Через несколько лет в пойменных болотах реки Перл в Луизиане мне удалось увидеть практически идентичную групповую охоту семерых миссисипских аллигаторов, собравшихся в небольшом лесном озере. Аллигаторы покрупнее раз за разом выгоняли косяк сомов на отмель, где рыбу перехватывали аллигаторы помельче. К тому времени ученые стали намного шире пользоваться социальными сетями. Я опросил коллег через “Фейсбук”, и мне прислали описания очень похожих – иногда до мелочей – наблюдений, сделанных в Джорджии, Австралии, Венесуэле и Ботсване. Наконец-то я смог доказать, что крокодиловые способны взаимно координировать свои действия во время охоты и брать на себя разные роли – загонщиков или ждущих в засаде. До выхода моей статьи такие сложные методы охоты были известны менее чем у десятка видов животных, в том числе у шимпанзе, львов, дельфинов и косаток. Еще один интересный способ охоты, описанный в моей статье, – загон по кругу, прежде известный только у дельфинов и китов-горбачей. Я наблюдал его в национальном парке Яла на Шри-Ланке. Несколько болотных крокодилов образовали кольцо вокруг косяка рыбы и плавали друг за другом, постепенно уменьшая радиус. Согнав рыбу в плотный ком, крокодилы начали по очереди “срезать” круг, проплывая через центр и хватая рыбу из косяка. Они продолжали этим заниматься, пока не переловили почти весь косяк.

Казалось бы, такие хитроумные хищники должны пожирать людей каждый день, опустошая деревни и целые провинции. Но, как показало проведенное Брэндоном Сиделау исследование местных газет, гребнистые крокодилы убивают всего около ста человек в год (что, однако, намного больше, чем считалось раньше). Одна из причин – многие крокодилы все еще боятся человека после десятилетий массовой охоты; другая – в мангровых зарослях живет не так уж много людей.

Тем не менее даже самая страшная история про крокодилов может оказаться правдой. Известно немало случаев, когда шхуны, объезжавшие острова Меланезии для сбора копры, опрокидывались в прибое и никому из команды не удавалось доплыть до берега. Миклухо-Маклай приводит рассказ местных жителей о свайной деревне на северо-востоке Новой Гвинеи, которую во время сильной грозы затопило до уровня полов хижин; крокодилы стали вламываться в дома и разорвали на куски всех обитателей, кроме ребенка, спрятавшегося в большой корзине. А самая жуткая история – хроника сражения за остров Рамри у берегов Бирмы (ныне Мьянмы), произошедшего в 1945 году. Четыреста вооруженных до зубов японских солдат попытались ускользнуть от наступавших британско-индийских войск, пройдя через мангровое болото. Ночь выдалась безлунная, крокодилов там было много, и до рассвета дожили всего несколько человек.

Гребнистые крокодилы порой нападают на дайверов под водой. Нильские крокодилы и миссисипские аллигаторы тоже иногда так делают, но подобные случаи исключительно редки. Я несколько раз встречал под водой излишне любопытных аллигаторов и крокодилов и всегда заставлял их отвернуть в сторону, поплыв прямо на них. Но я никогда не пробовал проделать это с крокодилом больше пяти метров в длину – и надеюсь, что не придется.

Тем временем со мной случилась странная вещь. Я всерьез заболел. В путешествиях со мной такого обычно не бывает: единственным исключением за последние двадцать лет была мимолетная малярия в Кении. Но на Молукках я заметил, что несколько царапин на ноге никак не заживают. Вскоре они превратились в довольно жуткого вида нарывы. Все лимфатические узлы распухли и очень болели; температура подскочила так, что я едва мог ходить. Симптомы были до смешного похожи на бубонную чуму, хотя, конечно, это был банальный стафилококк. Почти всю свою аптечку я оставил Стасе с Шурой, потому что они собирались еще долго путешествовать по Индонезии. Оставшиеся у меня антибиотики не помогали.

