А цель маячила от меня метрах в двадцати — инспектор Жан-Жермес всё же умудрился одолеть здоровяка Бартоло и теперь, весь в крови, пошатываясь, стоял со своим знаменитым «питбулем» наперевес.

Я не думал ни секунды.

Прицелился и выстрелил.

Пуля попала инспектору в грудь, тот снова пошатнулся, шагнул назад и с удивлением уставился на меня. С удивлением и недоумением, с ужасным неверием в происходящее. Он никак не ожидал, что у меня тоже есть оружие.

А потом его охватила боль.

Не только собственная, но ещё и моя, которой была пропитана пуля.

Инспектора затрясло в сильнейшей судороге, вены на его шее вздыбились, изо рта брызнула жёлтая пена, он вытаращился уже не на меня, а куда-то сквозь меня, сосуды в его глазах полопались, кровь потекла по щекам.

Давясь хрипами и собственной рвотой, инспектор сделал несколько шагов в мою сторону, повалился на колени, ещё раз вздрогнул, упал на пол и затих с открытыми глазами.

И тут до меня дошло: мой щит…

Красного свечения вокруг не было, мой щитовой эрг иссяк.

Я резко обернулся… и оказался лицом к лицу с Херефордом, его маска чернела прямо перед носом. У меня даже дыхание перехватило, и это последнее, что я успел осознать в тот момент.

Херефорд не дал мне опомниться.

Одной рукой скомкал ворот моего пиджака, а вторую руку сжал в кулак и принялся вколачивать его мне в живот. Он делал это не торопясь, будто смаковал, как меня корчит и выворачивает. Отводил руку и снова всаживал свой железобетонный кулак в мой пресс… отводил и всаживал… отводил и всаживал…

Не знаю, сколько раз он меня ударил.

После первого соприкосновения с его кулаком я выронил револьвер, после третьего — перестал что-либо понимать. А он всё бил и бил меня, не ускоряя и не замедляя темпа, его маска всё ближе приникала к моему лицу, обжигая кожу невероятной силой кодо, плавящей воздух.

Я закашлялся, подавившись собственной кровью, забрызгал чёрную маску Херефорда ярко-красной слюной. Этот ублюдок расхлестал мне все внутренности к чёртовой матери, и кровь, поднявшись из желудка, наполнила рот, растеклась по губам и подбородку.

— Рэ-э-эй! — С истеричным выкриком на Херефорда накинулась Сильвер.

Она всадила когти ему в предплечье той самой руки, которой он меня бил.

Волхв оттолкнул Сильвер одним движением, применив эрг, отмахнулся от неё, как от мухи, но Сильвер мгновенно вскочила на ноги, и не давая ему меня ударить, набросилась опять.

На этот раз она воткнула когти обеих рук ему в спину, прямо в поясницу, и резанула вверх, насаживая врага на пластины.

— Ксипра, — послышался её тихий выдох.

По телу Херефорда пронеслись белёсые молнии парализующего эрга, волхв передёрнулся и застыл, ослабляя хватку. Мой воротник выскользнул из его пальцев, и я упал на колени, не в силах удержаться на ногах. Сплюнул собравшуюся во рту кровь, вытер пальцами губы и кое-как поднял голову, выискивая глазами Сильвер.

Я не сразу её узнал.

Пока я приходил в себя, она изменилась.

Её волосы стали красными, кожа на лице посерела и покрылась чёрными пятнами, в нос ударил запах разложения. Сильвер сменила демона, я это понял, когда разглядел её голое плечо, она разорвала на себе горловину платья, чтобы добраться до своих татуировок призыва.

Не вставая с колен, я вынул из кобуры на левом запястье нож, самый крупный из всех, что у меня были, и, размахнувшись, воткнул его в живот Херефорда по самую рукоять, а потом ещё и провернул клинок внутри его тела. В удар я вложил не только силу мышц, но и энергию кодо.

Теперь мы — я и Сильвер — держали Херефорда на клинках по обе стороны. Она со спины на пластинах когтей, а я спереди на ноже.

Но этого было мало.

Ничтожно мало.

Отпустив рукоять ножа, я оглядел пол вокруг себя, выискивая револьвер.

В это время Херефорд уже опомнился, его будто разморозили, и он тут же начал действовать.

Рывком вытащил мой нож из живота, одновременно с этим завёл вторую руку за спину и схватил Сильвер, вонзив пальцы в её голое плечо с татуировками. Женщина пронзительно вскрикнула, и такого крика боли я от неё ещё не слышал.

Кожа на её плече мгновенно оплавилась, а когти… они оторвались от пальцев и остались торчать в пояснице Херефорда. Он размахнулся и всадил в грудь Сильвер мой нож, тот самый, который она принесла мне и лично закрепила в ножнах на запястье пару часов назад…

И пока всё это происходило, я остервенело искал револьвер и даже не сразу понял, как его холодная рукоять оказалась в моей горячей потной ладони. Я вскочил на ноги, на ходу взводя курок, приставил ствол кольта к виску чёрного волхва и выстрелил, вышибая из его головы сноп чёрных и серебристых брызг.

Нет, я его не убил.

Конечно, нет.

Но мою боль он почувствовал наверняка. Его затрясло. Он отшвырнул Сильвер в сторону, обхватил голову руками и застонал. Потом, и вовсе, упал на колени и закачался взад и вперёд.

Не теряя времени, я спрятал револьвер в кобуру и вынул из кармана брюк запретные путы, схватил Херефорда за воротник кожаного плаща, прижал спиной к себе и быстро обмотал серебристую верёвку вокруг его шеи. Затянул её, приложив столько силы, сколько у меня ещё оставалось.

Волхв захрипел, издав мерзкий хлюпающий звук, вцепился пальцами в верёвку в попытке её снять. Я толкнул ногой ослабшего Херефорда меж лопаток, тот упал плашмя и замер, я же принялся быстро обшаривать его карманы.

И почти сразу нашёл то, что искал.

Пулю из моего бедра.

Спрятал её во внутренний карман пиджака, потом опять достал кольт из кобуры. В нём оставалось ещё три пули. Склонившись над замершим без движения волхвом, я приставил ствол револьвера к его лысому затылку, взвёл курок и сделал ещё один выстрел. Теперь, когда в Херефорде не было кодо, возможно, вторая пуля добила его.

Возможно.

Я убрал револьвер в кобуру и оглядел зал.

Вокруг творилась полная разруха: столы и стулья разбросаны, пол усыпан осколками посуды, щепками и обломками мебели, окроплён брызгами крови. Посередине всего этого хаоса стоял гроб с неизвестным человеком, выловленным в Канале любви, а вокруг него лежали мёртвые тела двух патрициев Ронстада, инспектора Жан-Жермеса и Бартоло Соло.

Хотя нет… кажется, Бартоло дышал.

Но мне было наплевать и на него, и на всех остальных, я бросился к Сильвер.

Херефорд зашвырнул её к самой сцене. Женщина лежала на спине, из её груди торчала рукоять ножа, верх платья пропитался кровью, голое плечо покрывали теперь не татуировки, а красные ожоги… и её руки… её руки теперь не были костлявыми. Потеряв демонические когти, они превратились в обычные женские руки, худые и хрупкие.