Статья о КССЦ вышла несколько дней назад, но до сих порлежала на моем письменном столе, радуя меня всю эту тревожную неделю. Сетвообще ни разу не появился в магазине.

— Видела об этом в Интернете? — спросил Даг,заметив газету.

Я озадаченно взглянула на него:

— С чего бы мне смотреть там то же самое?

— Потому что это круто. Ты все пропустила.

Он присел на край стола и принялся подбрасывать ручку. Никтоиз нас не занимался работой. В точности как в старые времена.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Все вроде нормально.

Он знал, что я знаю об амброзии, но понятия не имел о моейроли в произошедшем. Алек пропал, вот и все, что было ему известно.

— В группе царит застой. Наверное, так и должно бытьпосле всего. Да и отсутствие ударника не способствует успеху.

— Ну, это поправимо.

— Да. Просто заколебало. Нужно устроить прослушивание.

Он перестал играть с ручкой и вздохнул.

— Мы были так близко, Кинкейд. Еще чуть-чуть, и мы бывсего добились.

— Вы и так добьетесь. Только не сразу. Все, что высделали, — все ваше.

— Да, — неуверенно согласился он.

— Кроме того, я по-прежнему твоя фанатка. Это ведьчего-то стоит, правда?

На губах у него снова заиграла снисходительная улыбка:

— Будь уверена. Мне кажется, Мэдди тоже могла бывлиться в ваши ряды. Она не собирается выметаться из моей квартиры.

Я рассмеялась:

— Разве ей не нужно возвращаться на работу?

— «Женская речь» пишет не только о Беркли. Мэдди и такработала дома, так что для нее ничего не изменится. Она говорит, что должна замной присматривать.

— Как мило с ее стороны.

— Ага, круто, — скорчил рожу Даг. — Я пытаюсьстать рок-звездой, а со мной живет сестра. Что ж тут милого?

— Вижу, как всегда, работаете не покладая рук, — послышалсявкрадчивый голос.

— Пейдж! — оглянувшись, радостно воскликнула я.

Я бы ее обняла, но между нами не было таких панибратскихотношений.

В дверях стояла наша долгожданная заведующая. Она выгляделапочти обыденно: свободные черные слаксы и розовая блуза для беременных. Запоследний месяц у нее еще больше увеличился живот, и при виде его у менясладостно екнуло в груди. Сама я не смогла выносить ребенка, будучи смертной, ине могу теперь, став бессмертной. Понимание этого все еще терзает меня, но я никогдане переносила свою боль на знакомых. Я люблю беременных женщин и малышей. Ябыла рада за Пейдж и еще более рада оттого, что снова вижу ее в добром здравии.

— Джорджина, — улыбнулась она, — ты не моглабы зайти в кабинет Уоррена? Нам надо с тобой поговорить. Это не займет многовремени.

— Конечно, — сказала я, вставая из-за стола.

Даг мычал тему из фильма «Челюсти».

Пейдж, Уоррен и я, закрыв двери, сидели в его кабинете. Нето чтобы я ждала каких-то неприятностей, но подобные встречи с начальствомнесколько угнетают. Особенно учитывая, что оба уставились на меня выжидающе.

— Итак, — начала Пейдж, — мы просмотрели всесчета, накопившиеся за время нашего отсутствия. Мы также кое с кем поговорили.

Она выдержала паузу.

— Ты проявила активность.

Я с облегчением улыбнулась:

— Здесь всегда кутерьма. Если б я хотела спокойныймагазин, пошла бы к Фостеру.

— Я слышал, он предлагал тебе работу, — рассмеялсяУоррен.

— Да, но не беспокойтесь. Я все равно никуда несобираюсь.

— Вот и хорошо, — решительно сказала Пейдж, —потому что, я так понимаю, ты включила нам в план некое ежегодное мероприятие.Лорелея Бильян прислала мне электронное письмо, где просит не забыть пригласитьее на следующий Изумрудный литературный праздник.

— Фестиваль, — поправила я. — Это фестиваль.

— Как бы то ни было. Ты все сделала замечательно, хотьи слегка неортодоксально. Так быстро все устроить и сделать такой внушительныйоборот. — Она покачала головой. — Это просто сверхъестественно.

Услышав такое наречие, я смущенно поежилась.

— Это надо было сделать.

— И ты это сделала. Так же, как делаешь здесь и массудругих замечательных вещей. Вещей, которые нас очень впечатляют.

— Да ладно, — сказала я, вдруг почувствовав себянеловко под их взглядами. — Не думайте, что это был обычный день. В общем,это скорее исключение. Я не могу устраивать такое постоянно. Просто удачныйвыдался день, вот и все.

— У тебя было много удачных дней, Джорджина, —проговорил Уоррен. — Недели напролет ты работала с неполным штатом. Тыруководила работой в одиночестве, когда некому было тебя поддержать. Тыуправлялась с одним кризисом за другим — и речь не только о фестивале. Я говорюи обо всей этой истории с Дагом.

Я выпрямилась на стуле:

— Что вы собираетесь делать? Вы же не хотите егоуволить? Потому что он не совсем… Я хочу сказать, были смягчающие винуобстоятельства. Сейчас ему лучше. Он самый хороший сотрудник, из тех, что у васбыли.

— Мы с ним поговорили, — невозмутимо ответилаПейдж. — И он пока остается, хотя сам прекрасно понимает, что у негосейчас что-то вроде испытательного срока.

— Правильно, — с облегчением вздохнула я. —Это действительно правильно.

— Я рада, что ты так считаешь, потому что именно тебепредстоит им руководить.

— Мне… что?

Я совершенно запуталась и только переводила взгляд с одногона другую в ожидании развязки.

— Как ты, наверное, догадываешься, беременностьоказалась куда сложнее, чем ожидалось. Ребенок здоров, и роды должны пройтинормально, но приходится исключить определенные факторы риска. И один из них, ксожалению, работа.

Я смотрела в недоумении. Пейдж взяла меня на работу. Она неможет уйти.

— Что ты такое говоришь?

— Я говорю, что не могу здесь больше работать.

— Но… когда ребенок… ты сможешь вернуться, так?

— Я не знаю, но не собираюсь держать за собой место. Яувольняюсь, и мы хотим, чтобы ты заняла мое место.

— В качестве управляющего, — добавил Уоррен, какбудто это и так не было ясно.

— Я… прямо не знаю, что сказать.

— Ты, естественно, получишь прибавку кжалованью, — продолжила Пейдж. — А на твое место мы наймемкого-нибудь еще. Ты примешь на себя мои обязанности.