– Бу-бубу-бубу… – донеслось уже из-под воды. Неоригинально: «Сделай что-нибудь». Я поняла. И Наташка…

Наташка выдернула у нас палку, подскочила и стала изо всех сил тыкать в землю вокруг Таньки, как будто хотела проткнуть невидимого противника там, на дне:

– Тащите ее, что смотрите!

Мы поспешно схватили Таньку за две руки, и дело правда пошло. Вот уже показались плечи…

– Осторожно, ты меня задеваешь!

– Так надо! – Наташка месила палкой, как будто взбивает тесто, а мы тянули и тянули.

Танюха показалась по пояс и вылетела на меня как пробка из бутылки. Я кувырнулась на спину, глотнула водички…

– Все целы? Идем уже! – Наташка подобрала свою палку и быстро зашагала вперед. Танька, прихрамывая, побежала за ней, насколько можно бежать по колено в воде. Мы с Нелей замыкали колонну.

– Страшно было? – Неля вообще-то молчунья, но сейчас ее прорвало. – Здоровенная яма какая, а! Уж метров сто прошли!

Танька молча всхлипывала. А Неля продолжала болтать:

– Может, нас это… Нечистый водит-плутает? Кажется, что вперед идем, а на самом деле – кругами или вовсе на месте топчемся. Я читала…

– Еще одно слово, – рявкнула Наташка, – и ты будешь читать только инструкции к лекарствам! Даже если ты права…

Жабы голосили как резаные. Я когда вспоминаю ту ночь, всякий раз уши закладывает этим жабьим гвалтом. Знать не будешь, все равно заподозришь неладное.

– Успокоились? – Наташка остановилась и достала компас. – Знаю, что китайский отстой. Но другого-то нет.

– А ты помнишь, в какой стороне лагерь?

– Ничего я не помню! – огрызнулась Наташка. – Боюсь, что мы кругами ходим. Запоминайте: северо-запад. Через сотню шагов еще глянем.

Тогда я стала считать шаги. Это помогает, когда чего-то боишься. Считаешь про себя или бормочешь какой-нибудь стишок, вот и голова занята, ей не до мыслей о плохом. Четыре пары сапог синхронно чавкали по воде, считать было очень удобно: чап-два, чап-четыре, чап-шесть…

Дождик перестал. Правда, это было сомнительное утешение: все, что на мне осталось сухим к тому времени, – три волосины в челке. Наэлектролизованные, они тянулись вверх к капюшону дождевика и щекотались по дороге. Да, я помню из той ночи столько всякой ерунды: какой формы была грязюка на сапоге у Нели, какой здоровенный борщевик в яме рос… Но я не помню, как Танюха пропала!

Я шла последней, я видела всех. То, что Таньки нет, заметила Неля, когда в очередной раз оглянулась.

– Ой! – это сказала я. Неля молча, будто не веря своим глазам, развернулась ко мне, да так и встала с немым вопросом на лице. Может, мне и стоило тогда сказать хоть что-нибудь оправдательное: «Только что здесь была!» или что-то вроде. Но я смолчала и уставилась на Нелю таким же истуканом. Из-за этого Наташка впустую потратила время, чтобы вправить мне мозги.

– Что там? Эй, куда ее понесло?! – Она оглянулась, еще надеясь увидеть Таньку где-то рядом, но по нашим физиономиям поняла, что зря. – И где она? Мажорка, говори давай, чего молчишь?!

– Я не видела…

– Не ври, ты последняя шла. Видела небось и струсила… Что видела, говори? Черный Дьякон, привидения, инопланетяне, я поверю. Не бойся, ну? Бить не буду, только направление укажи! – Она вцепилась в мой дождевик и трясла, а мне и сказать-то было нечего. Так мы потеряли, наверное, минуту.

Потом она меня отшвырнула и быстро пошла назад, водя по дну ямы своей палкой. Мы с Нелей тут же включились. Мы ходили по яме зигзагами, удаляясь друг от друга, насколько позволяла видимость. Мы звали Таньку, перекрикивая жаб. Наташка покрикивала на нас, грозилась меня убить и все водила по дну своей палкой. Я думала: «А что она так хочет найти?», – и отгоняла эту мысль. Я носилась по яме, зачем-то продолжая считать шаги, и остановилась, только когда дошла до трехсот.

В затопленных кустах, где на веточке висел череп, нашелся Танькин сапог. Он стоял на воде, не успел еще опрокинуться и пойти ко дну. Я заглянула внутрь. Я всегда заглядываю внутрь, если вижу на улице бесхозный сапог.

У нас поселок: лес, волки. Зимой с голодухи могут стащить собаку с цепи или скотину. Кто-то добренький мне в детстве рассказал, как съели учительницу. Она шла зимой через лес, уж и не знаю зачем. Поджигала школьные тетрадки, как факелы, чтобы отогнать волков. А потом то ли спички кончились, то ли бумага. Утром нашли только ногу в сапоге, и ту выеденную, насколько хватило длины волчьей морды. С тех пор я всегда заглядываю внутрь, если вижу на улице бесхозный сапог.

– Сюда! – Сапог был, конечно, пустой. Наш недоброжелатель людей не ест, только топит.

Неля тут же подскочила ко мне, тоже увидела сапог, вскрикнула…

– Что там у вас? – Наташка лениво подгребала в нашу сторону, не забывая водить по дну своей палкой. Я молча показала ей свою находку.

– Черт! – Наташка принялась яростно тыкать палкой в кусты, потом плюнула и полезла туда на четвереньках. Голова ее торчала над водой и одними губами шептала все, что стеснялась высказать вслух. Хотя мне нравится думать, что Наташка так молилась, и вообще – тоже человек.

Я обежала кусты и стала ходить туда-сюда с другой стороны, щупая ногами дно. Наташка на четвереньках продиралась ко мне, таща по дну свою палку. «Найду – убью», – читалось на ее лице. Неля осталась стоять, но я ее прекрасно видела.

На дне валялись коряги, камни, длинная трава захватывала за сапоги как руками. Если бы я тогда нащупала на дне хоть что-то, похожее на человеческое тело, я бы, наверное, умерла. А ведь мы искали именно это! Мы, конечно, вопили, звали Танюху так, что, наверное, все жабы в степи слышали. Но будь она жива и в порядке, давно бы нас нашла! Я старалась не думать об этом. Я вообще старалась не думать: шагала туда-сюда, щупая ногами дно и выкрикивала Таньку.

Наташка выбралась из кустов, встала. Вода бежала с ее дождевика радостными ручейками.

– Туда. – И мы пошли за ней, вопя: «Танька!» – так, что в деревне, наверное, слышали.

Неля отставала. Я хотела пропустить ее вперед, но она помотала головой, типа хочу идти сзади. Так и теряешь доверие. Тогда мне меньше всего думалось о таких вещах, я хотела только одного: чтобы с Танькой ничего не случилось. А теперь вспоминаю и осознаю.

Туман опускался. Мы дошли до места, где Таньку засасывало, как в болоте. Наташка ткнула палкой в дно. Послышался «хлюп», и палка, как живая, поползла в воду из Наташкиных рук…

– А может, все-таки болотный грунт? – задумчиво проворчала Наташка, выдергивая палку. – Осторожнее, девочки. – Она посмотрела вверх и зачем-то достала компас: – По-прежнему северо-запад. А ведь мы шли в обратном направлении!

– Компас у тебя отстойный, вот и все, – не выдержала я. Меньше всего меня волновало, что такого может мне ответить Наташка.