, что группе лучше начать переговоры непосредственно с Эмилием Лепидом:

– Я не доверяю Антонию. Кроме того, любое заключенное с ним соглашение будет иметь силу лишь тогда, когда его одобрит Лепид – человек, в данный момент обладающий властью. Так почему бы не повести переговоры с Лепидом, полностью исключив Антония из игры?

Однако верх одержал довод Юния Брута, что именно Антоний – законная, пусть и не военная, власть и в середине утра бывшие консулы двинулись в путь. Перед ними слуга нес белый флаг перемирия.

Все, что мы могли сделать, – это ждать и наблюдать за происходящим на форуме… Наблюдать в буквальном смысле слова, потому что, если кто-нибудь пробирался вниз, к крыше государственного архива, ему открывался ясный вид на то, что творилось внизу.

Там было полным-полно солдат и штатских, слушающих речи, которые произносились с ростр. Люди усеивали ступени храмов, цеплялись за колонны, и все новые напирали, чтобы войти со Священной дороги[74] и с Аргилета, забитого народом, насколько хватало глаз. К несчастью, мы находились слишком далеко, чтобы расслышать, что говорилось на форуме.