– Этого мне вполне достаточно. У меня вопросов больше нет.

Не было вопросов и у остальных. Разумные, тихо переговариваясь, встали со своих мест и покинули кабинет, оставив князя одного.

– Холодок, – потер он виски, обращаясь к гоблу, что шуршал пером в углу. – Готовы приказы?

– Еще совсем немного, вождь, – коротко бросил тот и снова согнулся над бумагой, склонив голову набок и от усердия высунув язык. – Готово.

Атей быстро пробежал глазами документы, еще раз удивился про себя безупречности их составления, потом поставил под ними размашистую подпись и запечатал своим перстнем.

– Не тяни Ма’Гут, – произнес он. – Приказы должны лететь по назначению быстрее ветра.

– Да, мой князь, – поклонился тот, а потом поспешил на выход.

Но дверь не успела за ним закрыться. Едва он выскользнул, в кабинет вошли Виолин и Ирена.

– Освободился, наконец? – спросила Льдинка, проходя к своему любимому креслу. Ирена же промолчала, старательно пряча свой взгляд от мужа, а потом вообще стала нерешительно мяться, не зная, куда и самой примоститься.

– Я вот единственного не могу понять, Рен, – по привычки сократив имя, произнес Атей, когда устал наблюдать за всеми ее метаниями и дерганиями. – Где та девчонка с шилом в одном месте, которую я знал? Если уж нам суждено теперь жить вместе, то я хотел бы видеть именно ту девчонку, а не эту перепуганную непонятно с чего особу, что стоит передо мной.

Щеки девушки вспыхнули алым, и она, наконец, посмотрела сначала на улыбающуюся Виолин, а потом на мужа. Немного хмурого, с твердым, ожидающим, но тем не менее теплым взглядом.

– Я постараюсь, муж мой, – кивнула она.

– Тьфу, – в сердцах бросил Атей. – Что об стену горох.

– Да достали вы оба, – вдруг взорвалась Ирена. – Я что, каждый день замуж выхожу? Тем более таким образом, как это случилось у нас с тобой? Одна талдычит весь день: «не кисни», «не робей», «делай так и сяк». Второй налетел словно коршун. Да я еще дрожать не перестала с ночи, когда увидела тебя голым. Нет бы утешить, а они…

– А-ха-ха-ха, – закатились одновременно Виолин и Атей, отчего Ирена даже вздрогнула.

– Не безнадежная она, Ат, – сквозь смех сказала Льдинка. – Я уж думала, что потеряла сестру. Вот такой ты мне нравишься больше.

– Да ну вас, – махнула рукой Ирена, подтащила к креслу Виолин свое и уселась в него на ее же манер, поджав под себя ноги. – Теперь это место мое, – поставила она всех в известность. – А как ты меня назвал, Атей?

– Он сократил твое имя, – объяснила Ви. – Рена, Рен. Вроде одну букву убрал, но кажется намного короче. Да и уху приятно. Мне нравится.

– Да и я не против, – улыбнулась та. – Когда выходим, Ат?

– Утром, – сказал он, наблюдая за своими женами.

Две совершенно разные и между тем неуловимо похожие друг на друга. Одну он любил всем сердцем. Другую пока только уважал. Но, возможно, и ее полюбит. На все воля богов. Но уже и сейчас знал, что сделает для своих жен все, чтобы они жили счастливо.

– Что вы там шепчетесь? – обратил он внимание на то, что Виолин пытается подтолкнуть к какому-то действию Ирену, а та упирается и не хочет этого делать. При этом лицо второй его жены стало таким же красным, как это было недавно, как только она вошла в кабинет.

– Скажи, кому говорю, – нахмурилась Виолин. – Иначе я сама…

– Нет! – вскричала Ирена, потом повернулась к Атею. – Я беременна двойней: мальчик и девочка, – на одном дыхании выпалила она и втянула голову в плечи.

– Как? – широко, до невозможного, открыл глаза Призрак.

– Вот смотрю на вас, – покачала головой Льдинка, – и все больше убеждаюсь, что самая старшая среди вас я. Как, как? – передразнила она. – Вот так! Вы же не просто сегодня спали попа к попе, а кое-чем и занимались еще. Когда этим занимаются мужчина и женщина, обычно бывают дети.

– Ха-ха-ха, – членораздельно произнес Ат. – Тоже мне балаганный шут. Я спрашиваю, откуда это известно так быстро?

– Это разве было когда-то проблемой для Аделиана? – пожала Льдинка плечами. – Я сама сегодня Рену потащила к нему. Она ведь с тобой едет, поэтому ты уж присмотри там за нашим светлячком, милый, – нежно взглянула она сначала на Ирену, а потом и на мужа. – Она теперь тоже носит твоих детей.

– Да куда ж я денусь, – встал он со своего места и, обойдя стол, подошел ко второй жене.

Опустившись перед ней на одно колено, он долго и пристально вглядывался в ее синие глаза, потом заскользил взглядом по лицу и фигуре, будто пытался по-новому взглянуть на нее и по-новому узнать. А потом придвинулся к ней и нежно поцеловал.

– Спасибо за детей, Рена. Все у нас будет хорошо.

– Я люблю тебя, Ат, – начали набухать в уголках ее глаз слезы. – И тебя, Ви, – повернулась она к Льдинке. – Вы вся моя семья, – и снова разревелась.

– Поторопились мы с выводами, родная, – покачал головой Призрак, посмотрев на Виолин.

Потом повернулся к Ирене, нежно поднял ее на руки и отправился на выход. Совсем скоро он вновь покинет Оплот. Ну никак у него не получается надолго задержаться в своей столице. И пусть одна из жен в путь двинется вместе с ним, но он хотел провести эту ночь с ним обеими. Просто спать, чувствуя на своей груди их нежные ладошки. Вдыхать запах их волос и ощущать теплое дыхание их сопящих носиков. Наслаждаться последними мирными и безмятежными мгновениями, потому что уже скоро придется с головой окунуться во всю ту грязь, которая всегда сопровождает любую войну.

Территории бывшего королевства Даргас

По иссушенной за летний сезон хорошо накатанной и утрамбованной полевой дороге, оставляя за собой огромное пылевое облако, легкой рысью двигалось войско. Дожди еще не начались, поэтому Хассаш, словно пытаясь вволю насладиться последними безоблачными днями, нещадно жарил своими лучами землю. Но так было только днем. По утрам, в предрассветных сумерках, когда над поверхностью земли клубился белесый, непроницаемый туман, а пожухлую за лето траву украшал крупный бисер холодных капель росы, даже самый легкий ветерок заставлял в ознобе передергивать плечами.

Приближение мокрого сезона с каждым днем ощущалось все явственнее.

Войско, конечно, могло двигаться и полем, тогда пыли не было бы и вовсе. Вот только от этой идеи пришлось отказаться сразу после того, как несколько лошадей сломали себе ноги в норах полевых зверьков, которые очень трудно было заметить пусть и в почти высохшей, но все же высокой траве.

Почти пять тысяч великолепно обученных бойцов, в прекрасной военной справе, на откормленных и ухоженных лошадях мерно покачивались в седлах. Толстый слой пыли, что покрывал коней и их седоков с ног до головы, не мог скрыть горящих глаз воинов, что зорко смотрели над срезом платков, закрывающих их лица. И столько в этих взглядах было уверенности и скрытой силы (не угрозы, а именно силы), что каждый, кто с ним встретился, вдруг понимал: хочешь нормально и спокойно жить – не затевай против них ничего дурного. Такие разжуют и выплюнут – даже глотать не будут.