— Этот план проработан на уровне задействования сил и средств?

Поднял палец Петреус.

— Адмирал, этот план не требует почти никаких дополнительных ресурсов военного характера. Все, что есть, — все у нас уже там. Здесь должны воевать не мы — упаси нас бог от того, чтобы хоть один американский солдат вмешался в эту свалку. В Афганистане все готовы перегрызть глотку друг другу, пока не появляемся мы, — так давайте же не будем доставлять афганцам удовольствия и постоим в стороне. Вся наша роль — в максимальном усилении афганской армии, в том числе через посредников, и в гарантиях. Власти Афганистана должны быть на сто процентов уверены в том, что мы не бросим их в конфликте с Пакистаном. Пакистан в отношениях с Афганистаном всегда доминировал, он в разы сильнее и в военном, и в экономическом отношении, но его сила — только видимость. Их армия проиграла две войны и потеряла часть территории — и ни на йоту не изменилась с тех пор, просто перевооружилась. В самом Пакистане армию многие ненавидят, их армия больше приспособлена к тому, чтобы воевать с собственным народом, чем с внешним врагом. В «зоне племен» ситуация очень взрывоопасная, до восемьдесят восьмого года, когда на сцене появился Талибан, — там постоянно происходили мятежи против пакистанских властей. Экономическая ситуация в Пакистане предельно плохая, после наводнения прошлого года и экономического кризиса казна пуста, безработица достигает пятнадцати процентов трудоспособного населения. Пакистан — это законная добыча, сэр, и время им расплатиться за то, что они делали.

— Это наши давние союзники.

— Сэр, ныне это союзники Китая. Они закупают китайские самолеты. Они совместно с Китаем развивают порт Гвадар и хотят, чтобы там была китайская военная база с авианосцем. Они получают помощь от Китая. Сэр, Пакистан — это сателлит Китая в чистом виде, у нас нет никаких моральных обязательств перед ними. После того как они брали у нас по миллиарду долларов в год, а потом тратили эти деньги на развитие Талибана, у нас не может быть никаких обязательств перед столь злонамеренным и двуличным режимом. Полковник Питерс был прав — мы должны разорвать в клочья несколько режимов, которые играют с нами в игры, причем обязательно с лишением части территории и передачей ее лояльным нам странам. Пакистан идеально подходит на эту роль, тем более что мы можем просто разделить эту страну надвое. Юг отдадим Индии, тем самым обеспечим себе идеального стратегического союзника, обеспечим сбыт значительного количества американской военной техники, а заодно не дадим ей развиваться бесконтрольно и слишком быстро. Бывшую территорию Пакистана придется замирять, и замирять десятилетиями, но ее будем замирять не мы, а Индия с ее более чем миллиардным населением. Запад и северо-запад Пакистана, так называемую зону племен, получит Афганистан. Это государство мы тоже будем поддерживать и тоже будем сбывать туда оружие и военную технику. Самое главное в таком решении — у нас не будет запретных зон для действий, мы разом получаем вместо двух враждебных государств и одного нейтрального — два дружественных нам государства, дружественных до гробовой доски.

— Почему? Для чего тому же Афганистану ввязываться в это, у него своих проблем хватает. Правительство нестабильно.

— Афганистан будет вынужден вмешаться, он не сможет не вмешаться. Любой афганец знает про линию Дюранда, знает про это как про несправедливость. Тот, кто сможет устранить эту несправедливость, станет не просто другом Афганистана — он станет другом афганского народа, прежде всего пуштунов, которых разъединила граница. В свою очередь, и индусы не упустят возможность раз и навсегда разобраться с проблемами на севере и вернуть себе не только штат Джамму и Кашмир, но и всю территорию, потерянную ими в сорок седьмом году. Нет, господа, индусы шанса не упустят.

