Последним шел Келлан. Мой муж оделся поудобнее – обычное для него дело: простая черная рубашка и джинсы – свободные, но кое-где в обтяжку. Простота его наряда усиливала красоту лица. Стоило людям оправиться от потрясения, вызванного формами Келлана, намек на которые был виден и сквозь одежду, как все внимание приковывалось к его глазам, улыбке и волосам. Его несказанно сексуальная, всклокоченная шевелюра навсегда западала в память. Келлан сканировал толпу, кипя готовностью обольщать. Я-то знала, что он высматривал меня, однако фанатки, которые нас разделяли, решили, что пристальным взором синих глаз он подбирал себе пару. И многие были готовы вызваться добровольно, даже самые юные – откровенно маленькие, что слегка раздражало.

Я смотрела, как он ищет, и хихикала. Скорее бы показать ему сюрприз, томившийся в кармане.

В переполненную комнату впорхнула Сиенна с небольшой свитой, суетившейся вокруг нее, как пчелы, охочие до богатого пыльцой цветка. Согласно недавнему заявлению Тори, Сиенна должна была стоять у дверей, став последней остановкой на пути фанатского локомотива. Однако певицу, похоже, не волновали продуманные планы Тори: она целеустремленно направилась занимать место между Келланом и Мэттом, так что теперь очередь замыкал последний – красный как рак. Келлан тупо посмотрел на Сиенну. Она улыбнулась и панибратски толкнула его плечом. Защелкали камеры, спешившие запечатлеть фиглярство ослепительной, якобы глубоко влюбленной пары. «Ну да, сейчас».

Я всячески силилась подавить раздражение. Сиенна никак не могла пропустить фотосессию с Келланом, а коль скоро тот начал отказываться от официальных портретов на пару с ней, она стала довольствоваться любительской съемкой. В ход пускалось все, что могло поддержать зрительский интерес к ней. Келлану откровенно не нравилась эта игра, и он держался на благопристойном расстоянии от стоявшей рядом Сиенны.

Тори и служба безопасности кое-как выстроили фанатов в некое подобие очереди. Затем все пустились отвешивать артистам, начиная с «Крутого поворота», приветствия на манер свадебных. Желая рассказать Келлану о Бельевой Фанатке, я вместе с Анной затесалась в длинную чередь.

Энтузиазм поклонников передался и мне, и я немного нервничала, приближаясь к звездам. Дикость, конечно, благо я наблюдала их всех храпящими, пердящими и рыгающими, но психологию толпы никто не отменял. Дикон бегло улыбнулся, когда я прошла мимо, и мне не без стыда припомнился утренний эпизод. Да ладно! Что было, то прошло, незачем заморачиваться. Я подошла к Эвану, и он как будто собрался облапить меня, однако передумал. Болтушки-щебетушки вокруг меня расценили бы это проявление любви как сигнал о доступности всего коллектива. Кого-нибудь наверняка затопчут – вероятно, меня.

Гриффин маячил следующим, и я буквально задымилась, когда он облизнул губы и послал мне воздушный поцелуй. От смеха было не удержаться. Хамло, как всегда, но не такая скотина, какой казался раньше. Едва перед ним возникла Анна, втолкнувшая меня в строй дожидавшихся Келлана, Гриффин простер руки:

– Стоп, брюхатая цыпочка, я хочу с тобой сфоткаться!

Анна закатила глаза, но подыграла и вынула из сумочки миниатюрный фотоаппарат.

– Я подготовилась, – промурлыкала она.

Брови у Гриффина взметнулись столь откровенно, что я покрылась мурашками.

– Держу пари, ты всегда приходишь… подготовленной.

– Кроме одного разочка, – хрипло хохотнув, погладила живот Анна.

Взглянув на своего будущего ребенка, басист разнежился:

– Повезло же ходоку, кто бы он ни был!

– Ходок и есть, – фыркнула Анна, невозмутимо пожав плечами, – но я его люблю.

Никто в толпе не осознал важности того, чему я стала свидетельницей. У меня бешено билось сердце, пока я смотрела на сестру, взиравшую на Гриффина. Тот встретил ее взгляд, неловко сглотнул и собрался ответить, но фанаты позади Анны заволновались.

– Фоткайся и уматывай!

Поведя плечами, сестра вздохнула, вручила мне свою камеру и встала рядом с Гриффином. Тот уже выглядел не таким наглым. Он даже не обнял ее, не высунул язык и не сделал козу, как поступал с некоторыми фанатками. Он просто смотрел на нее сверху вниз и молчал. Я и не думала, что доживу до этого дня.

До Келлана я так и шла потрясенная. Тот снимался с Сиенной, и это меня слегка удивило. Они не касались друг друга, но она уставилась на него, когда фанат просочился с камерой, а в самый последний момент положила голову Келлану на плечо. Келлан мгновенно дернулся прочь, но поздно: везучий поклонник поймал момент.

Келлан отступил от Сиенны и раздосадованно вздохнул. Заметив, что следующей в очереди маялась я, он изумленно моргнул.

– Привет! – изрек он игриво. – На чем расписаться?

Зыркнув на Сиенну, я помотала головой.

– Фанат умолял! – объяснил Келлан, нахмурив брови. – Я не хотел обидеть.

Я понимающе кивнула. Фанаты стояли долго, их гнали вперед, как скот. Келлан был просто любезен, а Сиенна воспользовалась этим себе во благо. Глянув на Тори, которая была занята выпроваживанием отстрелявшихся поклонников, я подала Келлану знак, чтобы он подошел ближе. Он пригнулся, и я помедлила, вдыхая его обворожительный запах. Как только мы очутились вплотную друг к другу, я указала на фанатку, вручившую мне свой особенный сувенир. Она была в двух переходах за мной и хихикала над татуировками, которые показывал ей Эван.

– Она передала мне нечто невиданное. Можешь поблагодарить ее за меня?

– И что же она тебе дала? – чарующе изогнул бровь Келлан.

– Потом узнаешь, – улыбнулась я.

Келлан кивнул, и тут меня оттолкнула неистовая поклонница, обогнавшая Анну, чтобы добраться до Келлана.

– Постараюсь, – бросил он мне вслед, сильно заинтригованный.

Очутившись перед Сиенной, я перестала улыбаться. Она же, узнав меня, просияла и стала сама любезность.

– Кира! – рассмеялась Сиенна. – Тебе же незачем стоять в очереди, чтобы поговорить со мной!

«Я в курсе. А тебе незачем из кожи вон лезть и убеждать планету в том, что ты спишь с моим мужем».

Пусть мне и хотелось высказаться, но я подавила это желание, улыбнулась ей не менее вежливо и вышла из помещения. Я не могла с ней разговаривать. И уж точно не здесь. Возможно, наедине и получится. Я могла предложить ей подумать вместе над тем, как затушить пожар, полыхавший в связи с ее воображаемым романом с Келланом. Уведомить ее, что домыслы публики били все рекорды абсурда, а преданность фанатов идее об этих вымышленных отношениях граничила с одержимостью. Скажи Сиенна хоть слово, накал стал бы снижаться. Но оба альбома возглавляли хит-парады, и я понимала, что она не раскроет рта. Сплетни, будучи враньем от начала и до конца, в финансовом смысле все же играли на руку обоим, а потому Сиенна продолжала сыпать двусмысленными комментариями: «Он замечательный мужчина», «С ним я радуюсь каждому дню», «Я в восторге от его мастерства» и «В нем все прекрасно: лицо, ум, харизма, талант и тело, от которого замирает уличное движение».