Джейн молчала. Для того чтобы стать перед ней на колено, Фреду пришлось потратить немало сил. Волосы, упавшие ему на лицо, слиплись от пота. Она убрала их со лба на виски.

– Если ты даришь мне это кольцо только затем, чтобы я не уходила, то я не уйду. Я останусь и буду ухаживать за тобой столько, сколько будет нужно. Я позабочусь о тебе, и ты поправишься. Все это я сделаю и без кольца.

– Я действительно хочу, чтобы ты осталась, но не в качестве сиделки. Мне нужна не твоя помощь, а ты сама. Я люблю тебя.

У Джейн перехватило дыхание.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она.

Фред улыбнулся, но улыбка тут же сошла с его лица. Джейн сказала ему еще не все, чего он ждал. Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки. В глазах стало мутно от слез.

– Ты уверен?

– Я будто знаю тебя всю жизнь. Ты проникла в мою душу. Да, я уверен. Ты станешь моей женой?

Слова эти были так бесхитростны и так прекрасны, что Джейн, по-прежнему потрясенная их внезапностью, все же могла дать лишь один ответ:

– Да.

Фред радостно улыбнулся, она обняла его и помогла ему встать.

Настал день крестин Мэгги, дочки Пола. Фред был крестным. Джейн и София тоже пришли, с цветами. Джейн надела желтое платье, которое София подарила ей в честь помолвки. Фред сказал, что она выглядит великолепно, и поцеловал ее в щеку.

– Я должна тебе кое-что показать, – сказала Джейн Софии, когда они положили цветы на алтарь. – Идем, это здесь. Я почти забыла. Тебе понравится.

Они подошли ко входу в ризницу. София сощурилась, глядя на стену в бело-серых разводах.

– Не совсем понимаю, что тут должно меня заинтересовать. Хорошая работа строителей?

Джейн, потрясенная, молчала.

– Можно, я теперь пойду, дорогая? – спросила София. – А то мы стоим и пялимся на стену.

– Здесь была табличка, – сказала Джейн.

– Табличек здесь предостаточно. – София указала на многочисленные мемориальные доски из латуни и бронзы: – Вот они: по всем стенам развешаны, пыль собирают.

– Но еще одна висела именно здесь.

Джейн указала на пустое место. София повернулась к ней и изменившимся тоном спросила:

– А какая была надпись?

– «Здесь молилась Джейн Остен».

* * *

София и Джейн ушли из церкви, когда другие приглашенные только начали собираться. Фред великодушно поверил в то, что его сестре захотелось надеть шляпку побольше (хотя та, в которой она пришла, была размером с тележное колесо). Дамы заспешили домой, пообещав вернуться к началу службы.

– Возможно, я просто вообразила себе эту табличку? – спросила Джейн со слабой надеждой.

– Возможно, – ответила София.

Они вышли с церковного двора и всю дорогу почти не разговаривали. Очевидно, София поняла, почему Джейн вдруг так заспешила домой: она хотела проверить содержимое стеклянного шкапчика.

Повернув за угол и скрывшись из поля зрения тех, кто пришел на крестины, дамы припустили бегом. Преодолевая ярд за ярдом, Джейн ощущала нарастающий ужас. Наконец подруги, с трудом переводя дыхание, остановились перед дверью белого коттеджа. София трясущимися руками достала ключ. Джейн, внешне более спокойная, взяла его и отперла замок. Обе бросились в гостиную, а оттуда – к буфету.

Там, где сначала лежала стопка из шести книг, потом из пяти, четырех и трех, теперь было пусто. София опустилась на пол и взялась за голову.

– Джейн. Ваши книги исчезли.

Джейн села рядом.

– Потому что я их не написала и уже не напишу, – ответила она, глядя в стену.

София сходила к себе в спальню за другой шляпой, а вернувшись, сказала:

– Я передать тебе не могу, как мне жаль!

Джейн пожала плечами:

– Чего еще мне следовало ожидать? Не могла же я одновременно остаться здесь и вернуться домой, чтобы писать книги! Если я здесь, значит, там я ничего не напишу. Твои опасения наполовину оправдались, София. Вселенную я не уничтожила. Я уничтожила только себя.

Поскольку ничего лучшего они не придумали, а на крестинах ждали их возвращения, София и Джейн зашагали обратно к церкви. Проходя мимо здания, где раньше был музей Джейн Остен, они увидели на том самом месте кондитерскую. Потом на всякий случай заглянули в библиотеку. За столом сидела та же библиотекарша, что и в прошлый раз.

– У вас есть что-нибудь Джейн Остен? – спросила София.

Женщина включила стоявшую перед ней машину.

– Как вы сказали?

Джейн с болью в голосе произнесла свою фамилию по буквам.

Библиотекарша потыкала куда-то пальцами.

– Такого писателя нет.

София охнула и закусила губу. Джейн кивнула. Поблагодарив женщину и выйдя из библиотеки, они решили в последний раз проверить, не спят ли они обе и нет ли у них галлюцинаций. При помощи устройства, именуемого «телефоном», София «позвонила» своему агенту.

– Макс, – сказала она, – я тут получила вызывной лист на съемки «Нортенгерского аббатства»…

– Какого аббатства? – отозвался мужской голос.

София уронила голову.

– Я про экранизацию Остен…

– Первый раз слышу! – сказал агент и, помолчав, прибавил: – С тобой все в порядке, София? – Она молча кивнула. –   София? – опять послышалось из стальной коробочки. – Что еще за Остен? Писательница? Хочет, чтобы ты помогла ей раскрутиться?

София, не ответив, сунула телефон в карман.

– Думаю, все ясно, – сказала Джейн. – Мы можем успокоиться. Джейн Остен исчезла.

– Что ты теперь намерена делать?

– Не знаю. В самом деле не знаю.

– Как же Фред?

Джейн кивнула, мысленно повторив: «Как же Фред?»

– Что ты мне посоветуешь? – спросила она у Софии.

– У тебя два варианта. Вернуться в свой мир и стать великой писательницей или не возвращаться туда и стать счастливой, верно? Если уж говорить совсем откровенно, то второй вариант – это для меня катастрофа. – Она мрачно усмехнулась: – Нет написанных тобой книг, нет музеев, нет памяти о тебе, значит, нет и экранизаций твоих романов. А я так рассчитывала на фильм по «Нортенгерскому аббатству»… Не исключено, что теперь моей карьере капут.

Джейн ахнула:

– О господи, София! Выходит, ты тоже страдаешь от всего этого?! Я так перед тобой виновата!