Вернувшись домой, а случилось это только через три дня, повитуха почувствовала себя вконец вымотанной. Ее старый мул свалился и издох еще год назад, и с тех пор Дамита передвигалась на своих двоих. Повитуха шагала по изуродованным непогодой тростниковым полям, уповая на то, что ее домик чудом устоял и она насладится заслуженным отдыхом. Дамита взяла с собой в пещеру кое-какие вещи, завернув их в гамак: три кастрюли и сковороды, шесть тыквенных чашек и ложек, четыре жестянки для питья, одну блузу, одну юбку, два фартука и два тюрбана. Теперь она несла узел на голове. С каждым шагом босые ноги ступали все тяжелее, словно цепляясь за грязь, чтобы не поскользнуться. Наконец она добралась до квадратного участка на опушке леса, однако камни очага были единственной приметой того, что здесь некогда жили люди. Дамита в изнеможении опустилась на землю. Дыхание давалось ей с трудом. Она прижала ладонь к бешено колотившемуся сердцу.

Как жаль, что рядом не было Лучо или кого-нибудь из двух оставшихся в живых сыновей. Они бы вместе оплакали разрушенный дом и уничтоженный огород, который давал ей средства к существованию. Но дон Северо отменил свободное время до завершения ремонта помещений на сахарном заводе. Вздохнув, Дамита прочитала молитвы своих предков из племени мандинка, возблагодарила Аллаха за каждый вздох и попросила силы и терпения. Работы предстояло много.

Дамита хранила деньги в жестянке, закопанной на заднем дворе, в трех шагах от очага в сторону восходящего солнца. В свете пасмурного воскресного утра она определила, где находится тайник. Хотя никого поблизости не было, она все равно огляделась и только потом счистила мусор с остроконечного камня, служившего отметиной, и выкопала свои сокровища. Ей не хотелось хранить накопления на открытом месте теперь, когда деревья гуайявы и аннато, ранее затенявшие двор, унес ураган. Дамита брела по лесу, пока не наткнулась на величественное дерево аусубо, чьи нижние ветви располагались на высоте в три человеческих роста. Морщинистый ствол был таким мощным, что женщина не сомневалась: дерево росло здесь, еще когда остров принадлежал тайное.

Землю устилали толстые овальные листья, пожелтевшие и порыжевшие, которые скрывали небольшие углубления вокруг ствола. Женщина раскопала ямку под корнями, зарыла жестянку и присыпала тайник землей, корой и листьями, чтобы скрыть следы. Она обратилась к Аллаху с просьбой сохранить деньги, а заодно на всякий случай наложила проклятие на всякого, кто осмелится их забрать. Молитва ли помогла или проклятие, но никто этих денег так и не нашел.

Когда она вышла из леса, солнце, уже пробившееся сквозь тучи, стояло в зените. Обычно после выполнения утренних обязанностей муж, сыновья, их жены и дети приходили к Дамите и проводили с ней воскресные дни, похожие на этот. Ей придется либо в одиночку восстанавливать бохио, либо принять предложение Аны и пожить с Флорой и Консиенсией в касоне до тех пор, пока муж с сыновьями не смогут ей помочь.

Дамите было сорок шесть лет, и тридцать из них она провела в рабстве. Когда десять лет назад хозяин отпустил ее на волю, она поклялась, что больше не станет спать в жилище невольников. У нее был кусок земли, правда не принадлежавший ей, — дон Северо выделил его знахарке в обмен на услуги на гасиенде. После смерти Артемио управляющий долго расспрашивал Дамиту и ее родных, пока не убедился, что юноша действовал самостоятельно. Тогда Северо обратился к властям с просьбой не наказывать женщину. Он не знал жалости к тем, кто нарушал его правила, однако не был таким злобным, как донья Ана, которая могла затаить обиду на человека. Дамита считала, людям, способным держать в сердце злобу, доверять не стоит.

Она расчистила от мусора то место, где они с Лучо, Польдо и Хорхе в течение нескольких воскресений строили ее бохио.

