— Может, он тебе и новую баньку отгрохает.

— Было бы неплохо! — вздохнула банница. — Меня кстати Кали зовут.

— Приятно познакомиться, — подлила я ей в кружку молока.

— Взаимно, — кивнула собеседница. — Странно, ты меня даже опоить не пытаешься!

— А надо? — ухмыльнулась я.

— Не-а, — улыбнулась собеседница. — А что с дядей делать? Ему уже действительно трудно по хозяйству справляться. Я, конечно, помогать пытаюсь, да у меня квалификация другая.

— А детей у него нет?

— Есть, да все в город подались на вольные заработки, говорят, тут деревня, перспективы никакой. Ограниченные возможности.

— А если написать им письмо и предложить одному вернуться? Сказать, что есть вакансия домового в большом процветающем хозяйстве? Микола говорил, его козлы и козы на всю округу известны. И не только породой, но и целебным молоком, из которого производится одна из самых дорогих и эксклюзивных марка козьего сыра.

— Гадость несусветная! — поморщилась девушка.

— И не говори, — согласилась я. — Но народу это почему-то нравится.

— Достаточно пары богатых извращенцев и такой же пары богатых тупиц, чтобы создать новое веяние, — вдруг по-взрослому заявила Кали. — Ладно, пойду с дедом переговорю.

И девочка куда-то упорхнула, просто растворившись в воздухе. Только пятки сверкнули.

— Ну и чему ты мою племянницу учишь? — вдруг раздался сзади скрипучий сварливый голос.

— Здравствуйте, господин домовой, — сориентировалась я. — Не желаете ли молочка?

— А какое молочко? — материализовался из воздуха дед. Невысокий, худенький, сморщенный. Весь такой божий одуванчик, если б не горящие лукавые глаза.

— Коровье, и пирожки ещё остались. Уважьте, угоститесь.

Старичок для виду помялся, но видно было, что мои слова ему польстили. Он присел рядышком и шустро цапнул самый большой пирожок. Я налила ему молока в кружку Кали. Домовой принюхался, шумно поведя носом, и отхлебнул.

— Хорошо! — прищурился он, одним укусом заглатывая полпирожка. Вот тебе и беззубый старичок.

— А ты, гляжу, и сама молоко за милую душу трущишь!

— Да, дядька, я заметила, что она его не хуже нечисти лопает, — возникла из воздуха взъерошенная банница.

— А она и есть хуже нечисти, — ухмыльнулся домовой. — Правда, княжна?

— Княжна?! — изумилась девочка. — Это ты дракон, что ли?

— А что? Это очень плохо?

— А автограф дашь? — загорелась баница. — Ну, надо же! Я пила молоко с настоящим драконом! Все в деревне обзавидуются!

Домовой улыбнулся в усы и с гордостью глянул на племянницу. Где-то через полчаса проснулись братья, а за ними и Микола. Переговоры с домовым прошли более, чем успешно. Господин Лукшский согласился отстроить новую баню, выплачивать по серебрушке в месяц за работу и каждый вечер проставлять свежее коровье молоко. Оставив больного на заботливые руки домового и банницы, мы направились дальше.

С одной стороны путешествовать на ночь глядя — сомнительное удовольствие, с другой — нам очень нужно поскорее добраться до Гвиневеры и посоветоваться с ней. Больше отклоняться от маршрута не имеет смысла. Всё равно пятого дракона своими силами мы не нашли, хоть и проверили основные точки. Может, теперь провидица что путное посоветует?

Норри построил портал, ориентируясь на деревню Коноплянка. Это та самая деревня, что находится около конопляных эльфийских полей. Мы там около месяца провели, восстанавливая испорченное имущество. Но местные жители до сих пор на нас косо посматривают и кулаки рефлекторно сжимают. Эльфийское правительство тогда высказало своим крестьянам-работникам большое нечеловеческое «фи» и наказало рублём, так что драконов в деревне поминают так, что мне до сих пор икается.

Конопля — это не трава, а дерево. Только ему вырасти не дают…

Из умозаключений одного нерадивого эльфийского школьника

Из портала мы вышли точно на окраине конопляного поля. Норри, хоть и поспал немного, но сразу побледнел и осел на землю. Всё-таки два магических перехода за день, да ещё с прочим колдовством — многовато. Зато сейчас отдохнём, а там до Луары рукой подать.

Заночевать мы решили прямо в конопляном поле. Не столько по старой памяти, сколько в целях экономии сил и времени. Заглянуть в замок Лерри, конечно, заманчивая перспектива, но вряд ли мы оттуда уйдём быстро и сразу.

А в деревню лучше не соваться, так как местные жители, несмотря на все исправительные работы, до сих пор не могут простить наши с оборотнями полевые эстафеты. Я прямо спиной чувствую, как у них руки чешутся приласкать нас чем-нибудь увесистым.

В другую, соседнюю, деревню тоже лучше не соваться, ибо там слишком много ушастых блондинистых отпрысков, и рогатые мужья да женихи поминают Норри так, что ему не только икается, но ещё и знаменитые уши горят.

В общем, остановимся в поле. Вредить посевам мы не собираемся, а посему, думаю, эльфы нам простят. А если что, надеюсь, с Лерри договорюсь.

Где-то среди ночи я проснулась от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

— Свет, Свет, проснись! — лихорадочно шептал Норри.

— Что случилось? — рыкнула я спросонья. Биологические часы говорили, что время ещё крайне позднее, точнее очень раннее.

— Там кто-то нашу коноплю ворует! — всхлипнул Норри.

У каждого эльфа существует инстинкт сберечь и защитить конопляное поле. Узнав, как ушастые неровно дышат и трясутся над своими сельскохозяйственными угодьями, я долго смеялась. Но, основательно промучившись с братьями, восстанавливая нанесённый эльфийской казне ущерб, практически сроднилась с ныне засеянным полем и теперь очень понимала лесных жителей.

Сон как рукой сняло. Я столько с Витькой и Норри работала, так старалась, и вот теперь какой-то гад посмел испортить плоды моих трудов? Какой-то камикадзе рискнул рвать МОЮ КОНОПЛЮ?! Не позволю!

— Пошли, посмотрим! — прошипела я, подрываясь с земли и цепляя оружие. На всякий случай прихватила с собой и арбалет. Не мной замечено, что осторожные люди живут дольше. Норри молча стоял рядом, нервно кусая губы. Такое чувство, что он уже был не рад, что привлёк меня.

— А может, не надо? — вдруг пошёл он на попятную. Видно, подумал, что эта затея ничем хорошим может не кончиться.

— Надо, Федя, надо! — процитировала я Шурика из «Операции « Ы» и приказала: — Веди.

Брат вздохнул и со скорбным видом направился в центр поля. Метров через двадцать мы нарвались на злоумышленников

Это оказались урки. Семеро. Один, самый высокий и лохматый, с кольцом в ноздре, командовал процессом. Трое самых маленьких, в одних набедренных повязках, с деловым видом жали нашу коноплю и, складывая в небольшие снопки, грузили на своих более крупных собратьев. Причём, делали это в середине поля, чтобы с окраин не сразу заметили. Ну, держитесь, прохвосты! Я вам сейчас устрою! Руки так и зачесались прогнать этих гавриков с наших территорий. У! Как я зла!