— Будем надеяться на лучшее, — согласилась Надя, на самом деле опасаясь худшего. — Кстати, вот еще что.

— Да?

— Ты, случайно, не любительница русской еды? — спросила Надя. — Пирогов, борща, холодной отварной осетрины, соленых огурцов и всего такого?

— Ну да, — подтвердила биолог. — Кроме того, я просто в восторге от настоящей русской водки. Я проводила отпуск в Санкт-Петербурге всего месяц назад. Совершенно фантастический город.

— Вот и замечательно, — сказала Надя. — Тогда запиши мой номер. Позвони мне, когда будешь в Стокгольме.

— Боже, как приятно, — ответила биолог. — А у тебя, случайно, нет балалайки?

— А как же, — рассмеялась Надя. — Даже две. Ты умеешь играть на балалайке?

— Нет, — сказала биолог. — Но ты, пожалуй, сможешь научить меня. И тогда мы споем «Калинку»… и выпьем на пару.

— Обещаю не подвести, — ответила Надя.

«Калинка, калинка моя», — подумала она.

Прежде чем в тот день она ушла домой, ее знакомый из Государственной криминальной полиции дал знать о себе. Он уже успел разобраться с тем, о чем она попросила его в своем имейле, отправленном несколькими часами ранее. Осенью 2005 года щетку для волос и гребень Джейди вернули Даниэлю Джонсону. Но никакой зубной щетки. Джонсон сам прибыл в полицию Стокгольма и забрал оба предмета.

— Я перешлю тебе квитанцию, на которой он расписался, — сказал знакомый Нади, — как только отсканирую ее. Если же говорить о зубной щетке, я также не вижу здесь ничего странного. Кто захочет, чтобы ему вернули такое? На мой взгляд, она осталась в ГКЛ и они уничтожили ее, как только разобрались с ней.

— Но ты не нашел никаких данных о том, что вы отправляли туда какой-то другой материал для генетического исследования? Взятый непосредственно из ее тела?

— Нет, — сказал знакомый Нади. — А значит, на сей счет не имеется никаких данных. Зато я могу назвать тебе имена коллег, которые занимались отправкой. Может, кто-то из них что-то вспомнит.

— Очень мило с твоей стороны, — поблагодарила Надя. — Теперь мне надо будет поговорить с ними.

76

В тот день, когда у Нади все шло как по маслу в здании полиции Сольны, два сотрудника Буниасарна, Сурат Конгпайсарн и Чуань Джетджирават, прилетели из Бангкока в Пхукет, расположенный примерно в десяти тысячах километров от шведской столицы. Они хотели пройти по следу, обнаруженному ими в Као-Лаке во время предыдущего визита туда. Если надо отыскать кого-то или что-то, легче всего сделать это на месте. Данная истина известна любому настоящему полицейскому.

Согласно счету, который они тогда прихватили с собой из отеля, вечером накануне цунами супруги Джонсон-Джейди сначала поужинали там. После чего заказали лимузин в их специальной службе и отправились в Пхукет в ночной клуб «Золотой фламинго», находившийся в центре квартала развлечений города и являвшийся одним из его лучших заведений.

Согласно записям, сделанным их водителем в путевом журнале, он посадил клиентов у отеля в половине одиннадцатого вечера и высадил перед «Золотым фламинго» полчаса спустя.

А через несколько часов, около трех утра, тот же водитель забрал их у ночного клуба и отвез назад в отель. И на этот раз в машине ехало семь пассажиров. Сам Джонсон, что не вызывало сомнения, поскольку именно он сделал заказ, скорее всего, по своему мобильному, и попросил включить поездку в счет за отель, а также, вероятно, его жена. Личности же других были неизвестны, и о них оставалось только догадываться.

Возможно, ответ на этот вопрос мог дать водитель лимузина. Проблема состояла в том, что он погиб во время цунами. Утром в свой выходной он отправился на берег перед зданием персонала с целью искупаться. Гигантские волны утопили его и выбросили на пятьдесят метров на сушу. Осталась только машина, на которой он обычно ездил, и журнал, где он отмечал свои рейсы.

— Что ты сам думаешь об этом? — спросил Джетджирават. — Даниэль Джонсон и шестеро других, возвращавшиеся в отель. О ком, кроме него, могла идти речь?

— О его жене, — предположил Конгпайсарн. — Ты же видел ее фотографии. Такую женщину он не оставил бы в месте вроде «Золотого фламинго».

— Я тоже так думаю, — согласился Джетджирават. — Но другие пятеро кто такие?

— Вероятно, люди, жившие в том же отеле, — предположил Конгпайсарн. — Зачем им иначе понадобилось бы ехать туда среди ночи. Часы показывали уже почти четыре утра, когда они прибыли. Оба бара в отеле уже закрылись. Они возвращались домой спать.

— Согласен, — сказал Джетджирават. — Но их число беспокоит меня. По-моему, один там был лишний.

— Я согласен с тобой. В отеле почти все жили парами. Кое-кто, конечно, с детьми, но, похоже, главным образом малолетними. Таких ведь не берут с собой в заведение, подобное «Золотому фламинго». Их бы и не пустили туда.

— Некоторые отдыхали с детьми подросткового возраста, — напомнил Джетджирават. — Но это также вряд ли наш случай. По-моему, кого-то одного или нескольких они подцепили в клубе и притащили с собой в отель.

— С целью устроить секс-вечеринку, — сказал Конгпайсарн и ухмыльнулся.

— Да, вполне вероятно, — согласился Джетджирават.

Цунами убило более пяти тысяч человек только в Као-Лаке и его окрестностях. Большей частью таиландцев. Сотни из них по-прежнему числились пропавшими, а поскольку все понимали, что океан забрал их, поиски давно прекратили. Остались документы, составленные полицией в связи с их исчезновением, и в Пхукете был человек, заинтересовавший Буниасарна и его коллег.

Они обратили на него внимание исключительно благодаря их шведской коллеге Наде Хёгберг, урожденной Ивановой, сидевшей в здании полиции Сольны на расстоянии десяти тысяч километров от них. Речь шла о женщине примерно одного возраста с Джейди Кунчай, вдобавок очень похожей на нее, если верить описанию внешности, имевшемуся в бумагах таиландской полиции. Об исчезновении сей особы заявил ее работодатель через несколько дней после цунами, когда она не появилась на работе. И судя по тому, что полиции затем удалось выяснить, она, скорее всего, пропала не по собственной воле. Все ее личные вещи остались в маленькой квартирке в Пхукете, которую она снимала. И в последний раз она пользовалась мобильным за десять часов до стихийного бедствия.

В остальном о ней было известно не так много, и главной причиной возвращения Конгпайсарна и Джетджиравата в Пхукет стало желание побеседовать с работодателем, когда-то заявившим об ее исчезновении, в надежде узнать больше. Этот человек уже вышел на пенсию и, главным образом, занимался ловлей рыбы в океане около Пхукета вместе со своими старыми друзьями. Во время цунами он был шефом «Золотого фламинго». А женщина, чье исчезновение его обеспокоило, трудилась администратором в том же клубе. И кроме того, судя по фотографиям, которые они получили от коллег в Пхукете, она вполне могла оказаться сестрой Джейди Кунчай.