Голыми руками, поскольку у нее не было ни мачете, ни других инструментов, она вколотила с помощью камня толстые ветви в податливую землю и связала лианами стены и крышу из хвороста и пальмовых листьев. Хижина не подходила ей по росту, поэтому внутри приходилось скрючиваться, но это укрытие послужит ей домом, пока муж и сыновья не соорудят что-нибудь получше.

Закончила Дамита уже на закате. Она неимоверно устала. После дневных трудов руки ее были покрыты многочисленными царапинами, особенно глубоким оказался порез от зазубренной крышки жестянки с деньгами. У нее не было ни огня, ни еды, ни воды, чтобы вымыться или напиться. Тетушка Дамита разложила свои пожитки вдоль стен и, встав на колени, помолилась за Артемио. Она представляла сына свободным человеком в раю, сильно походившем на ее родную африканскую деревню. Сегодня, как и каждую ночь, она обратилась к Аллаху с просьбой оберегать мужа, оставшихся в живых сыновей, невесток, внуков и защищать всех детей, родившихся в неволе с ее помощью и обреченных на рабство.

Ветви, из которых Дамита выстроила свою хижину, были недостаточно крепкими, и повесить гамак было невозможно, поэтому она завернулась в него, улеглась на еще влажный земляной пол и мгновенно уснула. Среди ночи она внезапно проснулась, почувствовав, что ей нечем дышать. Грудь сдавило. Дамита лежала в полном мраке. Тяжесть в груди охватила и плечи, пошла вниз по рукам.

— Я умираю, — заплакала она, но никто не мог ее услышать.

Дамита воззвала к Аллаху, закрыла глаза и больше их уже не открывала.

Три дня спустя девятилетнего Эфраина послали за тетушкой Дамитой. Еще у одной женщины начались схватки. Первое, что увидел мальчик, была кособокая хижина, крытая пальмовыми листьями. Приблизившись, он почуял залах разложения и увидел тучи мух. Из любопытства он заглянул внутрь. Существо, от которого шел такой запах, не могло быть живым, но Эфраин знал, что хозяин захочет доказательств, поэтому, закрыв рукой нос и рот и сдерживая рвотные позывы, он приподнял полу гамака с той стороны, где, по его предположению, должна была лежать голова. И тут его вытошнило, несмотря на все старания. Мальчик выполз из укрытия, жадно глотая воздух и вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Тетушка Дамита, пожалуйста, не преследуйте меня, — попросил он вслух, как только тошнота отступила.

Светило солнце, и Эфраин был рад этому. По дорожкам и тропинкам гасиенды блуждал Бродяга, и сейчас он мог находиться поблизости от духа тетушки Дамиты. Мальчик несколько раз перекрестился, как его научила донья Ана, и произнес то, что помнил из «Отче наш» и «Санта Марии». Затем снова осенил себя крестом и помчался со всех ног, словно духи Дамиты и Бродяги преследовали его по пятам. Он нашел донью Ану в лазарете. Задыхаясь от быстрого бега, Эфраин сообщил хозяйке, что тетушка Дамита больше никогда не придет на гасиенду Лос-Хемелос.

После смерти Дамиты плантация осталась без повитухи и знахарки. Доктор Виэйра приезжал из Гуареса только в случае серьезных травм и болезней. Ана с Флорой старались заменить Дамиту, пользуясь советами стариков. Северо привез специальные книги и брошюры, из которых Ана черпала новые знания.

Когда новости о разрушениях на соседних плантациях достигли Лос-Хемелоса, Ана поняла, что им более-менее повезло. Луис рассказал Северо, что в тот день, когда на них обрушилась стихия, Фаустина с сыновьями гостила у родственников, поэтому избежала потрясения и не видела, как рухнул новый дом. Практически все их имущество было уничтожено, тогда как старое деревянное строение, используемое под склад, осталось нетронутым. Другие соседи потеряли родственников и работников либо во время урагана, либо потом: кто-то умер от болезни, кто-то погиб под обломками, а кто-то не справился с отчаянием, осознав необходимость начинать все заново.