К счастью, в это время управляющий дайв-курортом на островах Раджа-Ампат пригласил меня на несколько дней в гости при условии, что я напишу про курорт статью в российский журнал. Чистая вода коралловых рифов оказала магическое воздействие: все нарывы зажили за три дня. Правда, так много ткани успело отмереть, что в ноге остались глубокие дырки. Шрамы от них было видно еще несколько лет.

Архипелаг Раджа-Ампат представляет собой россыпь высоких известняковых останцев, торчащих из моря поодиночке или группами и окруженных кольцами коралловых рифов. С воздуха они кажутся слишком красивыми, чтобы быть настоящими, словно нарисованный на компьютере инопланетный пейзаж для фантастического фильма. Рифы Раджа-Ампат – самая богатая морская экосистема Земли. За одно часовое погружение с аквалангом можно увидеть несколько сот видов рыб. Я чувствовал себя полным идиотом из-за того, что поехал туда всего на несколько дней и без Насти.

Но мне пришлось двигаться дальше, как только зажила нога. Я поймал попутную лодку до Вайгео, главного острова архипелага. Местные рыбаки отвезли меня в бухту, где жил самый большой крокодил Раджа-Ампата – настоящий монстр, почти семиметровый. На следующее утро я записал самые громкие шлепки головой, какие мне доводилось слышать, и самый мощный инфразвук. Кроме этих “песен”, крокодилище почти не двигался, но один раз я видел, как он поймал и съел илистого прыгуна (дышащую воздухом сухопутную рыбку) размером с палец.

Потом я вернулся на пароме в Соронг. Беньямин обещал узнать у местных охотников, нет ли вокруг мест, где водится новогвинейский крокодил. Он похож на гребнистого, но обычно не превышает трех метров в длину и живет в пресной воде. Когда-то он был обычен во внутренних районах Новой Гвинеи, но охотиться на него проще, чем на опасного родственника, поэтому к 1970-м годам он стал очень редок. Говорят, что сейчас его численность кое-где восстановилась, но к Соронгу это не относится: местные охотники вообще не понимали, о чем Беньямин их спрашивал.

Новогвинейский крокодил населяет реки, озера и болота. Моя теория предсказывала, что он, будучи “универсалом”, должен включать в свои “песни” и шлепки головой, и рев. Позже я отыскал одного самца в зоопарке и после долгих наблюдений записал одну “песню”, действительно состоявшую из инфразвука, короткого хрюкающего рыка и шлепка. Хотелось бы, конечно, выборку побольше, но так и не сложилось.

На Филиппинах водится еще один близкородственный вид, тоже некрупный и пресноводный. Но Филиппинский крокодил редко живет в реках, предпочитая маленькие озера и лесные болота. Согласно моей теории, он должен пользоваться в основном голосом, а не шлепками. Мне удалось найти описание поведения филиппинских крокодилов в питомнике (они находятся под угрозой исчезновения, так что их разводят в нескольких странах), в котором не упоминались шлепки, а только “высокие рычащие и мычащие звуки”. Хорошо бы, конечно, послушать самому, но много лет назад, когда я видел этих крокодилов на острове Минданао, я еще не интересовался их “песнями”, а снова ехать на Филиппины у меня не было времени.

Я провел целый день в интернет-кафе, выбирая путь домой. Как обычно, самый дешевый маршрут оказался совершенно нелогичным. Надо было вернуться на Сулавеси, перелететь в Брисбен в Австралии, каким-то образом добраться до Сиднея и оттуда улететь в Нью-Йорк. В Австралии у меня получалось целых десять дней между рейсами.

Когда я приземлился в Брисбене и взял напрокат машину, стало понятно, что на еду денег не остается. Мне предстояло много потратить на бензин, потому что я хотел сначала сгонять на север, в места обитания крокодилов, а уже потом ехать на юг, в Сидней.