года Германия начала очередную таможенную войну против России, а 3 августа ее рейхстаг принял новый военный закон, по которому вооруженные силы Германии численно вырастали в два раза. Получив об этом подробную информацию от французского Генерального штаба, Александр III демонстративно сделал новый шаг к сближению с Францией – послал в Тулон с ответным визитом русскую военную эскадру. Чтобы адмиралы «много не болтали», распорядился выбрать из них плохо говорящих по-французски.

Франция оказала русским морякам столь восторженный прием, что Александр III оставил все сомнения. Приказал канцлеру Гирсу ускорить представление русско-французской конвенции – и русско-французский союз был оформлен.

Правящие круги Англии пока предпочитали оставаться вне блоков, продолжая политику «блестящей изоляции». Но нараставший из-за колониальных претензий друг к другу англо-германский антагонизм, заставил Англию склоняться к русско-французскому блоку.

Витте не мог смириться с тем, что дефицитные железные дороги лежат тяжким бременем на бюджете страны. Совершенно неожиданно для банковских кругов, он внес предложение о немедленном выкупе дорог в казну! Для выработки условий выкупа была создана особая ликвидационная комиссия.

Совет управления Главного железнодорожного общества всеми силами препятствовал работе этой комиссии – боялся новых разоблачений в процессе ревизий. На Витте оказывали давление высокопоставленные покровители концессионеров, банкиры грозили Сергею Юльевичу потрясениями на бирже. Обложенный со всех сторон, он не устоял. Контрольная ревизия была упразднена, а ее выводы аннулированы. Долг казне в 130 миллионов списывался. Акции оплачивались по цене выше биржевой – и в золоте, хоть по уставу цена акций была установлена в серебре. В результате, акционерам от казны перепало более двадцати миллионов золотом. Да еще в течение 58 лет правительство обязывалось выплачивать им ежегодную ренту в семь с лишним миллионов рублей.

Таковой оказалась цена полного выкупа железных дорог государством.

Железнодорожная линия Златоуст-Челябинск вошла в строй осенью 1892 года. Создавались проекты новых участков. Петербургские архитекторы разрабатывали проекты вокзалов. Инженер Гарин-Михайловский нашел необходимым проложить путь через поселок Ново-Николаевский, оставив в стороне Томск. Комиссия рассмотрела все «за» и «против», и предложение Николая Георгиевича было принято. На месте Ново-Николаевского появился впоследствии город Новосибирск, где привокзальная площадь названа именем Гарина-Михайловского – талантливейшего русского инженера и писателя, которому русская литература обязана повестями «Детство Тёмы», «Студенты», «Инженеры» и серией чудесных рассказов.

LIII

Александр не забывал, как страшно его младшие братья Сергей и Павел переживали смерть матери. Лишившись ее, они стали сиротами. Он хотел заменить им и мать, и отца, быть братом и другом. Не обладавшего никакими талантами Сергея назначил командовать Преображенским полком, однако возможности без приложения сил развили в Сергее тщеславие. «Ясен вред, который бессознательно приносили великие князья. Знаниями они не обладали, но все должностные лица боялись «огорчить» великого князя оспариванием его мнения» (А. Н. Крылов).

В 1884 году Сергей женился на тридцатилетней Элле Гессенской. Здесь тоже было тщеславие – старая дева из обнищавшего рода, старше его на 4 года, являлась внучкой Виктории, имевшей аж целых два титула: королева Великобритании и Индии! У королевы было 9 детей, 42 внука и внучки, – пристроила всех. А так как Виктория крайне высоко себя держала – вроде царя над царями, то какими бы ни были захудалыми ее отпрыски, они все-таки были в чести.

Элла детей не имела. Возможно, боялась, поскольку была носительницей гемофилии; а может, и не могла – Сергей Александрович обожал юных мальчиков. «Когда он стал генерал-губернатором Москвы, мне несколько раз приходилось встречаться с ним на деловой почве. Мои взгляды и его расходились, ибо Сергей Александрович был, с одной стороны, взглядов очень узко-консервативных, а с другой стороны, с большим оттенком религиозного ханжества. Кроме того, его постоянно окружали несколько молодых людей, которые с ним были особенно нежно дружны. Я не хочу этим сказать, что у него были какие-нибудь дурные инстинкты, но некоторая психологическая анормальность, которая выражается часто в особой влюбленности к молодым людям – у него, несомненно, была» (С. Ю. Витте).

Элла Гессенская получила православное имя Елизавета Федоровна и вознамерилась женить цесаревича Николая на своей сестре Алисе, которая с детства страдала пояснично-крестцовым радикулитом, сердечными приступами и головными болями, в силу чего была истеричной, эгоистичной и нелюдимой. Сама Элла собиралась когда-то замуж за Вильгельма II, которого знала с детства, и оба «пылали друг к другу страстной любовью». (За исключением единиц, все короли, королевы, цари и царицы, судя по их биографиям, пылали друг к другу страстной любовью; все избранницы были красавицы, а избранники – благородные рыцари). Свадьба Вильгельма и Эллы была уже близко, но умер гессенский принц, страдавший гемофилией. Врачи уже знали об этой болезни – наследственной, редкой, она поражала мужское потомство, а женщины были ее носительницами. Брат матери Эллы, тоже страдавший гемофилией, отправил сестре письмо: «Вряд ли это звучит утешительно, но, быть может, он таким образом избавлен от испытаний, которым подвержен человек с моей болезнью… Что значит жить и не иметь возможности наслаждаться жизнью…» А влюбленный Вильгельм повел себя так оскорбительно, что Элла и он расстались врагами.

Алиса Гессенская трижды была в России. Поскольку крестным отцом ее был Александр, крестной матерью Минни (ездили на крестины в Дармштадт в 1872 году), Алиса, конечно, их навещала, но не понравилась императору с императрицей, а кроме того – гемофилия. Но Ники с Алисой «влюбились друг в друга страстно и пылко». После отъезда Алиса лечилась от радикулита и расширения сердечной аорты, а Ники опять жил с Кшесинской. Это ему не мешало писать в дневнике: «Я мечтаю когда-нибудь жениться на Аликс Г. Я люблю ее давно, но особенно глубоко и сильно с 1889 года, когда она провела шесть недель в Петербурге. Все это время я не верил своему чувству, не верил, что моя заветная мечта может сбыться». И далее: «Долго просидели у Вани с картофелем», «Был картофель на катке», «Ужинали с картофелем». Под «картофелем» он шифровал узкий кружок приятелей, кузенов и веселых барышень, с которыми можно нескучно провести время.

Элла упорно сводила его с Алисой, поскольку никто к Алисе не сватался, возраст уже подпирал, а Ники безвольный. В мае 1890 года Алиса весь месяц жила в Ильинском, но мать и отец отправили сына в Луцк на маневры. После маневров они увезли его в Польшу, охотиться. Осенью Ники начал свое кругосветное путешествие.

В Триесте ему пришло от Эллы письмо: «Посылаю тебе фотографию, которую она передала мне для тебя и просила, чтобы ты хранил ее тайно, только для себя. Твоя фотография, которую я послала ей, находится