— Послушайте, коль скоро убийца знает о типе крови, возможно, он работает в медицинском учреждении или страховой компании и имеет доступ к историям болезни своих жертв!

Находившийся на месте преступления детектив, ведущий дело, кивнул: у него тоже был вид человека, изо всех сил пытавшегося удержать в себе завтрак. Оглядевшись, начальник прокомментировал:

— Джентльмены, надо взять себя в руки, а то скоро место убийства будет выглядеть, как тротуары в Сохо субботним утром! Не дай Бог увидит пресса!

Как раз в этот момент в дальнем конце переулка появился фургон со спутниковой антенной. Начальник замолчал, быстро осмотрел себя в зеркале заднего вида «скорой помощи» и несколько раз попробовал изобразить нечто, напоминающее улыбку. Он вздохнул и направился на передовой рубеж общения со средствами массовой информации, по пути приказав едва стоящему на ногах детективу:

— Собирайте быстрее… гм… фрагменты тела. И позвоните Констеблю: пусть бросает своего Бородача и займётся этим кошмаром! Всё равно давно понятно, что не того поймали! Какая разница…

Тут начальник осекся, чуть было не проболтавшись. Он хотел сказать, что даже если задержанный и умер тысячу лет назад и прибыл на территорию Соединённого Королевства на летающей тарелке, это ещё не было поводом для того, чтобы тратить на него столько времени. Вдобавок шефу полицейского ведомства совсем не нравился странноватый блеск в глазах Констебля, появлявшийся всякий раз, когда его подчинённый докладывал об очередных подробностях общения с нелегальным иммигрантом. Он напоминал ему тех несчастных, которые утверждали, что с ними общаются ангелы, принцесса Диана и Элвис Пресли. С усилием растянув в фальшивой улыбке губы, он гостеприимно развёл руки в стороны и мужественно пошёл навстречу первой шайке унюхавших поживу стервятников:

— Прекрасное утро, не правда ли, Боб? А ты чудесно выглядишь, Лесли! Сделала подтяжку лица? Ха-ха! А? Нет, нет, мои мешки под глазами — не от пьянства, а от мучительных ночных терзаний по поводу того, куда катится наш бедный остров!

Раздался жуткий крик: видимо, один из репортёров таки наткнулся на очередную оторванную конечность. День обещал быть долгим и неприятным.

* * *

В эту ночь лондонский бродяга по прозвищу Странник уснул нескоро. Честно говоря, он вообще спал мало и делал это не потому, что хотелось, а скорее по привычке и дабы не настораживать обитателей города своей необычной способностью к бесконечному бодрствованию. Обладатель зелёных глаз, редкого шарма и невероятно сильного целительного дара не любил тратить времени на сон и во время своих прежних пребываний на планете Земля. Что такое сон? Всего лишь неуместный перерыв между радостью одного дня и страданиями другого? Давно забытый атавизм? Шутка Создателя, решившего дать возможность людям хоть треть своего времени отдохнуть друг от друга? Странник никогда не видел снов в нормальном понимании смысла этого слова. Когда его посещали видения, это всегда происходило наяву. Тогда он впадал в транс, иногда путавший не только его учеников, но и преследователей. И тех и других всегда было много. Приближения этой ночи он не хотел особенно сильно. Ведь она разлучила бы его с Мари — случайно встреченной когда-то в Раю грешницей. Его самой сильной, самой безнадёжной и, как он искренне полагал, последней любовью. Убежав наконец от толпы посетителей парка, потрясённых увиденными чудесами, они уединились на берегу Темзы в месте, ещё не укутанном бетоном набережных и не обезображенном ржавыми кранами и уродливыми зданиями. Сначала они сидели молча, удивляясь про себя тому, что ещё способны смущаться после всего пережитого и увиденного в мире этом и мире потустороннем.

— Счастлива ли ты? — задал наконец вопрос Странник и тут же покраснел, поняв, что утвердительный ответ может его не порадовать.

Мари как будто почувствовала это и, помедлив, ответила:

— Благодаря ей, тебе и… ему я получила почти всё, о чём мечтала! Свою жизнь, жизнь и зрение моей дочери, наконец, возможность принести пользу людям. Но… — Мари на мгновение вновь замолчала, потом продолжила с грустью: — Наверное, счастье не может быть постоянным или абсолютным! Во всяком случае, не для меня! И в земной жизни, и в том, другом измерении я никогда не могла испытывать полное и безграничное наслаждение радостью больше одного дня, недели или месяца. Была радость первой любви, была радость беременности, я чуть не сошла с ума от счастья, когда мы с дочерью вернулись сюда, на грешную Землю. Но каждый раз эти редкие моменты полного счастья постепенно таяли в повседневной жизни и её проблемах. Так же, как исчезает радость первого бокала шампанского, когда его пузырьки умирают в твоей крови… Словом, я не знаю, Учитель! Могу ли я спросить, что здесь делаешь ты? Это произошло по твоей воле? Или опять она?

Учитель печально улыбнулся:

— Она никогда и ничего не решает за нас! Всё это сказки тех, кто зарабатывает на жизнь, продавая распятия и иконы! Она слишком занята, добра, благородна и забывчива, чтобы вмешиваться в наши судьбы! Лишь иногда, очень редко, когда тот или иной из нас вдруг привлекает её внимание, она может позволить себе помочь в выполнении самой заветной мечты. Не забывай, она даровала право сделать человека счастливым даже Врагу рода человеческого! Но ни она, ни он никогда не наказывают нас! Помни: не Бог и не Диавол обрекают человека на страдание! Люди сами причиняют друг другу боль! А ещё чаще человек наказывает самого себя! Нам дано право выбирать между добром и злом! Попы врут, сваливая наши слабости на Диавола и уповая на Бога! Нет! Давно и бесповоротно она дала нам привилегию быть равными перед судьбой! И если я могу быть несчастным в любви, я знаю, что и она может страдать точно так же…

Мари покраснела. Она подозревала, что знает того, кто причинил боль Высшему Существу.

— Ты не забыла его? — как будто разгадав её мысли, тихо спросил Учитель.

— Да! — так же тихо ответила Мари, глядя на сверкающую в лучах заката Темзу, медленно текущую к морю.

— По-прежнему любишь? — ещё тише и без всякой надежды на отрицательный ответ спросил он, опять покраснев, как подросток.

Мари секунду поколебалась, но потом посмотрела в его светло-зелёные глаза и твёрдо, без смущения ответила:

— Да, люблю!

— Ты будешь ждать его?

Смугловатое лицо красавицы-брюнетки порозовело. В этот раз она не стала смотреть на Учителя. Задумавшись, она взглянула на небо — туда, где, пока невидимая, светилась Альфа Центавра.

— Ты думаешь, он там? Он жив? — вопросом на вопрос наконец ответила она.

Её собеседник вдруг испытал странную и стыдную радость. Ту, что порой посещает нас, когда мы узнаём, что предмет нашего давнего обожания не совсем счастлив со своим нынешним избранником.

— Я не знаю! — честно ответил бывший плотник из Назарета. — Совершенно очевидно, что Аналитик относится к тем, на кого Она обратила своё внимание. Иначе, при его-то способности вызывать любовь и ненависть, он не протянул бы долго ни здесь, на Земле, ни там, с небожителями! Но с одной стороны, она добра и благородна, с другой — горда и непредсказуема…