Они пробрались через эти заросли к входной двери; на ней висел почти насквозь проржавевший металлический молоток. Звонка не было, поэтому молоток и пара хороших ударов по некрашеному дереву были единственным средством привлечь внимание хозяев к пришедшим посетителям.

Высокая запыхавшаяся женщина открыла дверь.

– Вы, наверное, из Мет, – сказала она. – Тогда проходите сюда. Я как раз…

Сержант позволила им войти, закрыла за ними дверь и провела по вымощенному камнем коридору в столовую. Здесь длиннющий кусок зеленой ткани был брошен на стол, причем часть его уже была намотана на проволочный каркас. Для того чтобы закрепить материал, использовались ножницы, степлер и липкая лента. Те же самые инструменты позволили придать куску полистирола форму, отдаленно напоминающую жабо елизаветинской эпохи[133]. Сейчас жабо покрывал кусок упаковки с пузырьками, а желтая ткань в горошек, казалось, ждала своей очереди.

– Да. Вот так, – откровенно призналась женщина. – Я совершенно не умею шить, но моя старшенькая первая подняла руку и крикнула: «Мамочка будет!», когда учительница спросила, кто из родителей сможет стать «гусеницей, которая курит кальян»[134]. На вечернем чае. Одно из этих треклятых школьных мероприятий по сбору средств, проводящихся всякий раз, не успеешь и глазом моргнуть. На этом – вы себе можете такое представить? – официанты будут в костюмах героев из «Алисы в стране чудес» или из «Алисы в Зазеркалье». Не имею понятия, откуда точно. Наверное, я должна радоваться, что Мириам не подняла руку, когда речь зашла о сладких пирожках с ягодами или о чем там еще, потому что на свете есть только одна вещь, которую я делаю еще хуже, чем шью, – приготовление пирожков. Но, с другой стороны, пирожки хоть можно купить. А где, черт возьми, купить костюм гусеницы? С кальяном все проще – их можно заказать через Интернет. Это-то меня не удивило, а вот то, что костюм гусеницы невозможно достать ни за какие деньги, – вот это действительно удивительно.

– Вы сержант Гандерсон, – уточнил Линли.

– Ой, простите… Конечно. Но вы лучше зовите меня Джерри.

Линли представил Барбару и представился сам, и Джерри Гандерсон сообщила, что она с удовольствием оторвется от создания костюма, потому что уже почти сошла с ума и дошла до того, что готова здорово поколотить свою старшую дочь, если та войдет сейчас в дом. Она предложила полицейским свежий лимонад, предупредив, что он «довольно кислый, потому что я не использую много сахара». И Линли, и Хейверс согласились попробовать напиток.

Гандерсон предложила им расположиться на улице, на «задворках этого места», как она выразилась, добавив, что день стоит хороший и если они не против цыплят, то смогут им насладиться. И на это они тоже согласились, после чего сержант провела их через опрятную кухню к двери, выходившей на задний двор. По земле расхаживали семеро цыплят, а еще двое грелись на деревянной столешнице круглого стола, вокруг которого стояли стулья, украшенные наслоениями лишайников.

Их сразу же предупредили, что «не надо волноваться, они в это время года не пачкают одежду, а мне так даже нравятся». Это относилось к лишайникам. Цыплят согнали со стола. Гандерсон предложила своим гостям наслаждаться… «чем угодно», как она сказала, взмахнув рукой. Линли не был уверен, что понимает, что она имеет в виду: то ли цыплят, то ли лишайники, то ли вид сада, в основном захваченный домашней птицей, или, может быть, изгибы холмов, на которых вдалеке росла рощица из похожих на граб деревьев, представляющая собой участок неокультуренного леса.

Но отсутствовала Гандерсон не так долго, чтобы они могли наконец решить, чем же именно будут наслаждаться. Хозяйка метнулась в дом и практически сразу же выскочила из него. В руках у нее вместо подноса была большая сковорода. На ней стояли стаканы с предложенным лимонадом.

Пока она расставляла напитки, Линли внимательно рассматривал ее. В ней не было ничего английского, за исключением акцента, который сразу же показывал, что его хозяйка – потомок многих поколений жителей Мидлендс. Во всем остальном она, со своей оливковой кожей, иссиня-черными волосами и темно-коричневыми глазами, выглядела иностранкой. Ее нос напоминал нос римской аристократки.

Джерри бросилась в кресло, проследила, как они сделали по первому глотку лимонада, и поинтересовалась:

– Ну, как вам? Не слишком кисло?

– Совсем неплохо, – откликнулась Хейверс.

Видно было, что Гандерсон довольна, и инспектор тоже сделал глоток. Оказалось, что это практически одна вода, за что он был благодарен, вспомнив замечание хозяйки по поводу сахара. После этого Линли объяснил, что привело их в Шропшир.

– Боже, я знаю, все знаю, – сказала Гандерсон. – Мне совсем ни к чему напрягать память.

– В смысле?

– В смысле той ночи, которая всех нас привела на эту дорожку. Я не забуду этого никогда в жизни, инспектор.

– Томас, – поправил Линли.

– Томас, – согласилась женщина.

– А что вы можете рассказать нам о той ночи?

Не успел он задать вопрос, как Барбара достала блокнот и карандаш. Инспектор обратил внимание, что она переключилась на те же карандаши, которыми пользовался Нката, – механические; это произвело на него впечатление.

По их просьбе Гандерсон еще раз рассказала о всех событиях той ночи. Она подтвердила то, что отразила в своем отчете относительно патрульных из Шрусбери, которые занимались серией краж из домов и магазинов и поэтому не могли забрать Дрюитта из Ладлоу. Она также сообщила, что ничего не слыхала о каких-либо расследованиях случаев педофилии до того момента, когда поступил приказ взять Йена Дрюитта. Сказала только, что узнала уже после того, как «мужчина прикончил себя в участке», как она выразилась, что вся эта «гниль» началась с анонимного звонка. И вот от этого, сказала Гандерсон, у нее реально отвалилась челюсть. Но если говорить по существу, она ничего не знает ни о том, что в ту ночь думали другие, ни о том, какая хрень тогда творилась.

– Конечно, кое в чем есть и моя вина, – добавила сержант. – Я так и сказала своему командиру.

– Это как? – задала вопрос Барбара.

– Мой муж сейчас в больнице. Рак толстой кишки. С ним все будет в порядке, но нервотрепка была та еще. Иногда я могу закрутиться, и нечто подобное произошло и той ночью. Но все равно моя задача – отвечать за полицейских общественной поддержки в данном районе. Мне было велено передать приказ насчет Дрюитта ПОПу в Ладлоу, и я так и сделала. Я ни о чем не стала спрашивать, да и причин для этого не было. Я думаю, что все мы подчиняемся полученным приказам.

Линли решил не разочаровывать женщину, поскольку Хейверс была не единственным офицером Мет из присутствовавших, который в прошлом позволял себе игнорировать приказы. Вместо этого он спросил, откуда поступил приказ о том, чтобы ПОП из Ладлоу арестовал Йена Дрюитта. И ответ его сильно удивил.