– По сокращению, – без особой охоты отвечал Влад.

– Условно-досрочное освобождение это называется… На хрен ты, погоны, армии не нужен был… Наверное, плохо строем шагал.

– Не увлекался хождением строем, – миролюбиво отвечал Влад, так и не снимавший маску не слишком далекого военного увальня. – Я инженер.

– Чего инженерил?

– Неважно.

– Военная тайна… Вот я могу сказать, как на зоне инженерил в Самарской области… Эх, погоны… Ты чего, обиделся?

– Нет.

– Правильно. На обиженных хрен кладут…

Вован кучу времени тратил на то, чтобы нащупывать у людей слабости и топтаться на них, унижать, высмеивать, вышучивать. Достиг он в этом ремесле определенного совершенства. Умел ввернуть такое, что всем становилось смешно, кроме жертвы его острого язычка. Впрочем, Влада его фокусы не задевали ни в коей мере, даже развлекали.

– Правильно. На меня не надо обижаться… Я сам могу обидеться, – Вован присел на кровати. – Слышь, погоны, Интеллигента с Работягой подтягивать надо поближе. Как-то они как не свои…

– Подтягивай.

– А ты чего, мне не кореш?

– Слушай, давай спать…

– Спать будем, когда я скажу…

– И когда скажешь? – Влад ценил эти минуты развлечения, когда Вован считал, что дрессирует свою шестерку.

– Выключай свет. Спать…

Влад провалился в сон, тяжелый и какой-то тягучий.

Проснулся он среди ночи от неясной тревоги. На часах было полпервого.

Открыл глаза…

И тут тишину прорезал истошный крик. Страшный. Леденящий душу истошный крик существа, которому перегрызают горло…

Сердце ухнуло куда-то в желудок и там замерзло…

Вован тоже резко вскочил с кровати, как подброшенный пружиной. Нелегкая жизнь отточила его реакцию:

– Бля, что там?

Влад не ответил. Он не знал, что там. И эта неизвестность ему сильно не нравилась. Заснул он только под утро…

Утреннее солнце, играющее в зеленых кронах деревьев, смыло беспокойство. Теперь казалось, что ночного крика не было…

Но он был. Никуда не денешься. Похоже, здесь начали закручиваться какие-то события…

Кто кричал? Утром в столовой все были на месте. Ободряющий вывод – из слушателей никого не забили на колбасу. И персонал «Лиги», кажется, весь на месте. Что бы это значило?

* * *

Влад изучал конспекты, которые заполнил на лекции профессора Загребенского, памятуя зарок своего институтского преподавателя военной кафедры – не насилуйте память, записывайте карандашом. В тетрадях была записана куча банальностей – пространные рекомендации: как достичь нирваны и как работать с биоэнергией.

«Экран Мыслей формирует навык проекции своих мыслей на внешний экран с целью их последующего изучения и управления», – вот такой хренотой, оказывается, должен владеть супермен.

«Левитация Руки и Перчаточная Анестезия позволяют достичь особой глубины состояния работы мозга, при которой возможны эффекты анестезии, уменьшения кровоизлияния в случае травм, а также управления отдельными функциональными системами работы организма»…

Влада не оставляло ощущение, что все туфтень. Подобной информации немерено в Интернете. От книжек с этими откровениями полки в библиотеках и книжных магазинах ломятся…

Главное не информация, которая вываливается на слушателей. Тут действуют другие факторы. Жалко, нет Тунгуса. Он бы просек, что тут творится. Но, в общем-то Влад и так мог предположить, что происходит. День за днем на них обкатывают методики выворачивания мозгов… Очень осторожное, прямо-таки гомеопатическое воздействие. Но капля камень точит… Это еще не кодировка. Не инициация. А что? Подготовка к чему-то большему?

– О, смотри, – развалившись в кресле и положив ногу в мятой тапочке на тумбочку, Вован забавлялся с цифровым диктофоном, который ему подарил Интеллигент. Точнее, подарил – сильно сказано. Вован настолько достал его, что, когда вежливо намекнул – нет у беглого урки такой вещички, тот с радостью согласился, лишь бы пару дней не видеть уголовника. Но тут он ошибся – меньше внимания ему Вован оказывать не стал. – Молодец, Склифосовский, уважил дядю…

Теперь Вован был при цифровом диктофоне…

Владу это уже потихоньку начинало надоедать. Он продолжал, чтобы не выходить из имиджа, терпеть своего напарника. В общем-то, при железных нервах мог терпеть его еще долго.

– Десять дней уже здесь, погоны… К финалу все идет. А воз и ныне там.

– Что ты имеешь в виду? – уставился на него Влад.

– Уж давно пора брать коня за рога… Где обещанное просветление? Где сверхвозможности боевого слона? Где все?

– А ты сильно надеялся? – хмыкнул Влад.

– Я, конечно, пацан крутой. Но маленько побольше крутизны мне не помешало бы.

– Тогда весь свой колхоз пригнул бы, – хмыкнул Влад.

– А вот грязными лапами души моей не касайся. Кого пригибать – я знаю. И пригну обязательно.

«Господи, все они одинаковы, сволочье, – глядя на уголовника, с какой-то горечью подумал Влад. – Все одержимы тем, чтобы друг друга пригнуть и свое драгоценное Я поверх других поставить…»

Но вслух ничего не сказал.

– Эх, чую какой-то запах тухлятины, корешок ты мой. – Вован кинул на кровать диктофон. – Ох, чую…

– Да брось ты, Вован. Не бредь…

– Чего? Ты слушай, когда я говорю. И голос не подавай.

– Слушаю.

– Так вот, тухлятиной тянет…

– Тянет так тянет…

– Эти лепилы в белых халатах. Настройщики с ассистентами этими мутными… Такая подлянка у них на рылах написана…

На следующий день профессор Загребенский собрал всех в актовом зале. И слегка огорошил бодрым заявлением:

– Ну что же, первая часть обучения, можно считать, прошла успешно. По тестированию практически у всех «выбранных» наблюдается резкий рост базовых показателей.

– Что-то в упор не видно, – буркнул Вован.

– Вы и не должны ощущать изменений. Сначала почву засевают, и лишь потом взрастают всходы. Время всходов обязательно настает. Для воодушевления неверующих и колеблющихся хотелось бы устроить небольшую демонстрацию. Мы чужды балагана. Это свято охраняемые тайны нашей фирмы.

Он прокашлялся, глотнул воды и продолжил:

– Вы увидите, что могут люди, которые еще недавно пребывали в том же жалком состоянии духа, что и вы сейчас.

– Состояние нестояния, – буркнул Вован, мрачнеющий все больше…

– Прошу всех в спортзал, – профессор махнул немного развязным жестом рыночного зазывалы.

Спортзал был подготовлен для предстоящего представления. В потехе публики участвовали тот самый самоуверенный смуглый ассистент, уговаривавший Влада прибыть сюда, и еще наголо бритый человек лет тридцати на вид, которого раньше здесь не видели.