вряд ли раб ожидал услышать именно это. Глаза его расширились, грозясь выпасть из орбит — и ему понадобилось несколько минут на то, чтобы неуверенно кивнуть.

— Тогда ты должен мне помочь.

…или он мог развести Октавия точно так же, как Октавий развел его.

В эту игру можно и нужно было играть вдвоем.

Принимающий решения (Альберт VI)

Сумерки опускались на шумный порт. Палуба пришвартованного корабля покачивалась под ногами, ветер, что дул с моря, нес приятную прохладу вперемешку с брызгами соленой воды. Пот струился по спине от долгой и непривычной физической работы — и она была очень кстати.

Прищурившись, Ал разглядывал фигуры суетящихся на берегу людей — и чувство дежавю никак не хотело его покидать. Если закрыть глаза, он легко мог представить, что находится в космопорте одной из колоний, где никто не говорит по-английски, суетящиеся вокруг корабля грузчики спешно загружают чемоданы запоздавших пассажиров в багажное отделение, а сам он наблюдает за этим с мостика, ожидая пока им дадут предварительное разрешение на взлет.

Все порты во все времена были одинаковыми — и какой на улице был год не имело никакого значения.

— Слушай, Джузеппе, я все забываю спросить. А что это за типы, про которых говорила Мария? — он облокотился о борт, чтобы немного разгрузить ноющую спину.

— Какие типы? — Джузеппе выглядел не лучше него. Мокрые волосы липли к лицу, пот стекал со лба на раскрасневшиеся щеки, и в целом казалось, что еще немного — и его хватит инфаркт.

Профессор античной истории, даже Ал был лучше подготовлен к такой радикальной смене деятельности.

— Ну эти… Как их… — непривычные имена трудно было вспомнить, — Поллион и Бальб, вроде.

— А, они. Друзья Цезаря. Первый его бывший трибун, второй — финансист из Гадеса, homo novus чистейшей воды, — лаконично отозвался Джузеппе.

— Homo novus? — вздернул бровь Ал.

— Новый человек, — иногда Джузеппе давал настолько же точные, насколько и бесполезные пояснения.

— Это я понял, а значит-то это что?

— Что он первым в своем роду выбился в люди, — наконец, внятно объяснил Джузеппе.

За спиной суетились и переговаривались матросы, их капитан громко кричал команды, но Ал к ним не прислушивался, и едва понимал одно слово из десяти. Джузеппе тратил огромное количество свободного времени на то, чтобы обучить их греческому, однако до разговорного уровня им всем было еще далеко — и Ал не был исключением.

— Я только одного не пойму, — Джузеппе отрешенно разглядывал мечущихся на причале людей, и, казалось, не обращался ни к кому конкретно, — Почему Поллион и Бальб? Почему не Лепид?

— В смысле? — не понял Ал.

Джузеппе даже не повел бровью, и продолжил рассуждать:

— Он один из триумвиров, буквально — коллега Октавиана. Если я еще не совсем впал в маразм, он сейчас должен быть в городе. Почему этот центурион просто не пошел к нему? У него и возможностей, и влияния намного больше, чем у Поллиона и Бальба вместе взятых.

— Кто такой этот Лепид? — переспросил Ал.

— Бывший начальник конницы Цезаря, триумвир, великий понтифик, — отозвался Джузеппе, — Я всю жизнь думал, что у них с Цезарем чисто деловые отношения, но похоже они довольно близкие друзья.

— С чего ты взял?

— Ал, Цезарь со мной в одной квартире полгода прожил, — Джузеппе отвлекся от разглядывания людей и обернулся к нему. На губах его застыла усмешка, — Когда они с Витторией появились у меня на пороге, я как раз писал одну статью. Если очень вкратце — моя команда занималась расшифровкой свитков из Геркуланума и в нескольких из них были письма Лепида. Даже не письма, а… Не знаю. Их адресат был мертв задолго до написания. Наверное, правильнее будет их назвать дневником в формате односторонней переписки.

— И? — Ал вздернул бровь вверх, — При чем тут это?

— Цезарь до них добрался, вот при чем. И… Не знаю, мне сложно это объяснить, но так на письма коллег не реагируют. Друзей — да. Коллег — нет. Там приятного, конечно, очень мало было, что неудивительно — Октавиан вообще, как пришел к неограниченной власти, не стеснялся отрываться за все свои прошлые унижения, реальные или мнимые, но все равно.

— И с чего ты взял, что центурион обязательно должен был к нему обратиться? — Ал никак не мог уследить за ходом его мысли.

— Не знаю. Ни с чего, — Джузеппе усмехнулся, — Просто, знаешь, очень странно, что его имя ни разу не промелькнуло в рассказе Марии. Он друг Цезаря, один из трех главных людей в государстве сейчас — и ни слова. Ладно, черт с ним, с Антонием, он где-то на Востоке должен быть, но Лепид-то в Риме.

Ал пожал плечами:

— Мне кажется, ты придаешь этому слишком много значения.

— Может быть, — Джузеппе отвернулся и снова смотрел на причал.

Ал проследил за его взглядом, и обреченный вздох непроизвольно сорвался с его губ. По трапу на корабль поднимались Пауль и Франсуа, а это значило, что их импровизированный перекур подошел к концу.

— Чего стоим, кэп, кого ждем? — поравнявшись с ними, беззлобно спросил Пауль.

— Да так, — отмахнулся Ал, — Устали, решили отдохнуть.

Пауль усмехнулся:

— Фидиас нам должен сегодня должен первый раз заплатить, сейчас прямо совсем не время. Пошли, чуть-чуть осталось дотаскать.

За спиной у него пунцовый Франсуа облокотился на ящик и вытирал пот с лица. Накачанные в зале мышцы явно ни капли не помогали ему, когда на практике приходилось по полдня без длинных перерывов таскать тяжеленную мебель с причала в трюм корабля.

Если бы Ал знал, что товар Фидиаса пользовался такой популярностью, что продавался за пределы острова, он никогда бы и не подумал устраиваться на подработку именно к нему — но сделанного уже нельзя было изменить.

— Пойдем, — кивнул он Джузеппе. Тот страдальчески застонал в ответ.

Внизу стояли еще две телеги, ожидающие разгрузки. До отправления корабля оставалось несколько часов — и им позарез нужно было вложиться в это время, если они хотели получить свою оплату.

Нужно было отдать Фидиасу должное — он их не обманул. Когда они закончили с погрузкой товаров на корабль и вернулись к нему, он, как и договаривались, отсчитал им положенную оплату. Немного, но с этим уже можно было работать.

— И что дальше, кэп? — спросил Пауль, когда они вышли за ворота, направляясь обратно к лагерю.

На город уже опустилась ночь, и они шли в темноте практически на ощупь. В дурацких местных туниках не было карманов — а значит не было и возможности спрятать где-нибудь смартфоны так, чтобы