– Я сейчас припомнил один старый еврейский анекдот… У Сары в доме было три унитаза… Один платиновый, другой золотой, а третий серебряный… Но когда к ней заявились наши ребята, она обосралась прямо в прихожей. Ха-ха-ха!

– Вам бы, наверное, очень хотелось, чтобы я был той самой Сарой, но…

– Нет, любезный, как раз этого мне совершенно не хотелось бы, – полковник пристально и пронзительно посмотрел на Андронова. – Потому что для тебя у меня есть новое и очень ответственное задание. Слушай внимательно! Через две недели сюда, в Москву, прибудет Эммануил Крамер…

– Но я слышал от Ростовцева, что этого типа очень трудно выманить из Швейцарии. Он так напуган наездами на его компании в России…

– За это ты, майор, не беспокойся, – ухмыльнулся Глушко. – Мы его выманим с помощью наших друзей в еврейском конгрессе. Их он не посмеет ослушаться, прилетит, как миленький, с чужим паспортом, что якобы должно обеспечить ему безопасность. А тут и мы. Он уже созрел для того, чтобы распродать все свои активы в России.

Твоя задача, Андронов, в принципе проста. На пальцах объясняешь Ростовцеву, что песня его партнера и соседа спета. И если хочет заработать, пускай помогает. Встречаете его вдвоем в порту, да так, чтобы его там непременно зафиксировали те, кому следует, а затем ты доставляешь его вот в эту самую кутузку, где мы сейчас с тобой и находимся.

– Понятно… – буркнул Андронов, не поднимая глаз.

Он уже догадался, что последует очередная подстава со стороны шефа. Но ведь у него нет никакого другого выхода, как только выслушать и принять к исполнению.

– Что тебе понятно?! Что тебе понятно?! – неожиданно взорвался полковник. – Умник нашелся! Дослушай до конца! Здесь, в этом морге, ты вместе с Малютой должен, кровь из носу, заставить этого прохиндея отписать все свои российские активы, включая банковские счета, в пользу компании «Народ и Воля»! Соответствующие бумаги ты получишь от меня накануне. После того, как ты это сделаешь, доставишь Крамера обратно в Швейцарию целым и невредимым. Не хочу больше крови!

– С чего это вдруг он отпишет? А если не отпишет? Ведь и такое возможно, Юрий Нилович?

– Если не поможет мой Малюта, объяснишь на пальцах: власть все равно все отнимет. Но оставит жить. А если не отпишет активы «Народу и Воле», то Денис Данист жить не оставит. Это, думаю, его вдохновит поставить подпись куда следует.

– Данист? Этот ублюдок тут при чем? – искренне удивился агент «Ангела».

– По некоторым сведениям, именно Крамер сочинил донос с полными финансовыми выкладками на имя президента. Конечно, и Макс тогда руку приложил. Но формально Крамер. Так что он все поймет, стоит его поприжать, так сказать, с другого боку.

– Допустим. А что я буду с этого дерьма иметь?

– Вот с этого и начинал бы! – от души расхохотался Глушко. Они опять говорили на понятном обоим языке. – Будешь иметь пять процентов в активах компании «Народ и Воля». А это, я тебе доложу, очень немало…

– Кто учредители компании? – деловым тоном поинтересовался Андронов. – Хотя, кто бы они ни были, маловато. Двадцать процентов.

По тону разговора он быстро сообразил, что единственным учредителем компании «Народ и Воля» является сам Юрий Нилович. А если это так, пускай соглашается.

– Хорошо, получишь. А об учредителях тебе знать не обязательно. Может, когда-нибудь потом…

Глушко зевнул до хруста в мощных челюстях, всем своим видом показывая, что устал.

– Ну, все! Ты пока свободен. Хорошенько все продумай по компаньону Ростовцева…

Андронов уже приоткрыл дверь, как его догнал вопрос начальника:

– А скажи на милость, Николай Георгиевич, кто та очаровательная смуглянка, с которой ты встречался в каком-то альпийском городке? Призабыл его название.

Николай резко обернулся и поймал на себе прищуренный взгляд Глушко.

– Это… это… – Агент замялся и вновь похолодел, пытаясь найти верный ответ. С первого мгновения, как он зафиксировал на видеопленке мимолетный кадр с молодой женщиной, с которой он вроде как общался, Николай гадал, как ответить: правду или соврать.

– …Это очередная пассия Ростовцева… Я специально встретился с ней… для того, чтобы потом не было неожиданностей…

Андронов старался врать как можно увереннее и при этом не краснеть.

– Интересно, интересно, майор. Не станешь же ты утверждать, что понятия не имеешь, кем на самом деле является эта, как ты выразился, «очередная пассия» Ростовцева?!

Андронов потерял дар речи.

– Я не понимаю вашего вопроса, полковник!

– Не дури, Андронов. Мы же теперь идем как компаньоны. А это к чему-то обязывает. Ты же знаешь, что я когда-то преподавал определенные профессиональные навыки в школе внешней разведки. И мне известна эта самая смуглянка. Очень талантливый агент. Агентурная кличка – Кармен… Так что твоя встреча с ней может означать только одно… Что ты, окопавшись в «Ангеле», также работаешь на государственные спецслужбы!

В этот момент шрам на лице отставного полковника побагровел.

– Какая Кармен?! Я понятия не имею… Да и вы, Юрий Нилович, слабо верите в то, что говорите. Иначе бы не подписались со мной на продолжение разных там дел, – убежденным тоном сказал Андронов, понимая: чтобы «отмазаться» от упреков в двурушничестве, все же придется выложить правду.

– Тогда колись. Что за странная встреча у тебя с этой телкой?

– Какой телкой? Это моя внебрачная дочь Виктория. И она действительно служит в одной из спецслужб. Даже я не знаю точно, в какой…

– Ну и дела, майор. Ну и виражи ты закладываешь. Даже не знаю, верить тебе или нет?! – искренне растерялся Глушко. – Кармен, внебрачная дочка… Бред! Но выкручиваешься ты здорово! Молодец! И, знаешь, мне это даже начинает нравиться, ибо ты на глазах вновь становишься профи… Ты уже превратился в ту гончую, которая, взяв след, умрет, но не упустит добычи!

– Вика – моя дочка. И на всякий случай я познакомил ее с Ростовцевым. Просто так, не говоря, конечно, о своем родстве с ней. Надеюсь, эта связка пригодится, когда придется ставить точку в деле с господином Бессмертновым, а может, заодно и с господином Данистом. Даже не знаю, кого из них я больше ненавижу.

– И что, она согласилась помочь?

– Пока так определенно я ничего не предлагал. Но она тоже не понимает таких людей, как Бессмертнов.

– Но я же тебе приказал не позволять себе вольности в таком деле, как наше!

– А я и не вольничаю. Но готовлюсь. И это мне запретить нельзя.

Андронов произнес эти слова таким решительным тоном, что Глушко понял: этот может пойти ва-банк.

«Да, сегодня явно странный день, – подумал Андронов, садясь в машину. – Столько страху, что впору отправляться для „расслабухи“ в очередной запой».