Как представляется, вариант создания группы инициаторов воссоединения с РПЦ из сельских священников преклонного возраста, не имевших веса в консервативной среде клира УГКЦ, вряд ли имел перспективу. Иные возможности открывала авторитетная и разносторонняя личность Гавриила Костельника, попавшего в поле зрения НКВД сразу после вхождения земель Западной Украины в СССР и Украинскую ССР в сентябре 1939 г.

Очевидно, что активизация, с санкции Кремля, подготовки к устранению унии силами прежде всего спецслужбы привела и к оживлению работы НКВД – НКГБ с Костельником. Как сообщал 20 января 1941 г. «Литератор», состоявший к тому времени на связи у начальника 5-го отделения (внешняя разведка, по линии которой его планировали использовать в дальнейшем) УГБ УНКВД капитана ГБ Панова, 17 января Костельник вместе с И. Слепым ездили на беседу к сотруднику НКВД Баранову (начальнику контрразведывательного отдела УГБ УНКВД). Жаловался попутно, что «в народе теперь истощение и отупение».

Следует признать, что подобное душевное состояние было достаточно широко распространено среди галицкой интеллигенции, потрясенной изнанкой «советизации» и форсированным сломом привычного цивилизационного уклада, включая преследования церкви. Показательны в этом отношении донесения агента «Художника» (известного живописца Николая Глущенко), по заданию НКВД посетившего Львов и встречавшегося с митрополитом А. Шептицким[459]. 10 июня 1940 г. на явке у старшего оперуполномоченного контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД СССР Эммы Кагановой (супруги знаменитого Павла Судоплатова) источник рассказал о встречах с авторитетными львовянами. Депутат Верховного Совета Украины Петр Франко, по словам «Художника», подавлен, озлоблен, нервничает, работу депутатом называет бесполезной говорильней. Советскую власть критикуют и сыновья классика украинской литературы Василия Стефаника. Какое счастье, заявил один из братьев, что отец уже умер, нынешняя действительность была бы для него «пыткой». Для жителей Западной Украины настали тяжкие времена, крестьяне ждут немцев. Не будь мы с П. Франко сыновьями известных людей, арестовали бы и нас[460].

Перенос в специфические условия аграрно-патриархальной, религиозной Западной Украины советским курсом на индустриализацию, унификацию общественной жизни и вытеснение религии из образования и повседневной жизни вызывал оторопь и агрессивное неприятие, о котором красноречиво говорилось в донесениях того же «Литератора» о поведении и взглядах слуги А. Шептицкого Стефана Гавриляка (его пытались завербовать, однако преданный человек немедленно сообщил об этом владыке Андрею). Гавриляк, сообщал агент, «перед немцами готов ползать на животе». По его словам, немцы – «единственная способная нация». Гитлер для него – «бог». Мечтает «всех жидов вырезать. Антисемитизм доходит чуть ли не до сумасшествия. Также ненавидит все русское». Твердит: «буду бить жидов и москалей». Будущее представляет «вроде большого села, без городов, капиталистов и евреев, только с украинским языком и патриархальными обычаями»[461].

Несмотря на «нездоровые» политические настроения «объекта», 29 января 1941 г. начальник Львовского УНКВД старший майор ГБ В. Сергиенко (будущий глава НКВД УССР) утвердил «План проведения вербовки священника Костельника Гавриила». Однако (видимо, исходя из твердого нежелания священника идти на конфиденциальное сотрудничество) в его основу положили жесткие меры, дабы завербовать одну из ключевых фигур реализации плана ликвидации УГКЦ, как принято говорить в спецслужбах – «на основе зависимости».

План предусматривал арест сына Костельника – Богдана, который должны были осуществить чекисты в милицейской форме, с проведением обыска и изъятием семейных ценностей. При этом отцу арестованного должны были ясно дать понять, что по вопросам, связанным с сыном, нужно обращаться к начальнику Управления рабоче-крестьянской милиции Веревке. В случае если Г. Костельник начнет хлопотать об освобождении, отвезти его в Управление НКВД и предложить сотрудничество под гарантии свободы Богдана (учитывая и возможные ходатайства депутата Верховного Совета СССР К. Студинского)[462]. Если отец Гавриил согласится на вербовку, предполагалось его сына также привлечь к агентурному сотрудничеству и направить «на разработку оуновского подполья».

22 февраля 1941 г. (докладывая о ходе выполнения плана Л. Берии) В. Сергиенко докладывал в Киев, что Богдан Костельник «подработан и арестован» как участник нелегальной антисоветской молодежной организации, инструктор по военному делу.

При обыске у Богдана Костельника изъяли уставы Красной армии, книгу Муссолини «Доктрина фашизма», литературу об Украинских сечевых стрельцах времен Первой мировой войны и Украинской галицкой армии 1918–1919 гг., журнал «Украинское юнацтво». Начались его допросы во 2-м отделе УГБ УНКВД. К тому времени НКВД получил (или сфабриковал) показания арестованного руководителя боевой группы украинских националистов Вальчика о том, что Богдан якобы является резидентом немецкой разведки и связан с гестапо (!?), ведет сбор информации о воинских частях Красной армии (такую работу действительно вела разведывательная сеть, созданная Краковским центром ОУН и местным подпольем, причем данные поступали в немецкую разведку и использовались при подготовке к нападению на СССР)[463]. Другое дело, что роль Богдана была явно преувеличена, скорее всего, он был одним из разведчиков, собиравших данные о львовском гарнизоне Красной армии путем наружного наблюдения и изучал военное дело, как многие молодые сторонники ОУН.