беспокойство в течении ближайшего месяца. Признаюсь, что моя мамочка очень требовательная и дотошная женщина, но Вам я обещаю занимать телефон не более получаса в день. Вы и сами понимаете, что как любящий сын я просто не имею права отказать своей матушке в её небольшом любопытстве и обрывать наш разговор на полуслове. Она ж у меня такая ранимая, что может этого не понять и такого небрежения сыновьим долгом не переживёт. Прошу Вас заранее меня извинить, если этими звонками причиняю Вам столь досадное неудобство.

— Ах! Ну что Вы, сеньор Лапин! Я сама Мать, и была бы только рада такому любящему сыну. Вот мои дети мне звонят очень редко, только тогда, когда сами нуждаются в финансах. Конечно же звоните! Я Вам не стану в этом препятствовать. Мама — это святое! — и довольно улыбаясь сеньорита Мартина Фернандес удаляется в свою комнату.

Хех! Ещё бы ей не быть довольной. Сто испанских песет по нынешнему курсу, это даже чуть больше чем тридцать американских долларов. Треть месячной зарплаты одного моего знакомого «коменданта» из ВВС Испании. Ну, да. Дорого! Но зато теперь имею доступ к телефону в любое время суток и лишних вопросов никто мне задавать не станет. Одной проблемой стало меньше, зато других… пруд пруди. И первая, надо как-то и где-то разживаться легальным стволом. Мой «Дерринджер» явно «в таких играх не игрок». А мне ещё и пожить немного хочется.

* * *

В понедельник восемнадцатого февраля состоялась моя первая встреча с оркестрантами Музыкального театра и актёрами труппы. После знакомства и короткого представления все вокалисты отправляются в малый зал готовить свои сольные партии. Наша общая с ними встреча состоится только через неделю, а вот репетицию с оркестром начнём прямо сейчас. Ага, «репетиция»… Уже через полчаса невольно вспоминаю об Артуро Тосканини и его страстном нежелании иметь в своём оркестре женщин. В оркестре Бильбао также играли сеньориты, но никаких проблем с ними не возникало. Молчаливые и скромные словно монашки. Мечта дирижёра!

Но эти? У тебя в нотном стане что показано? Пауза? Или всё же «трескотня» с соседкой в тональности «ля минор»? Даже я понял, что твой «милый друг» тебе изменил и соседка советует «отомстить». И хрен бы с вами с обеими, но(!) где находится пульт дирижёра, а где второй ряд скрипок? Пипец! Ко второму часу репетиции уже хочется по полной программе включить «режим Тосканини», выхватить у фагоиста его инструмент (один хрен он «спит» и ни разу вовремя не вступил) и от всей широты души пройтись по всем рядам кларнетов и флейт этой увесистой «вязанкой дров». Пожалуй только к виолончелям у меня претензий нет, но вот как они умудряются одновременно играть и жевать? Это для меня загадка. Через четыре часа пошла сплошная какофония. Всё, приплыли. Музыканты «утомились»… Эх, Артуро Тосканини на Вас нет!

Сидим в кабинете маэстро Арбоса и обсуждаем прошедшую репетицию. Маэстро «на взводе», а вот я абсолютно спокоен. А мне-то с чего нервничать? То, что музыканты откровенно облажались, так это не моя вина. Я сделал всё что мог и что от меня зависит, и дальше буду так же старательно это делать. Мне конечно жаль, что «наш первый блин вышел комом», но когда оркестранты вместо того чтобы играть музыку, в паузах обсуждают политику? Тут уж ни о какой сыгранности и речи идти не может. Затыкать им рты? Вот этим пусть сам маэстро Арбос и занимается, у меня другая задача… — Кстати, Маэстро, а с приобретением револьвера мне помочь не сможете…?

Так продолжалось ровно неделю. Репетиции, чтение прессы и анализ текущей ситуации с последующим звонком «к маме»… Рутина! Но затем «бабахнуло», да так, что мало никому не показалось. Во вторник наконец-то начался ранее анонсированный «Марш на Мадрид» из Кадиса. «Революционная армия» успела «промаршировать» только до окраин предместий Севильи где и встала, встретив заслон из Гражданской гвардии, которую туда успели стянуть с ближайшей округи, плюс гарнизон города, присягнувший на верность Республике и городская полиция. Премьер-министр Испании Александр Леррус под страхом уголовного преследования категорически запретил служителям муниципалитетов выдавать оружие гражданским лицам.

