Огастес поднял маленький, но тяжелый черный саквояж с тисненым гербом Уичкота, запертый на два латунных замка, и, шатаясь, понес его к двери спальни.

— Не сюда, — поправила миссис Фиар. — В другую комнату, в маленький кабинет.

Огастес изменил направление. Доркас уже находилась там, раскладывая на столе письменный прибор.

У самой двери гостиной лежала груда вещей. Миссис Фиар сидела за столом. Уичкот стоял на коврике перед пустым камином, засунув большие пальцы в карманы жилета.

— Не выразить словами, как я признателен… — начал он.

— Слова ни к чему, дражайший Филипп, — она понизила голос. — Мистер Ричардсон не стал чинить препятствий?

— Ни малейших. Он не дурак. Мгновенно понял ситуацию.

— И все же я удивлена, что его не понадобилось уговаривать.

— Полагаю, тому есть две причины, мадам. Во-первых, он уже опаздывал на собрание в профессорской. А во-вторых, и это более важно, положение дел в Иерусалиме сейчас особенно деликатное.

Он поморщился, когда Огастес задел краем саквояжа угол стола.

— Причина собрания?

— Официальная, по крайней мере, — какой-то скандал с одним из сайзаров. Его поймали за руку на воровстве, после чего он сбежал. Но настоящая новость — директор. Похоже, он тяжело болен.

Миссис Фиар отвела взгляд от окна.

— Умирает?

— По-видимому, Ричардсон полагает это возможным. И, несомненно, желательным. Если директор умрет, назначат выборы. Меньше всего Ричардсону нужно участвовать в очередном скандале. Слово или два в нужные уши, и его шансы упадут до нуля. Стать главой колледжа, директором Иерусалима — вершина его чаяний.

В кабинете раздался грохот и резкий вздох. Когда Огастес и Доркас вышли из комнаты, миссис Фиар поманила их к себе.

— Верный слуга угоден Господу, — объявила миссис Фиар. — Верный слуга никогда не судачит о делах своего хозяина. Он неустанно ищет, чем еще послужить. С другой стороны, вероломный слуга неизбежно пожалеет о своем предательстве. Он будет проливать горькие слезы. А потом, после мучительной смерти, отправится в ад.

Дети смотрели на ковер. Кончики ушей Огастеса покраснели. Доркас впилась ногтями в свои бледные веснушчатые руки, которые уже были покрыты царапинами.

— А теперь займитесь делом, — снисходительно обронила миссис Фиар. — Лень — мать всех пороков.

В трогательном изъявлении псевдофеодальной преданности, домработница выразила радость при виде мистера Олдершоу, накинув передник себе на голову и громко зарыдав. Смущенный, Фрэнк выполнил свою сторону сделки, попросив Джона дать ей полкроны от его лица. Когда дело было улажено к всеобщему удовлетворению, домработница удалилась на поиски горячей воды, а Фрэнк отправился обходить комнаты.

Холдсворт сел за стол с пером и чернилами и начал сочинять письмо. Он едва успел начать, когда Фрэнк вернулся в гостиную и навис над ним, загораживая свет. Юноша уронил на стол нечто металлическое — позолоченную пуговицу, которая сверкнула на солнце.

Холдсворт коснулся ее указательным пальцем. То была недостающая пуговица с клубного сюртука Фрэнка. Мистер Ричардсон упомянул, что она лежит на туалетном столике, когда показывал Холдсворту комнаты.

— Sans souci, — Фрэнк сглотнул. — Чертовски забавно, не правда ли?

— Почему?

Юноша не ответил, но его лицо на миг исказилось. Глаза наполнились слезами. Он отвернулся и принялся изучать книжные корешки в шкафу.

— Что такое? — спросил Холдсворт.

— Ничего, — Фрэнк не повернулся. — Совсем ничего.

Немного выждав, Холдсворт обмакнул перо в чернила и продолжил писать.

— Кстати, что вы делаете? — спросил Фрэнк, не сводя взгляда с книг.

— Пишу ее светлости, затем чтобы ознакомить ее со случившимся и известить, что вы снова поселились в Иерусалиме. Я намерен сложить с себя ответственность.

Фрэнк вихрем обернулся.

— Нет, мистер Холдсворт, прошу, не делайте этого.

— Не писать вашей матери?

— Нет… не отказывайтесь от места. Я хорошенько поразмыслил, и… простите, я говорил в сердцах. Хочу, чтобы вы остались со мной еще ненадолго.

— Полагаю, я выполнил то, ради чего меня наняла ее светлость, сэр.

— Да, несомненно, что касается меня. И все же, вы оказали бы мне огромную услугу, отложив отъезд. В конце концов, у меня может случиться рецидив, и еще не решен вопрос с библиотекой колледжа и книгами отца, помните? Моей матери все еще нужен ваш совет на их счет.

Холдсворт молча смотрел на него. Затем он пожал плечами.

— Я заключу сделку с вами, сэр. Я соглашусь остаться на две или три ночи, чтобы завершить исследование библиотеки для ее светлости.

— Спасибо, сэр, я очень благодарен, поверьте…

— При одном условии. Вы не устроите скандала с мистером Уичкотом. Если вы встретите его, находясь здесь, то постараетесь не обращать на него внимания. Вы не должны как-либо его задевать.

— Но, сэр, я не могу…

В дверь постучали, и Фрэнк умолк. Неожиданно его лицо расплылось в улыбке.

— Хорошо, сэр, — пробормотал он Холдсворту и возвысил голос. — Войдите.

Дверь отворилась, и вошел Ричардсон. Тьютор схватил руку Фрэнка и энергично встряхнул. Он так расчувствовался, что даже вытер с лица нечто вроде слезы.

— Что ж, сэр, не стану притворяться, будто не рад своему возвращению, — произнес Фрэнк. — Однако молю, скажите, что здесь делает мистер Уичкот? Мы видели его слугу, когда пришли, и Мепал говорит, что он поселился в колледже.

— Так и есть, мистер Олдершоу.

— Мне это не по душе, сэр.

— Увы, дела мистера Уичкота несколько запутаны. Когда он попросил у меня убежища, я просто не смог ему отказать. Разве можно оставить выпускника Иерусалима в беде?

— Я слышал, новые иски на подходе, — заметил Холдсворт.

Ричардсон кивнул.

— Вы хорошо осведомлены, сэр. Но бейлифы не могут достать его здесь. Он будет в полной безопасности до тех пор, пока не покинет пределы колледжа в дневное время, за исключением воскресений. У него будет время, чтобы уладить дела и разрешить возникшие трудности. Но давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. Надеюсь, вы продлите свое пребывание в Иерусалиме, мистер Холдсворт? Не стоит забывать о библиотеке.

— В точности мои слова, сэр, — вставил Фрэнк. — Мать настояла бы на этом.

— В таком случае вы не должны нам отказывать, сэр. Кстати, вы уже поведали мистеру Олдершоу печальную новость о нашем библиотечном клерке, мистере Соресби?

Холдсворт покачал головой.

— Соресби? — повторил Фрэнк. — Сайзар? Что с ним?