В этот прекрасный вечер они праздновали победу. Грэхем и Кэрол сходили в кино и поужинали во вращающемся стеклянном ресторане башни Сирз. Каждый раз, когда вид в окне менялся, Кэрол вскрикивала от восторга, как ребенок, и хлопала в ладоши. Она блистала в элегантном вечернем платье с открытыми плечами и грудью. Она подняла волосы наверх, чтобы подчеркнуть линию шеи, надела серьги и жемчужное ожерелье. Кэрол настояла на том, чтобы заказать бутылку дорогого французского вина. Как только официант принял заказ, Грэхем засмеялся:

— Ты уверена, что сможешь оплатить счет?

— Не беспокойся, дорогой! — ответила она с воодушевлением. — На этой неделе я заключила контракт всей своей жизни. Многие ведущие работают годы, прежде чем получить что-либо подобное. Мы взлетели на вершину, Джон!

— Мои поздравления! — проговорил очарованный Грэхем.

Она подняла бокал, как только он предложил тост за любовь и успех. Как всегда, вино быстро ударило ей в голову, глаза заблестели, и она проговорила:

— Я много страдала в жизни. Но Бог вознаградил меня за все перенесенные горести.

— Почему ты думаешь, что Бог как-то выделил тебя среди других обездоленных?

— Прошу, прекрати нести ерунду, хотя бы сегодня!

Она посмотрела на него с укоризной и вместе с тем кокетливо. Они много смеялись, и когда садились в новую машину Кэрол, то думали, что впереди их ждет страстная ночь. Как только они подъехали к дому, она поспешила войти, чтобы удостовериться, что с Марком все в порядке. Она нашла малыша мирно спящим в том же положении, в каком оставила его. Кэрол осторожно потянулась к нему, поправила одеяло и вернулась к Грэхему, который не мог ее дождаться. Он обнял ее так крепко, что она почувствовала боль в плечах и ахнула, отчего он пришел в еще большее возбуждение. Он осыпал ее лицо и плечи горячими поцелуями. С легкостью птички она вырвалась из его объятий и прошептала нежным мечтательным голосом:

— Сейчас вернусь.

Он сел на кровать, ожидая ее. Вскоре Кэрол вышла из ванной в белом халате на голое тело. Она встала перед зеркалом, прихорашиваясь. Грэхем быстро загасил свою трубку и в спешке, не своим от желания голосом проговорил:

— Я тоже в ванную.

Через несколько минут они уже лежали в постели, обнаженные, при слабом свете ночника. Он был одержим страстью и не переставал целовать ее лицо, руки, плечи и грудь. Когда он вошел в ее тело, она издала томное «ах» и шепотом произнесла его имя. Он был возбужден до такой степени, его движения были настолько сильными, что она кричала от наслаждения. Это был один из моментов их сумасшедшей любви. Она таяла в его объятьях, чувствуя, как душа расстается с телом, высвобождается и устремляется ввысь. С закрытыми глазами она видела разноцветные огни, вспыхивающие в темноте. Она чувствовала, что скоро достигнет оргазма. Неожиданно у нее появилось неясное тревожное чувство. Она попыталась от него избавиться, но оно только нарастало. Движения Грэхема становились все медленнее, пока он не остановился. Через минуту она очнулась, не чувствуя давления его огромного тела. Он оперся на колени и поднялся с нее. Она схватила его за плечи и горячо прошептала, будто умоляя:

— Останься!

Ее дрожащий голос подтверждал, что все это происходит наяву. Грэхем еще дальше отодвинулся от нее, как всегда медленно, но задыхался он на этот раз не от наслаждения, а от волнения. Он опустил ноги на пол и сел на край кровати, отвернувшись от Кэрол. Ей потребовалась еще минута, чтобы взять себя в руки и подняться. Она включила верхний свет и закричала, испуганная:

— Что случилось?

Он сидел с поникшей головой. Кэрол подскочила к нему. Ее обнаженное гибкое черное тело было прекрасно. Она присела рядом и повторила с недоумением:

— Что с тобой?

Грэхем не дал ей себя обнять. Он задрал голову, посмотрел в потолок, открыл рот, чтобы что-то сказать, снова опустил голову, и наконец глухо произнес:

— Кто он?

— О ком ты говоришь? — спросила она. В ее глазах промелькнул страх.

Через некоторое время Грэхем поднялся. Она пошла за ним следом и встала прямо перед ним. Он спросил ее, повысив тон:

— С кем ты спала?

— Джон… Ты с ума сошел?

Он выглядел странно. Не одеваясь, разжег трубку и криво усмехнулся:

— Мы же с тобой достаточно умны, чтобы не тратить время на обвинения и отрицания. Ты с кем-то спала. С кем?

— Джон!

— Я хочу знать, кто он.

Она промолчала, но затем сумела преодолеть страх, который испытала от неожиданности. Она жалобно, тонким голосом спросила:

— Как ты можешь обвинять меня?!

Через секунду его рука поднялась и ударила ее по щеке. Кэрол громко вскрикнула. Он отошел в сторону.

— Может, я и старик, — вскричал он. — Может, я и цепляюсь за старые отжившие идеалы. Но я не дурак. У меня достаточно опыта, и никто не может обмануть меня. Ты изменила мне, Кэрол. Я это чувствую. Не знаю, зачем ты это сделала. Мы не женаты, мы можем и не делать глупостей. Почему ты не ушла, когда полюбила другого?

Грэхем выговаривал слова, прерывисто дыша. Он оделся, затянул на брюках ремень, обулся и опять вернулся к ней. Она была все еще не одета и держалась рукой за щеку, по которой он ее ударил.

— Прости, что ударил тебя, — сказал он спокойнее. — Я пошел. Буду жить в гостинице, пока ты не найдешь себе жилье. Сейчас у тебя есть деньги, это будет нетрудно.

— Джон!

Он не обратил внимания на ее крик и повернулся к двери. Она побежала за ним:

— Я не изменяла тебе!

— Ложь никому не приносила счастья!

— Джон! — закричала она снова и попыталась его обнять.

Но он с силой вырвался. Она зарыдала:

— Я не изменяла тебе… Президент компании воспользовался мной. Это правда. Чтобы получить новый контракт, я должна была единожды выполнить это условие. У меня не было выбора. Я не могла иначе. Но я тебе не изменяла. Сердцем я с тобой. То, что я делала с этим мужчиной, было ужасно. Мне становится дурно каждый раз, когда я об этом вспоминаю. Наши тела просто бились друг о друга. Больше ничего не было. Я не изменяла тебе, Джон. Я люблю тебя. Прошу, не бросай меня!

Он уже взялся за дверную ручку, но продолжал смотреть на нее, пока она признавалась. Он опустил голову и наклонился вперед. В этот момент он казался несчастным беспомощным стариком с грузом печали. Закрывая за собой дверь, он сказал:

— Когда утром Марк проснется, скажи ему, что мне нужно было уехать… и что я его очень любил.

Стрелки часов в холле общежития показывали полшестого утра. Со дня прибытия в Чикаго Шайма никогда не выходила так рано, но на этот раз она собралась далеко. Шайма толкнула рукой стеклянную дверь, и ее обдало холодным ветром с хлопьями снега. Она остановилась, замоталась по самые глаза в тяжелый шерстяной платок и спрятала в карманы пальто руки, защищенные перчатками на меху. Сделав все, чтобы сохранить тело в тепле, она быстрым шагом пошла вперед и не дала себе шанса на раздумья.