С сегодняшней исторической перспективы, участие РОА в Пражском восстании 1945 года можно, наверное, назвать историей о том, как никому не нужная армия героически сражалась в никому не нужном бою, в результате чего не была никем побеждена, но и сама никого не победила.

Если использовать чисто военный подход и спросить Кто взял Прагу?, то ответ, нравится это кому-то или нет, существует единственный – Прагу взяли советские войска, 9 мая 1945 года, которые вошли в этот город, тогда еще официально являвшийся частью территории Третьего рейха.

Другое дело, что девятого мая в Праге немецких войск уже практически не было, те отдельные части, что там еще находились, не держали никакую реальную оборону и вообще уже не вели боевые действия в полном смысле этих слов – их главной целью стал отвод как можно большей части собственных сил как можно дальше на запад, а происходившие отдельные боестолкновения имели своей целью или просто как-то задержать быстрое продвижение советских войск, обеспечивая отход собственных, или, при необходимиости, опять же прорваться через уже занятые ими территории далее к американской демаркационной линии. Поэтому о каком-либо полномасштабном штурме Праги силами Красной Армии девятого мая 1945 года, конечно, говорить тоже нельзя. Но и теория о том, что Красная Армия якобы просто въехала в уже полностью освобожденный (кем-то?) город, не является правдивой. Было бы совершенно глупо предполагать, что германская армия ушла из Праги, именно потому что ее вот так взяли и выгнали несколько тысяч практически тотально дезорганизованных и кое-как полувооруженных местных граждан, общее количество которых (даже при всем завышении численности этих активных повстанцев чешскими источниками) не равнялось и половине германского военного гарнизона города, без учета дополнительно посланных на помощь этому самому гарнизону ударных групп Вермахта и Ваффен-СС. И даже при участии достаточно сильной Первой дивизии из состава Русской Освободительной армии генерала А. А. Власова восставшие чехи ничего подобного достичь не смогли бы никак, исходя даже хотя бы из простого сравнения количества личного состава и применяемой на обеих сторонах техники, не говоря уже о качестве этого самого личного состава и используемого им оружия. Германские войска были вынуждены спешно покинуть город прежде всего под давлением общей сложившейся на фронтах ситуации, а она, в свою очередь, была прямым результатом проведения той самой «Пражской операции» Красной Армии, в которой участвовало в общей сложности более миллиона людей и тысячи единиц различной боевой техники. И если мы говорим о почти четырехстах тысячах советских солдат и офицеров, награжденных медалью «За освобождение Праги», следует понимать, что большая часть этих людей и этой техники к самой чешской столице никогда даже и не приближалась. «Пражской операцией» в 1945 году являлось огромное перемещение войск и ведение боевых действий на фронтовой линии общей протяженностью около полутысячи километров, практически от Брно до Дрездена, в результате которых силы Красной Армии, как конечную цель, взяли и этот город – последнюю европейскую столицу, находившуюся к тому времени еще в немецких руках. А люди, награжденные медалью «За освобождение Праги», конечно же внесли в это свой вклад и наверняка могут заслуженно гордиться ею, при этом совсем необязательно, что каждый из них непременно должен был принимать непосредственное участие в боях на улицах города или вообще даже находиться там.

Еще существует мнение, основанное на том, что Красная Армия просто вошла в Прагу уже после подписания безоговорочной капитуляции Германских вооруженных сил, то есть воевать там уже вроде как было не с кем. А русские уже потом якобы только приехали и приписали себе всю славу освободителей чешской столицы. Но подписание некоего документа, даже если он о безоговорочной капитуляции армии целого государства, это опять же только на бумаге и где-то очень далеко от реальной линии фронта, и еще дальше от головы каждого отдельного солдата с оружием в руках, который из-за того, что кто-то где-то что-то подписал, ну никак не хочет ни умереть, ни попасть, например, в сталинский концлагерь… Так что «просто въехать» в чешскую столицу у Красной Армии тоже не очень получилось, это доказывают и потери обеих сторон, которые все-таки были. Хотя, к счастью, и несоизмеримо меньшими, чем при боях за другие европейские города сопоставимого размера и значения.

