— Не понял, — помотал головой Ал, — При чем тут это?

Звуки приближались, но не так быстро, как поначалу. Видимо, пираты наткнулись на что-то, что вызвало их интерес.

— В археологическом слое конца первого века до нашей эры никогда не находили никаких артефактов, которые можно было интерпретировать как современные! — выпалил Джузеппе. Глаза его лихорадочно блестели, — Ты что, не понимаешь, что, если мы их здесь оставим, мы создадим парадокс? Да что там, мы, может быть, вообще уничтожим место, откуда мы отправились и помножим на ноль вероятность того, что мы сами родимся!

Ал смерил его скептическим взглядом:

— То есть то, что мы уже неделю шарахаемся по античному городу и общаемся со всеми подряд — это не мамонт? То есть, то, что у нас в Риме в доме консула живет одна из связистов, а Цезарь, как я понимаю, так и вовсе уже сломал ход истории — это не мамонт? Джузеппе, не пори чушь.

— Нет! То есть да, но… Нет! — Джузеппе активно жестикулировал, иллюстрируя свои слова, — Ты не понял. Смотри. Все то, что мы делаем — это круги на воде. Мелкие изменения. Они со временем сгладятся — и общая канва не изменится. Нехорошо, конечно, но не так страшно. Но бросить где-то современную технику — это совсем другое! Это… Это… Это как, я не знаю, перекрыть течение реки валуном. Пираты вряд ли поймут, что это такое и для чего нужно, а значит, если что и возьмут, то выкинут. Полупроводники, металлы, композиты, сколько они разлагаются? Сотни лет. Тысячи. Они неизбежно должны были уйти в археологический слой. Понимаешь, если мы здесь уже были, мы бы их нашли там, в будущем. А если не нашли — значит нас здесь не было. Значит, мы прямо сейчас создаем парадокс!

— Стоп! — Ал оборвал тираду одним выкриком, — Ты сам говорил, что лаборатория твоей сестры занималась разработкой машины времени, так?

— Так, — Джузеппе замер и растерянно смотрел на него.

— Они проводили предпусковые тесты, так?

— Так.

— Ты думаешь, они бы стали заниматься такой разработкой, если бы существовал теоретический шанс, что от того, что они отправят яблоко на двести лет назад, у них у самих вырастет третья рука, а нашим президентом станет разумный фиолетовый гриб? — вздернув бровь, скептически переспросил Ал.

Хвост колонны уже не был виден из-за деревьев. Если остальные еще не успели добраться до спасительных стен, то должны были быть очень и очень недалеко от них.

— Не думаю, — обескураженно сказал Джузеппе.

— Тогда хватит нести чушь и пойдем отсюда.

Звуки голосов, крики, хохот и топот уже раздавались из-за ближайших деревьев — и тянуть дальше было некуда. Ал схватил Джузеппе за руку и потянул за собой в сторону дороги.

Но этого оказалось недостаточно. Шум за спиной нарастал. Заветная дорога уже маячила перед глазами, когда из-за спины раздался громкий крик — и Джузеппе замер на месте, побледнев. Ал оглянулся — и сердце его упало в пятки.

Трое мужиков с мечами наперевес скалились, смотря на них в упор. Выбора больше не было. Время истекло.

— Беги, — бросил он Джузеппе.

— Что? — ошарашенно переспросил тот.

— Беги! — крикнул Ал и, перехватив лом поудобнее, ухмыльнулся мужикам, — Что, думаете легкую добычу поймали?

Тяжелый рюкзак полетел на землю. Мужики что-то ответили, но он нисколько не удивился, когда не разобрал ни единого слова в их беглой речи. Вряд ли в ней было что-то цензурное, кроме местоимений.

Из-за спины раздавались звуки быстрых шагов. Джузеппе бежал — и Алу хотелось надеяться, что не оглядывался. Каким бы идиотом он иногда ни был, без него у остальных было мало шансов, учитывая, что до сих пор он был единственным из них, кто владел местными языками.

Мрачная ухмылка на лице Ала стала шире.

Мужики двинулись в его сторону. Он замахнулся ломом — тяжелая железяка, звякнув, скользнула по броне одного из них, едва ли причинив хоть какой-то урон, — и…

Все закончилось.

Что-то холодное вонзилось ему в руку.

Потом еще раз. Потом еще раз. По поднятой руке потекло что-то теплое.

Кровь? — удивленно подумал он.

Из-за спины раздались торопливые шаги. Свист ветра ударил по ушам.

И это стало последним, что он запомнил.

Провокатор (Гай Цезарь III)

Шаги в коридоре разрезали привычную тишину словно раскаты грома. Они отражались от голых кирпичных стен, многократно усиливаясь, и создавалось впечатление, что на этот раз сюда пожаловала целая когорта — не меньше.

Сутки, выделенные Октавием на размышления, истекли. Последняя воображаемая песчинка вылетела из верхнего сосуда песчаных часов и с грохотом упала в нижний, отрезая любые альтернативы и пути к отступлению.

Жребий был брошен. Теперь вся надежда была только на то, что Леарх сдержал свое обещание. Иначе…

Одной мысли было достаточно для того, чтобы внутри все похолодело.

Шаги приближались. Пятеро. Нет, шестеро. Октавий и несколько охранников. Возможно, этот его мордатый молчаливый друг, Марк Агриппа.

Гай резко поднял голову и открыл глаза. Затекшие плечи прошибло жгучей болью, и потребовалось невероятное усилие воли, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Он не собирался предоставлять этому ублюдку ни единого дополнительного предлога для злорадного торжества. Их и так было достаточно.

В дверном проеме показался свет, и спустя несколько мгновений в комнату вошел заросший усатый германец, что держал светильник в вытянутой руке. Гай рефлекторно зажмурился. Непривычно яркий, свет буквально резал по глазам.

Шаги остановились.

— Паршиво выглядишь, — раздался холодный насмешливый голос невидимого Октавия.

Гай моргнул. Потом еще раз. И еще раз. Картинка перед глазами снова обретала очертания. Он не ошибся, фигур действительно было пять. Четверо варваров, — то ли гладиаторов, то ли просто рабов, сложно было определить, — и злорадно ухмыляющийся Октавий.

Ужасная догадка промелькнула в голове, и сердце пропустило несколько ударов. Нет. Леарх не мог его сдать. Не должен был его сдать. Не мог же он ошибиться и в нем тоже?

Надежда на это была всем, что у него осталось.

Его смятение не осталось незамеченным — и ухмылка на лице Октавия стала еще шире.

— Что, ты даже не соизволишь сказать своему единственному сыну пару напутственных слов? — с издевкой спросил он.

Гай молча смотрел на него и не понимал, как ухитрился настолько в нем ошибиться. Между тем мальчишкой, которого он помнил, и этим молодым мужчиной едва ли было хоть что-то общее, кроме черт лица.

— Так и будешь играть в молчанку? Ну, будь по-твоему, — Октавий наигранно пожал плечами и обернулся к варварам, — Чего