— Сдается мне, что кому-то из вас, мои мальчики, придется получить разрешение на поездку в Египет и отвезти сундук алабарху.

— Ты думаешь, Антония сумеет использовать свое влияние на императора и обратится к нему с просьбой о таком разрешении?

— Я уверен, что когда ее ум не будет занят политикой, она с удовольствием подумает о куда более приземленных вещах и напишет Тиберию. Кстати, коль речь зашла о письмах, то я сегодня получил послание от сестры. Похоже, что твой отец решил заняться банковским делом. Он за разумную сумму выкупил у Помпония концессию на такую деятельность в землях гельветов.

Веспасиан удивленно выгнул бровь.

— Похоже, он решил остаться там надолго! Банкир в Гельвеции! Ну кто бы мог подумать! Какой неожиданный поворот судьбы!

Их разговору помешал стук в переднюю дверь. Смазливый привратник тотчас вскочил со своего табурета и посмотрел в прорезь двери. В следующий миг он ее распахнул, и в атрий шагнул — кто бы мог подумать? — Палл собственной персоной.

— Добрый день, добрые господа! — поприветствовал он Веспасиана и Гая с глубоким поклоном. После чего вручил плащ Энору, который вышел ему навстречу.

— И тебе тоже, Палл, — ответил Гай, не вставая с места. Как ни уважал и ни ценил он управляющего Антонии, перед ним все-таки был раб. — Что привело тебя сюда?

— Две вещи. Во-первых, наконец наступил подходящий момент предъявить императору все собранные моей хозяйкой улики. Сабину и Корбулону уже приказано незамедлительно явиться к ней домой. Антония также просит приехать туда Веспасиана. Магн уже там, поскольку он нужен ей для разных поручений. — С этими словами Палл засунул руку в кожаный футляр с документами, висевший у него на шее, и, вытащив оттуда толстый свиток, передал его Гаю. — Моя хозяйка прислала это тебе на хранение. Это копия письма, которое она написала Тиберию, в котором подробно описывает заговор Сеяна. Она просит, в случае, если наш план провалится и на ее имя ляжет темное пятно, чтобы ты зачитал его в Сенате, даже если это будет стоить тебе жизни.

Гай сглотнул комок.

— Сочту за честь служить ей столь героическим образом, — произнес он, беря свиток, и быстро добавил: — Если конечно в том возникнет необходимость.

— Благородный Веспасиан, нам с тобой пора. Моя хозяйка потихоньку договорилась с двумя твоими коллегами, чтобы, пока тебя нет, они взяли на себя выполнение твоих обязанностей. Нельзя, чтобы кто-то заметил твое отсутствие.

— Спасибо тебе, Палл, — ответил Веспасиан, поднимаясь на ноги. — Подожди минутку. Сейчас я сброшу тогу и переоденусь в дорожное платье.

— Но тогу непременно захвати с собой, мой мальчик! — крикнул ему Гай.

— Зачем она мне, дядя?

— Потому, мой дорогой, что ты предстанешь перед императором Рима, как римский гражданин ты должен быть одет соответствующим образом, ибо иное будет воспринято как оскорбление.

***

— Что бы ни говорили, но, по мне, он все равно похож на расфуфыренную задницу, — прошептал Магн на ухо Веспасиану, когда в парадные покои в доме Антонии в сенаторской тоге вплыл Гней Домиций Корбулон. Был ранний вечер, и домашние рабы только-только закончили зажигать лампы в изящно обставленном зале с высоким потолком.

— А мне почему-то кажется, что в его глазах ты по- прежнему неотесанный, неграмотный мужлан, — ответил Веспасиан уголком рта, улыбаясь вошедшему Корбулону.

— Это потому, что он сам — расфуфыренная задница.

— Веспасиан! Как я рад видеть тебя! — воскликнул Корбулон, взяв Веспасиана за локоть. — Говорят, ты вот уже восемь месяцев, как вернулся из Фракии. И ни разу даже за это время не заглянул ко мне в гости!

— Рад видеть тебя, Корбулон, — ответил Веспасиан, и главное, от чистого сердца, чего никак от себя не ожидал. — Извини, но помешали дела.

— Да-да, я наслышан. Сеян не дает своим триумвирам ни минуты отдыха.

— Боюсь, что так оно и есть. Но на мое счастье, он не слишком охоч до чтения, и нам, по крайней мере, не приходится сжигать книги.

— Да-да, все верно, — уклончиво ответил Корбулон, — шутки, как правило, доходили до него с великим трудом, — после чего презрительно посмотрел на Магна. Хотя вместе им пришлось хлебнуть лиха, Корбулон так и не сумел преодолеть предрассудков своего класса и считал ниже своего достоинства замечать рядом с собой плебеев.

— Магн, — произнес он, нахмурив брови, как будто с великим трудом вспомнил его имя.

— Корбулон? — в свою очередь переспросил Магн, с вызовом глядя на него.

Появление Сабина положило конец этому обмену любезностями. Хотя брат и жил ближе всего к Антонии, для чего на Авентине недавно был взят в аренду целый дом, прибыл он к ней самым последним, что заставило Веспасиана предположить, что, скорее всего, у Сабина затянулось прощанье с женой. При этой мысли он ощутил укол ревности, и потому поспешил подумать о Ценис. Интересно, увидит он ее сегодня или нет?

С тех пор как он вернулся в Рим, Антония ни разу не пригласила его к себе, и соответственно, Ценис он не видел. Он также не смог ничего выведать относительно планов Калигулы. Когда они вместе шли от дома Гая, Палл, как и следовало ожидать, ни разу не сказал ничего лишнего.

Заметив, с каким подобострастием Сабин поздоровался с Корбулоном, он в следующий момент был вознагражден: ибо вслед за Антонией и Паласом в зал вошла Ценис. При виде ее сердце едва не выскочило из груди, и он ответил ей счастливой улыбкой.

— Прошу вас садиться, господа, — сказала Антония, усаживаясь на диван, и положила рядом с собой свиток. Ее ярко- красная палла изящными складками ниспадала с головы на колени. Ценис села за стол позади нее и разложила письменные принадлежности.

— Не хватает лишь одного человека, но я все равно начну, поскольку не хочу, чтобы он услышал первую часть из того, что я сейчас скажу.

В последние месяцы мой внук, Гай, сумел войти в доверие к императору на Капри и теперь пользуется его благосклонностью. Чему в немалой степени способствовало то, что Сеян сейчас находится в Риме. Он теперь постоянно в городе, с тех пор как вместе с Тиберием стал консулом. Поскольку Сеяна на Капри нет, Гай сумел приблизить себя к Тиберию до такой степени, что, по его словам, тот склоняется к тому, чтобы сделать моего внука наследником. Сеяну об этом неизвестно, поскольку у него дела в Риме.

Это навело меня на важную мысль. Когда Тиберий впервые объявил о том, что Сеян станет вместе с ним консулом, первое, что