Одной из самых темных сторон так называемого освобождения Чехии является последующее насильное изгнание практически всего этнического немецкого населения с территории страны, а главное из судетских областей, где этнические немцы столетиями составляли более чем 90 % проживающих. Причем изгнание этих людей сопровождалось многочисленными актами совершенно безнаказанного насилия и кровопролития и фактически полной конфискацией всего имущества изгоняемых. Прага к Судетским областям территориально хоть и не относилась, но, как это бывает в столицах многонациональных государств, ее часть немецкого населения была, в принципе, пропорциональна населению этого этника в масштабах всей страны и составляла таким образом около трети всех людей в городе, и именно их вся эта вакханалия как раз коснулась в полной мере, и именно они были в числе первых ее жертв. Это одна из тех глав, которые отсутствуют в учебниках истории и говорить о которых все, кроме самих жертв, стараются поменьше. Но жертвами в данном случае являлись «проигравшие и во всем виноватые» немцы, а исполнителями преступлений якобы победители, которых, как известно, не судят. Изгнание и конфискация осуществлялись на основании так называемых «декретов Бенеша», которые до сегодняшнего дня являются в чешском законодательстве непоколебимыми и не подлежащими никаким пересмотрам. В связи с этим, чаще всего с австрийской и немецкой стороны (куда, собственно, вынужденно и переселилось подавляющее большинство этих самых «судетских немцев»), а иногда и от самих чешских правозащитников, то тут то там периодически появляются различные критические выступления и протесты, как правило остающиеся вдали от широкого внимания общественности и средств массовой информации.

Парадокс состоит в том, что сами чехи руками (точнее пером) самого же президента Эдварда Бенеша себя за все это уже наказали заранее, причем еще даже до начала физического изгнания своих сограждан, говоривших по-немецки, как собственно и сам Бенеш, президентствовать которому после этого осталось крайне недолго. Дело в том, что мысль об изгнании немцев и создании «мононациональной» территории Чехии (то есть «Чехия – только для чехов», что-то напоминает, нет?…) родилась у лидеров антигитлеровского сопротивления или тех, кто таковыми себя считал, не во время восстания и не на фоне чехо-немецких конфликтов в конечной стадии войны, а сразу же после отсоединения Судет и с самого начала последующей якобы оккупации территории Протектората Богемия и Моравия. Чешские лидеры считали более чем тридцатипроцентное немецкое меньшинство потенциальной угрозой чешскому государству с самого момента его возникновения в 1918 году и решили избавиться от него раз и навсегда самым кардинальным способом, в случае возможной будущей победы союзников над Германией. И эту мысль также активно пропагандировали и в антигитлеровской коалиции. Но идею полного изгнания немецкого населения из Протектората и Судет, как и аппликацию принципа вины на весь немецкий народ вообще, западные союзники (то есть прежде всего США и Великобритания со своим Содружеством Наций) с самого начала не воспринимали позитивно как с этической, так и с чисто практической точки зрения. С приближением конца военных действий, когда часть Германии уже находилась под оккупационным режимом западных союзников, вопрос размещения беженцев и снабжения населения уже и так стоял крайне остро, а прибытие еще большего числа перемещенных лиц (а речь здесь идет о миллионах человек!) сделало бы ситуацию в полуразрушенной войной стране абсолютно критической. Зато у товарища Сталина моральных проблем с аппликацией вины на целые народы, как и с их насильственным перемещением куда угодно без особого внимания к их дальнейшей судьбе, как раз не возникало. Это являлось одной из причин сближения беглого чехословацкого президента Эдварда Бенеша и его демократического правительства с жестким коммунистическим режимом СССР в 1945 году, а вследствие этого и постепенное ослабление его поддержки с Запада. Бенеш попросту не хотел потерять свое кресло на вершине правительственной иерархии из-за отсутствия поддержки со стороны чешских политических кругов, остававшихся всю войну на территории страны, в которую ему предстояло вернуться после почти шести лет проживания в британской столице. А они как раз активно выступали именно за полное изгнание немецкого населения. Поэтому этот старо-новый чехословацкий президент, исключительно из собственных карьерных соображений, был вынужден отклониться от своих изначальных прозападных и демократических принципов, пойдя на сделку со сталинским режимом в обмен на его полную поддержку в вопросе послевоенного выселения немцев. Что в конце концов окончательно привело и всю Чехословакию в так называемую «зону советского влияния», то есть за пресловутый «железный занавес» на последующие более чем сорок лет и, как следствие, к быстрому краху всех демократических начинаний в этой стране. Также, как один из серьезных внешних факторов, вся эта закулисная политика сыграла свою роль как в истории Пражского восстания в мае 1945 года, так и в судьбе участвовавшей в нем дивизии РОА, командование которой видимо рассчитывало на несколько другое развитие событий в стране.