– Да, пришили ее братца, – сказал Девяткин. – И правильно сделали.

– Почему ты так говоришь? – Зоя метнула на любовника сердитый взгляд. – По-твоему, убивать хороших людей – это нормально? И после этого ты называешь себя майором милиции?

– Если бы ты встретилась с этим хорошим человеком в темном парке или на пустыре, по-другому заговорила. – Девяткин приложился к бутылке и закурил. – Этот Петрушин оставил бы твой хладный труп в кустах. И положил в карман платочек с крестиком. Это у него метка такая была. Для понта. Вот мой автограф. Жрите, менты.

– Не хочу слушать эту гнусность, – сказала Зоя.

* * *

Зал затих, оператор взял крупным планом напряженные лица зрителей. Ведущий снова сорвался с места, перебежал к дивану, стоявшему в другом конце студии. Осанистый милицейский генерал уже нетерпеливо покашливал в кулак, ожидая, когда же ему дадут сказать слово. На светлом парадном мундире блестели орденская колодка и пара каких-то значков.

– Мой собеседник – один из тех людей, кого не часто увидишь на телевизионном экране. Именно он руководил операцией по нейтрализации убийцы, терроризировавшего Ольгу. Вам слово.

– Я читал кое-какие публикации в газетах… – Генерал продолжал покашливать. – К сожалению, попадалось много искаженных фактов… или, просто говоря, вранья. Я не могу упрекнуть журналистов, которые высасывали факты из пальца. Им приходилось работать в условиях, когда информация о поисках убийцы строго дозировалась. Или вовсе отсутствовала. Мы это делали в интересах следствия. Боялись спугнуть преступника, как говорится, дать ему информацию к размышлению…

Оборвав генерала на полуслове, ведущий взял на полтона выше и заговорил быстрее:

– Не будет преувеличением сказать, капканы на маньяка были расставлены буквально по всей стране. В операции были задействованы все подразделения Министерства внутренних дел от Краснодара до Москвы. Это была настоящая шахматная партия, ставка в которой – человеческая жизнь. Или смерть.

Зал взорвался аплодисментами.

– Действительно, это была масштабная операция… – Генерал кашлянул. – Очень кропотливая, тяжелая работа. Даже сейчас я не могу раскрыть все карты. Не могу назвать имен сотрудников, которые ежедневно и ежечасно рисковали собой. Но мы четко видели цель, понимали задачу. И твердо знали, что рано или поздно возьмем верх. Печальные истории серийных маньяков – это действительно гроссмейстерские партии. Тут нет преувеличения. Преступник всегда на один ход впереди нас. Задача правоохранительных органов – предугадать, что сделает противник. Предугадать. И сделать ответный ход.

– Передачу надо назвать: «Кто кого переврет», – сказал Девяткин. – Того маньяка лично я пристрелил. Да и маньяком он не был.

– Если бы ты пристрелил, ты бы и на передаче сидел. А не этот генерал с толстой мордой.

– Меня на передачу не пригласили, потому что не по чину. – Девяткин не обиделся, что ему снова не поверили. – И потом, если пригласят, вдруг я скажу хотя бы одно слово правды. Ну, что тогда делать? Прерывать трансляцию? Люди этого не поймут.

– А почему тебя тогда в звании не повысили? Ну, раз ты такого опасного преступника ликвидировал?

– Мне премию выписали, – ответил Девяткин. – В размере месячного оклада. Если за каждую сволочь повышать меня в звании или должности, ну… Это я высоко поднимусь. Тогда зазнаюсь. И стану приводить в гости только балерин из Большого театра, а не буфетчицу из шашлычной.

Девяткин ущипнул свою гостью за мягкое место.

– Я просила тебя сто раз: не кури в комнате. – Женщина, не отрываясь, смотрела на экран. – Ты как только выпиваешь, начинаешь одну за одной смолить. Иди на кухню, покури там.

Девяткин поднялся, вышел на кухню и вытряхнул пепельницу в ведро. Он встал у окна и стал разглядывать двор противотуберкулезного диспансера. Какие-то мужики на лавочке кроили бутылку белой. Неподалеку женщина выгуливала здоровенного пса.

Девяткин подумал, что Дунаева выглядит неплохо. А ее новый продюсер, кажется, не против того, чтобы перевести отношения с певицей из деловой плоскости в плоскость интимных отношений. Он бросает на Дунаеву такие взгляды и улыбается как-то многозначительно, будто наперед знает, что в личной жизни все склеится и срастется.

Присев к столу и глядя в окно, Девяткин вспоминал тот осенний день, шашлычную «Урузбек» и тело Перцева, лежащее на мокром асфальте. Глаза полуоткрыты, правая нога согнута в колене, в правой руке зажат браунинг. Девяткин минуту разглядывал эту картину, потом позвал хозяина забегаловки, велел принести скатерть со стола или одеяло и накрыть труп. Машины мчались мимо, накрапывал дождь. Девяткин действовал неторопливо, потому что дело сделано и спешить некуда. Он вытащил из кармана Перцева ключи, открыл багажник «опеля». Зеленая тетрадка лежала в спортивной сумке поверх вещей. Девяткин вернулся к «мерседесу» и сделал несколько звонков: непосредственному начальнику в ГУВД Москвы, старшему оперативной группы, дежурившей на въезде в ближайший город, и Саше Лебедеву. А потом позвонил Дунаевой и сказал, что тетрадь у него.

До приезда милиционеров оставалось минут двадцать. Все это время Девяткин, устроившись на переднем сиденье «мерседеса», переворачивал листки дневника. Бессвязные обрывочные записи, рисунки и новые записи. Наверняка Дунаева придет в ужас, когда ознакомится с душевными откровениями своего брата. Впрочем, это ее выбор.

Девяткин засунул тетрадку под ремень, вылез из машины и выкурил сигарету. Оставался один нерешенный вопрос: кого назначить убийцей женщин в Краснодаре? Варианты есть. И этих вариантов немало. Но, как ни крути, самый подходящий кандидат – Перцев. Ему теперь без разницы, сколько трупов на него повесят, сколько мокрых дел спишут. Да, хороший кандидат. Просто идеальный. И адвокатов у покойников не бывает. Правда, придется поработать с доказательной базой, исписать тонну бумаг, найти каких-нибудь свидетелей. Хоть алкашей, хоть бомжей с дырявой памятью. Но это уже чистая рутина.

… Девяткин думал о том, что в холодильнике осталась только одна бутылка пива. Надо бы, пока еще не стемнело, сходить в магазин и пополнить запасы. Завтра выходной и никаких дел не светит. Оно и к лучшему. А то с этими знаменитыми певицами и их поклонниками совсем вольтанешься.