— Очень прискорбно, но его обвиняют в краже книги из библиотеки, — сообщил Ричардсон. — Такой многообещающий молодой человек; весь мир лежал у его ног! Хуже того, он усугубил свое положение тем, что скрылся.

— Какая досада, — машинально произнес Фрэнк. — Да, кстати, сэр, Мепал говорит, что директору нездоровится. Где мистер Холдсворт может остановиться? Ему лучше не возвращаться в Директорский дом.

— Если я останусь еще на день или два, я найду комнаты в городе, — сказал Холдсворт.

— Нет-нет, — возразил Фрэнк. — Уверен, мистер Ричардсон не желает об этом и слышать… верно, сэр?

— Колледж с радостью примет вас, мистер Холдсворт. Доверьтесь мне, и я посмотрю, что можно сделать. Уверен, мы подыщем вам место в Новом здании. — Ричардсон повернулся к Фрэнку: — Надеюсь, вы отобедаете с нами в зале, мистер Олдершоу? То есть, если вы хорошо себя чувствуете. Возможно, вы предпочтете отдохнуть после дороги.

— Спасибо, сэр, я хорошо себя чувствую, — раздраженно ответил Фрэнк. — Я пообедаю в зале. И мистер Холдсворт тоже.

Ричардсон улыбнулся.

— О да, конечно, — и мистер Холдсворт.

— Помните, — сказала миссис Фиар, — вы не должны покидать стены колледжа при свете дня.

— Полно, мадам, разве можно об этом забыть, когда у ворот ждет стая шакалов?

Из комнаты джипа, где Огастес и Доркас убирали чайные принадлежности, раздался звон бьющейся посуды.

Миссис Фиар скривила рот.

— Доркас, — произнесла она, не дав себе труда повысить голос.

Служанка появилась, вытирая руки об фартук, и неуклюже присела в реверансе.

— Что разбилось? Кто виноват?

— Прошу прощения, мадам, это чайная чашка, она выскользнула у меня из рук, мадам, мне так жаль, я…

— Злонравная, неуклюжая девица, — заметила миссис Фиар без гнева, как бы констатируя факт. — Сегодня ты останешься без обеда. Я давно заметила, что набитый желудок делает тебя невнимательной и глупой.

— Прошу прощения, мадам, — произнес Огастес из дверей комнаты джипа. — Пожалуйста, не ругайте ее, это я виноват, она передавала чашку мне, и я…

— Заткнись, — рявкнул Уичкот.

Миссис Фиар снова повернулась к Филиппу и заговорила медовым тихим голосом, который приберегала для него:

— Я вынуждена вас оставить, дорогой. Мне надо пообедать, и вы тоже скоро проголодаетесь.

— Позвольте проводить вас, мадам.

— По крайней мере, до ворот. — Она улыбнулась ему. — Но не забывайте запирать двери. Дверь кабинета и наружную дверь. Ваше будущее — здесь.

Сопровождаемые Доркас, миссис Фиар и Уичкот спустились вниз, на солнце. Миссис Фиар остановилась по пути, чтобы восхититься величественным размахом восточного платана.

— Поистине чарующе, — заметила она. — Пусть вам придется провести пару недель в изгнании, это не самое худшее место для ссылки.

Они прошли по галерее и через Церковный двор к главным воротам. Мепал вышел из привратницкой на внешний двор у Сейнт-Эндрюс-стрит и беседовал с двумя мужчинами в черном.

Миссис Фиар положила руку на локоть Уичкота.

— А! Ваши шакалы, полагаю.

Они обменялись рукопожатием. Но прежде чем дама прошла через ворота, они услышали быстрые и легкие шаги за спиной. Огастес подбежал с платком, который протянул миссис Фиар с низким, стремительным поклоном, словно утка нырнула в воду вниз головой.

— Нашел на вашем кресле, мадам.

Миссис Фиар кивнула Доркас, которая шагнула вперед с опущенной головой и взяла платок у мальчика. Уичкот заметил, как девчонка покосилась на Огастеса, а он на нее. Неужели каланча миссис Фиар и его чумазый карлик влюбились друг в друга? Сама мысль об этом показалась столь нелепой, что он едва не рассмеялся вслух.

Когда миссис Фиар ушла, Уичкот вернулся в свои комнаты. Он остановился у подъезда в Новом здании. По случайности Фрэнк шел со стороны Иерихона, глядя на сад. Он заметил Филиппа слишком поздно, чтобы избежать встречи.

— Рад видеть вас в колледже, — вежливо произнес Уичкот. Он был готов к любому проявлению жестокости; его не удастся вновь застать врасплох. — Смеют ли ваши друзья надеяться, что это означает ваше полное исцеление? Лично я надеюсь.

Фрэнк что-то пробормотал и попытался проскользнуть мимо него.

Уичкот заступил ему дорогу.

— Мы будем почти соседями. Огастес, поднимись наверх и стой у двери, — он подождал, пока мальчик ушел. — Я перебрался в колледж на несколько дней или даже недель. Поселился здесь, в Новом здании. Молю вас оказать мне честь своим визитом.

— Еще чего! Да чтоб вас черти взяли!

— Поживем — увидим. Если я расскажу властям, что вы сделали с той девочкой, и приведу свидетелей в поддержку обвинения, весьма вероятно, что черти возьмут вас раньше меня.

— Что вы имеете в виду… о господи, что вам надо?

— Всему свое время. Уверен, мы еще обсудим этот вопрос. Должно быть, вас заинтересует тот факт, что я принял меры предосторожности и забрал архивы клуба Святого Духа с собой в колледж. Поистине увлекательное чтение. Например, в книге членов есть ваша подпись, должным образом засвидетельствованная. Вы были очень рады стать апостолом, а? И стали им в ту самую ночь, когда девчонка умерла. В ту самую ночь, когда все эти люди видели вас с ней, готового схватить ее и лишить невинности. Да, перед самой ее смертью. Из этого логически вытекает, что одно привело к другому.

Фрэнк схватил Уичкота за руку.

— Мерзавец, — прошипел он. — Так вы мне мстите за Сильвию? И за купание в пруду?

Филипп смотрел на него, но молчал. Фрэнк был крупнее, и Уичкот уже знал о склонности молодого человека к насилию. Но он также знал, что власть принимает множество форм. Через несколько секунд Фрэнк ослабил хватку и сделал шаг назад.

Уичкот поправил рукав сюртука.

— Поговорим позже. Несомненно, вам не терпится убежать к своему гувернеру, Холдсворту, и поплакать у него на плече. Не смею вас больше задерживать. Но предупреждаю, это не поможет. Нам с вами рано или поздно придется прийти к соглашению.

У Элинор Карбери болела голова. Женщина сидела за письменным столом, сочиняя третий черновик письма леди Анне Олдершоу, и ненавидела себя за это. Жизнь заставила ее совершить множество поступков, которые пробуждали ненависть к себе.

В дверь постучали, и вошла Сьюзен. Она закрыла дверь и встала с опущенной головой в ожидании распоряжений хозяйки.

— Что такое? — Элинор обмакнула перо в чернильницу.

Ответа не последовало. Она взглянула на служанку. Слезы струились у той по щекам.

— Что такое? — повторила Элинор более резко. — Ради всего святого…