Вот я впервые спускаюсь на общий пляж и ложусьна шезлонг. Слышу фразу: «Если на жизненном пути вам попался хороший человек,то абсолютно неважно, какого цвета у него личный самолет». Я поворачиваю голову– впереди на надувных матрасах лежат Нина Зарубина и некая Олеся. Девушкилениво болтают, потом они встают, берут свои подстилки и уходят. На беломмелком песке остаются два следа – шириной примерно восемьдесят сантиметров идлиной около метра семидесяти.

Шелковый ковер в кабинете виллы Поспеловой…Мягкий, нежный, словно песок. Но, в отличие от мельчайших сыпучих частиц,которые легко перемещаются, шелковый ворс не выпрямляется, вмятины остаются нанем надолго, если не навсегда. По этой причине ковры из шелка, как правило,вешают на стену. В арабском языке есть даже выражение: «У него на полу шелковыйковер». Это значит, что человек настолько обеспечен, что может позволить себебросить на пол ТАКУЮ вещь.

Конечно, шелковые ковры бывают разными покачеству, в Москве очень часто за нереальные деньги продают вариант ссинтетикой. Это стойкое покрытие, а на вид почти такое, как то, что сделано изстопроцентно натурального материала. Но у Поспеловой ковер натуральный, бездобавок, небось Антон потратил бешеные деньги на украшение особняка.

– Да что случилось? – зашептала Феба. – Вы тутзагорать собрались?

Надо же, девушка опять стала вежливой… Яприслонилась к книжным шкафам и попросила:

– Уйди.

– Куда?

– Не знаю!

– И что мне делать? – растерялась Феба.

Я опомнилась. Горничная ведь привыклавыполнять конкретные указания.

– Свари кофе.

Девушка унеслась. У меня стала кружитьсяголова, к горлу подступила тошнота. Неужели я докопалась до правды? Чего большев этой истории? Любви? Ревности? Злости? Жадности? Нину Зарубину точно сгубилаалчность. Но каким образом ее заставили съехать с шоссе в Аидову яму? Инепонятно, зачем выбросили ширму. Абсолютно нелогичный поступок. Более того –неправильный! Фальшь-полки следовало оставить, придвинуть их поближе к стене,чтобы никто не догадался о том, что они скрывали матрас. Выкинув ширму,преступник привлек к ней мое внимание. Или он не подумал про вмятины и решил:нет ширмы – нет следов.

– Идите пить латте! – заорала снизу Феба.

Я спустилась на кухню, села за большой стол иуставилась на ярко-красную фаянсовую кружку, над которой колыхалась взбитаяпена.

– Вы не заболели? – спросила горничная. – Всязеленая.

– Где? – оторвалась я от своих мыслей.

– В зеркало гляньте, – вздохнула Феба, – оно вбуфет вделано.

Я машинально посмотрела в сторону шкафа. В туже секунду домработница резким движением подняла жалюзи, луч восходящего солнцаударил в зеркало и ослепил меня. Я зажмурилась, вскочила, опрокинула кружку и,не обращая внимания на разлившийся по столу кофе, кинулась к двери.

– Что с вами? – запричитала Феба. – Себяувидали и испугались? Не волнуйтесь! Отдохнете и снова станете красивой.Знаете, как море…

– Где расположена Аидова яма? – закричала я.

– Ой! – прижала руки к лицу девушка. –Самоубиться решили!

Я остановилась, перевела дух и, стараяськазаться спокойной, сказала:

– Не волнуйся. Пишу очередной детектив,поэтому нуждаюсь во впечатлениях. Так где Аидова яма?

– Идите туда, налево, – объяснила Феба. –Осторожно только! Там сначала широкая дорога, удобная, затем поворот, другой, ипрямо к пропасти выскакиваешь. Каждый год приезжие гибнут.

– Но свои ведь знают об опасности?

– Конечно, – закивала Феба. – Хотя и сместными аварии случаются. Правда, редко, наши аккуратнее туристов, да и прояму слыхали.

– Следовательно, и Нина Зарубина знала обопасности?

Феба кивнула:

– Не первый же день она во Флоридос. Хотягоняет как сумасшедшая. На своей желтой машине. Очень она у нее приметная,таких тут всего шесть штук.

– И все у зарубинских жен!

– Верно, – захихикала Феба. – Он им все-всеодинаковое покупает, а то передерутся. Даже собачек!

– Собачка! – подскочила я. – Муму! Что с ней?

Феба раскрыла рот, но я уже бежала в своебунгало. Так, сейчас приму душ, позавтракаю – и к Аидовой яме. Голову даю наотсечение, что найду там улики. Или сначала позвонить Роману? Но сейчас толькополседьмого, начальник полиции наверняка спит.

Взлетев по лестнице, я запыхалась и сбавиласкорость. Жизнь во Флоридосе и Сантири имеет сдвинутый график, люди здесь ложатсяспать в три утра, встают к обеду. Не все, конечно, а лишь туристы,обслуживающий персонал поднимается с восходом солнца. Вон уже кто-то при деле,и это явно не гости отеля, потому что слышна греческая речь.

Через пару шагов дорожка раздвоилась. Одна еечасть была вымощена мраморными плитами, вторая представляла собой вытоптаннуюузкую тропку. Я остановилась и вдохнула всей грудью свежий воздух, потом вынулаиз кармана телефон, найденный в гардеробной. Отличная модель, очень дорогая,так называемый «спасательный вариант». Гарик Ребров подарил мне похожий наНовый год. Издатель тогда сказал:

– Это специальная разработка. Смотри, если тыне пользуешься аппаратом более суток, он сам отключается и переходит в режимсна. У трубки есть запасной аккумулятор. Если ты даже полгода ее не трогала, апотом включила, она заработает, правда, на короткое время. Супер?

Я кивала, слушая Гарика, хотя, честно говоря,не поняла, зачем отключать телефон на шесть месяцев и почему потом его нельзяподзарядить.

Никогда ни у кого не видела такую модель, атеперь оказывается, что ею пользовалась Эмма-Софья.

Я нажала на кнопку. Экран замерцал. Телефонбыл настроен на русский язык! Что тут у нас? Ага, куча пропущенных звонков содного номера. Я машинально ткнула пальцем в другую клавишу… и за кустамипослышалась звонкая трель. Это меня удивило. Я ни разу не заглядывала туда, гдебуйно цвели растения, и не знала, что находится в противоположной от моегобунгало стороне. Я кинулась вперед по узкой дорожке.

Спустя пару секунд я очутилась на полянке, гдестояла скамейка, чуть поодаль виднелся небольшой дом, а по траве носиласьмаленькая собачка – одно ухо белое, другое черное, нос с пятнышком.

– Ой! – невольно воскликнула я.