Адмиралу не нравилось то, что он слышал. Хотя бы потому, что он был адмиралом, сторонником использования военно-морской мощи в интересах страны. Для адмирала вообще идеальным противником стала бы Россия — с ее четырьмя флотами, которые все вместе не стоили одного хорошего американского, — но которая могла посопротивляться. Тут военным морякам делать было нечего… хотя почему — нечего. Побережье у них есть, порт Карачи — тоже есть. Подогнать авианосцы и…

— Замечу еще одну вещь, сэр, — сказал Петреус, — если мы сможем сделать то, о чем я говорю, мы сможем куда более эффективно использовать южную дорогу доставки грузов в Афганистан — порт Карачи, затем через пустыню до Кандагара и далее по стране. Эту дорогу в свое время помогали строить мы, сэр, и она куда лучше нынешнего маршрута через Пешавар, хотя бы потому, что большей частью проходит по пустынной, а не по горной местности, и нападать на конвои здесь будет намного сложнее. Мы сможем оказывать авиаподдержку не с наземных баз, а с авианосцев, стоящих на рейде Карачи.

— Мнения, джентльмены?

— В этом во всем есть два фактора, — заговорил Маттис, — которые делают план чрезвычайно рискованным. Первый фактор — наличие у Пакистана ядерного оружия. Второй фактор — реакция Китая на все это. Китай явно будет против задуманного, ведь они рассчитывают сами взять под контроль и Афганистан, и Пакистан для того, чтобы проложить себе прямой путь на Иран и далее — в Персидский залив. Сухопутный путь, джентльмены, которые мы не сможем перерезать. Первый шаг они уже сделали: база в Гвадаре, на территории Пакистана, база с каждым годом расширяется, и таким образом из ловушки Малаккского пролива они вышли. Просто удивительно, почему они до сих пор не построили трубопровод из Карачи и не превратили порт в нефтеналивной — видимо, не желают размениваться по мелочам и рассчитывают проложить трубопровод напрямую через названные мною страны. Кроме того — Пакистан является сейчас буферным государством, разделяющим два крупных и быстроразвивающихся государства: Китай и Индию. Если Пакистан войдет в состав Индии — Китаю это не понравится. Первое — потому что исчезнет буфер. Второе — Индия в этом случае будет однозначно сильнее Китая, как по мобилизационным ресурсам, так и по составу и качеству вооруженных сил, тем более, если мы окажем Индии массированную военную помощь. И то, и другое чревато войной. Я не услышал, что генерал Петреус собирается делать в связи со всем этим.

— Отвечу. Что касается первого фактора, господин Маттис, вы забываете упомянуть некоторые факты. Первое — у Пакистана до сих пор нет ракеты-носителя с дальностью, позволяющей доставить ядерную боеголовку на территорию США. Пока нет. И Иран, и Пакистан — наша разведка добыла достаточно убедительные доказательства, свидетельствующие о том, что обе эти страны тайно спонсируют северокорейскую ракетную программу, ставящую себе цель создать ни много ни мало — ракету такой мощности, которая сможет доставить человека на околоземную орбиту. Северная Корея нища, как церковная крыса, у них не хватает денег даже на еду, и они просто не могут позволить себе разрабатывать такую программу одни. Как только такая ракета появится — и Иран, и Пакистан станут представлять прямую и явную угрозу для национальной безопасности США, тем более что Пакистан не находится под санкциями, и по политическим причинам мы не можем объявить в отношении Пакистана режим санкций. Времени осталось немного, год, два, три от силы. После чего мы и в самом деле ничего не сможет сделать с Пакистаном. Второй фактор — у Пакистана нет морских средств доставки ядерного оружия, все сконцентрировано на суше, и мы даже знаем, где именно и как это все охраняется. Генерал Первез Мушарраф, в бытность свою руководителем этой долбаной страны, имел неосторожность воспользоваться помощью американских экспертов по контртерроризму и ядерной безопасности. Мушарраф играл в опасные игры, и хорошо знал про это, он не мог допустить, чтобы хоть одна боеголовка попала в руки экстремистов, потому что ей они бы стали шантажировать, прежде всего, его самого. Какие-то меры безопасности могли быть изменены, возможно, усилены зоны безопасности вокруг хранилищ — но перенести хранилища в другое место, аналогичное по защищенности и контртеррористическим мерам, они не смогли бы. На постройку дублирующих складов у них не хватило бы денег, да и мы отследили бы такое строительство сразу.