– Вот и все. Он поэт. Цветы для него вместо слов. Розами он сообщает о том, что все еще любит меня. Красные розы – символ настоящей любви.

Даже будучи тюремщиком и шпионом Елизаветы, сэр Эдуард все же не может скрыть того, что он тронут.

– Что ж, можете оставить их. – Он наконец-то отдает мне букет.

– Спасибо, – благодарю я. – Это самые лучшие цветы за всю мою жизнь. Передадите Неду, что я счастлива снова быть с ним рядом, пусть даже в тюрьме, в которую когда-то заключили обоих наших отцов? Я по-прежнему люблю его и не жалею о том, что он полюбил меня и позвал замуж, – я никогда об этом не пожалею, так и скажите ему. Каждый день я молюсь, чтобы мы снова были вместе, как и планировалось, мужем и женой.

Комендант качает головой.

– Я передам, что вам понравились цветы, – говорит он. – Остальное не запомню.

– Почему бы вам не записать? – смеюсь я над нами обоими. – Вы же пишете обо всем, что я говорю и делаю.

Засунутые за ленту, цветы Неда украшают мою широкую талию. Я вплетаю их в волосы, кладу бутон под подушку, а последний зажимаю между страницами Библии на Песне Соломона, псалме о любви. Я простила его, словно он и не уезжал. Простила за то, что оказалась в этом опасном месте. Я люблю Неда. Его суждения верны. Он мой супруг, и мы не сделали ничего плохого.

* * *

Снова приходит Мария.

– Ты уверена, что это благоразумное решение? – Я наклоняюсь со своим большим животом, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Мне позволили прийти. Надеются, что в разговоре со мной ты упомянешь что-нибудь обличительное, – без какого-либо возмущения отвечает Мария, показывая на служанку, которая делает реверанс и стоит у двери, ловя каждое наше слово.

– Но как ты сюда попала?

– Пешком. Мистер Томас Киз, королевский привратник, пришел с нами. Он ждет внизу, чтобы отвести меня обратно.

Я не обращаю внимания на шпионку Елизаветы. В любом случае все в Тауэре докладывают обо мне, ни одна моя фраза не остается незамеченной. Каждый день допросы, они слушают даже, как я молюсь. Пусть слушают сколько хотят – я говорю лишь о том, что люблю своего мужа, как мне и полагается.

– Ее Величество в добром здравии? Я прошу у Господа хорошего самочувствия для нее.

– Боюсь, нет. Она очень утомлена из-за всех этих страхов по поводу заговора. Даже не ест. Уверена, что ее хотят свергнуть. Шотландский посол прибыл в Лондон с целью убедить Елизавету назвать Марию, их королеву, своей наследницей – вместо тебя. Конечно, это было бы страшной ошибкой. На нее давят со всех сторон.

Я склоняю голову и кротко отвечаю:

– Пусть поступает, как сочтет нужным. Однако наш род, идущий от сестры короля, его наследницы, род коренных англичан, принадлежащих к реформированной вере, имеет больше всего прав на трон.

– Она должна поступать, как пожелает, – соглашается Мария. – Правда, Елизавета сказала шотландскому послу, что назвать наследника – все равно что укрыться погребальным саваном. Сказала, правитель не может любить собственных детей.

Я ловлю взгляд Марии, невероятно чистый. Одним губами проговариваю: «Что за безумие!» – и она согласно кивает.

– Вот бы я могла попросить у нее прощения и заверить в том, что ей нечего бояться, – говорю я специально для подслушивающей женщины. Мы все понимаем, что ничьи слова не помогут Елизавете избавиться от подозрений и страхов. – Я совершила опрометчивый поступок ради любви. Считала бы меня глупышкой, ладно, но никак уж не врагом.

– Она сомневается в каждом, – говорит Мария. – Взяла под стражу всех Сеймуров и даже нашего бедного отчима Эдриана, который за нас не в ответе и понятия не имел, чем ты занимаешься при дворе. Ей даже кажется, что Уильям Сесил знал о вашем браке и поддержал его.

Я искренне поражена – как Елизавета может не доверять человеку, который служит при ней советником с ее юных лет?

– Она хочет удостовериться, что Уильям Сесил думает только о ней. Конечно же, он ничего не знал. Стал бы он отправлять Неда за границу, тем самым повергнув меня в отчаяние, если бы содействовал нашему браку и зачатию ребенка?

– Я так и сказала. – Мария кивает женщине, как бы предлагая ей непременно доложить об услышанном. – И королева в курсе, что я тоже ничего не знала.

– Все держалось в секрете, – бесхитростно подтверждаю я. – Мы хотели пожениться тайно, вот и сообщили о наших планах только Джейни. Я устала повторять одно и то же.

– Утомительное дело, – замечает сестра. – Тебя спрашивают каждый день?

– Каждый божий день мне приходится вставать и снова отвечать на вопросы о том, что мы сделали, как познакомились и кто об этом знал.

– Тебя заставляют стоять?

– Мучить благородную леди они не смеют, – усмехаюсь я, – однако беспокойства причиняют немало. Зато теперь ко мне приходит акушерка, и, по ее словам, со мной все в порядке.

– Она не сказала, когда родится ребенок?

– Точно не сказала. Да и никто не знает. Вроде бы скоро.

Женщина у двери зашевелилась, и Мария говорит:

– Долго оставаться нельзя. Разрешили только прийти и проверить, что у тебя все хорошо и есть все необходимое.

– Мне надо увидеться с моим мужем. Надо повидать королеву.

Мария слегка надувает губы и поводит плечами. Мы обе понимаем, что это сказано только из-за шпионки. Сестре позволили принести мне немного яблок, но не свободу.

– Я приду на следующей неделе. – Она соскакивает с кресла и смотрит на моих питомцев. – Щенят кто-нибудь выгуливает? Запах стоит ужасный.

– Почти и не пахнет, – говорю я. – А если и пахнет, это все ров. И я надеюсь, комендант выпустит меня в сад, и тогда я погуляю с животными. Если он не позволяет мне жить в комфорте, пусть нюхает.

* * *

Дни тянутся долго, в комнате жарко и душно. Я играю со щенятами, посвистываю коноплянкам, выпускаю их полетать, а потом зову обратно к своей руке. Мистер Ноззл печально скребет у основания каменных стен, но потом начинает скакать по стульям, перелетая с одной резной спинки на другую. Он прыгает на стену, держится за нее тонкой черной рукой, затем бросается ко мне.

– Как же ты отнесешься к малышу? – спрашиваю я. – С ним нельзя щипаться, надо быть добрым…

Я прислушиваюсь к движениям Неда и иногда слышу его шаги. Он посылает мне небольшие подарки, а еще каждое утро и вечер топает ногой в знак любви. Отправлять записки ему не позволяют, и нас обоих все еще постоянно допрашивают. Слышно, как они проносятся по лестнице наверх и спускаются обратно через час. Видимо, хотят доказать, что мы вместе строили заговор против королевы, однако к концу месяца лорды, которых Сесил посылал для допроса, похоже, устали от всего этого не меньше меня. По отдельности мы рассказываем одну и ту же историю – простую правду, и они вынуждены поверить, что это был брак по любви, что мы лишь двое молодых влюбленных, которые не устояли друг перед другом и подумать не могли, будто королева увидит в нас врагов. Это действительно было ясно всем с самого начала. Лишь испуганная Елизавета разглядела здесь заговор. Только хладнокровная Елизавета будет искать объяснение там, где остальные видят молодость, юную страсть и легкомыслие.