Попытка восстания анархистов в столице провинции Андалусия провалилась, и главный город автономии успел приготовится к встрече с «мятежниками». На первый взгляд силы противоборствующих сторон примерно равны, но «Дьявол кроется в мелочах.»© К «туристам», сошедшим в Кадисе с корабля, в «марше на Мадрид» присоединились и другие сторонники мятежа из города и его окрестностей, а также распрогандированные солдаты из гарнизона Кадиса. Всего около четырёх тысяч человек. К гарнизону Севильи примкнула полевая жандармерия, городская полиция и немногочисленные добровольцы из членов «Испанской фаланги», общей численностью чуть менее трёх тысяч защитников.

Но. Лев Троцкий как никто другой хорошо понимал, что «вооружённые гражданские» — это просто толпа «мужиков с ружьями». И против организованного войскового порядка они «пляшут» только при явном и многократном численном превосходстве. В этом он убедился на своём собственном личном опыте ещё во время гражданской войны в России. Если бы он тогда знал, что большинство солдат гарнизона Севильи категорически отказались выступать «против своих братьев» и были закрыты «под арест» в казармах, возможно он действовал бы намного решительнее. Но он этого не знал и просто спокойно ожидал прибытия подкреплений от сторонников восстания из Малаги, что вскоре пообещал привести с собой Хосе Дуррути уехавший туда за подмогой.

И «в горячке» все как-то подзабыли о генерале Франко. А тот убедившись, что морских транспортов от итальянцев и французов ему не видать, «как своих ушей», а военные моряки из мятежных Валенсии и Мурсии, естественно, категорически отказались от переброски на континент «арабских головорезов», попросту взял и «реквизировал» все гражданские суда до которых смог дотянуться. В ночь на пятницу первый «неполный батальон» марокканских солдат, а по сути, всего лишь одна усиленная рота численностью в триста штыков штурмом взяла порт Кадиса и удерживала его до прибытия подкреплений. После чего сразу же начался штурм города.

Франко потребовал от своих солдат «уважать» гражданское население, но вот на «бунтовщиков» это требование не распространялось. Наоборот, он лично пообещал своим солдатам, что теперь уже никто из них даже не будет осуждён или тем более казнён за жестокое обращение с мятежниками, как это недавно случилось при подавлении мятежа в горной Астурии. Где было расстреляно несколько марокканцев и наёмников из «Иностранного легиона» за особую жестокость, проявленную в отношении пленных басков. Теперь мавры из «регуларес» получили полный «карт-бланш» и могли вершить свой «священный джихад» не опасаясь последствий.

К вечеру следующего дня город был полностью «освобождён от бунтовщиков». В ходе городских боёв попали под раздачу и неосторожные обыватели, не имевшие к «мятежникам» никакого отношения, но проявившие глупую неосторожность высунуть свой любопытный нос и поинтересоваться, а что же такое здесь происходит? Такие вот «любопытные носы» отрезали вместе с головой. Испания вновь содрогнулась. Сам Франко тоже был шокирован резнёй, но выполняя своё обещание солдатам, никого из них под суд не отдал и вообще категорически отказался расследовать этот «незначительный боевой инцидент».

Пока «возмущённая общественность» бомбардировала Президента Испании Алькалу Самору своими петициями с требованием отрешить Александра Лерруса от должности Премьер-министра, а «кровавого генерала» отдать под трибунал, Франциско Франко с двумя тысячами марокканских «регуларес» совершил двухдневный пеший марш к Севилье и вышел в тыл «революционной армии». Имея большой опыт военных действий в северной Африке он, как и Троцкий, очень хорошо понимал слабые и сильные стороны предстоящего боевого столкновения. Дав своим войскам четыре часа на отдых, генерал лично повёл марокканцев на штурм позиций «мятежников». Подмога, обещанная Троцкому от Хосе Дуррути, так и не пришла. Не успела. В ходе жестокого пятичасового боя вся «революционная армия» была уничтожена.

Немногочисленным «счастливчикам» удалось прорваться и сдаться в плен к жандармам. Всех остальных «под корень» вырезали африканские головорезы, вновь подтвердив свою свирепую славу безжалостных убийц. По словам очевидцев, Лев Давидович до последнего патрона отстреливался и подбадривал своих товарищей, а когда у защитников закончились патроны подхватил винтовку и запев «Интернационал» повёл оставшихся в живых в безнадёжную штыковую атаку. Так и погиб, с винтовкой в руках и песней на губах. Обессмертив своё имя и став символом несокрушимой воли. Да уж… Славная смерть! С оружием в руках,