— Должно быть, вы и есть та самая знаменитая разведчица? — спросила девушка, приблизившись к Касси. -Тимми говорил мне о вас. Я тоже служу в армии — сержант Сандос, если позволите, из пилотов Хаоса. Он взял меня штурманом-стрелком сегодня, когда прилетел в Аталау.

— Я — Касси Сатхорн. Привет!

— Очень рада познакомиться. — Сандос подошла поближе. Шаги давались ей с трудом. Неожиданно она нахмурилась. — Знаешь, я хотела сказать… — Она замялась, потом кивнула в сторону палаты. — Там кто? Тимми? — Дождавшись утвердительного кивка Касси, она, так же запинаясь, продолжила: — Ты только держись. Мало ли чего не бывает…

— Со мной все нормально, — пожала плечами Касси, однако сердце у нее забилось быстро-быстро. — В чем, наконец,дело?

— Ты, наверное, решила, что у тебя с Тимми дело верное? Касси… Лейтенант Сатхорн… Я ненавижу себя за то, что должна вам сообщить, но вы тоже попались на крючок. Он это умеет, его так и зовут — Разбойник Тимми.

Касси потрясла головой, стараясь стряхнуть наваждение от этой бестолковой, но такой пугающей речи. Что-то стронулось в душе от этих слов. Первым делом она решила, что девица выкладывает все это из зависти или из ревности. Скорее всего, Тим пренебрег ею, и теперь она решила отомстить. Но что-то не вязалось в этом простом и ясном объяснении. В конце концов, что эта Сандос хочет сообщить? Почему стало так страшно, что даже сердце зашлось?

— Вы, наверное, не знаете, как капитан Макдугал попала в плен? — Сандос отступила на два шага, потом решительно продолжила: — Тим и эта длинноногая капи-танша, ваша подруга, были в постели, когда драки начали высадку в Порт— Хови. Вот почему он не появился в кафе. И она тоже. Он помчался к своему самолету, а она в полк, но по дороге ее схватили. Держу пари, что они оба будут отрицать это, однако…

Дальнейшего -Касси не слышала. В ушах возник какой-то невыносимый звон. Она бросилась в сторону холла, на ходу едва не сбила какого-то старика во фланелевой пижаме, толкающего носилки, выскочила на улицу…

Ферма Хема,

Провинция Немедия,

Таун, Федерация Солнц

26 февраля 3058 года

Отец Гарсия обратился к собравшимся в столовой людям. Сквозь окна в комнату заглядывало солнце — бросало лучи по углам, по лицам, по полированному столу, возле которого стоял отец иезуит. «Просто Боб», — так он представился слушателям. Со времени празднования середины зимы прошло всего два дня, а небо заметно посветлело и, что самое радостное, в вышине поплыли весенние курчавые облачка. Кончилось время сплошной завеси, бесконечно сыплющего снега, ужасающих ветров и диких морозов.

— Всем вам, конечно, известно, что самое лучшее правительство — то, которое пытается как можно реже проявлять свою власть.

Как он и ожидал, собравшиеся в комнате ученики-горожане одобрительно заулыбались, закивали. Против этого тезиса никто не возражал.

— Один из самых удивительных парадоксов в истории, — продолжил Боб, — заключается в том, что руководство, которое ставит своей целью решить все пробле мы, вмешивается во все детали, сточки зрения конечного результата оказывается наименее эффективным. Я не слишком заумно выразился?..

— Не-е-е… Пойдет… — откликнулись слушатели.

Только один из них выразился конкретнее:

— Я не понимаю, как так может быть? Если в правительстве ворье собралось, тогда конечно…

— А если не воры, а честные люди, искренне полагающие, что чем активнее и решительнее они будут действовать, тем будет лучше для всех? Как ни странно, итог оказывается таким же. Еще более жуткий исход ожидает те страны и народы, где пришельцы пытаются навязать свою волю покоренному населению. Наши враги полагают, что их способ управления обществом — самый лучший, они пытаются внедрить его на вашей планете. У нас нет достаточных сил, чтобы изгнать их с Тауна, — пока нет. Что же делать? Ответ заключается в простой идее: мы должны стать неуправляемыми. То есть наша задача — превратить насаждаемые ими порядки в нечто подобное хаосу, извратить их до такой степени, чтобы по форме все было правильно, а по существу являлось издевательством. Вот когда хаос восторжествует, тогда мы из ничего начнем строить свое понимание власти, прав и обязанностей гражданина…

Из ничего. Вот оно, заветное слово! Впервые, в выступлении перед слушателями, эта мысль прозвучала именно так. Конечно, ее нельзя понимать примитивно. Хаос в обществе — это далеко не то, что беспорядок в мифологическом смысле. Хаос в естественном понимании — это непреодолимое противоречие между намерением и результатом. Сколько ни старайся, а выходит все хуже и хуже — вот что имеется в виду.

«Точно, — решил отец Гарсия, — именно такое понимание может привести к успеху».

Он теперь не помнил, с каким поручением за неделю до отправления на Таун зашел в административное здание «Хачиман Таро Энтерпрайзес». Шел по коридору, о чем-то задумался…

Мирза Абдулсаттах вынырнул из-за угла и, не доходя пару шагов до Боба, поприветствовал:

— «Ишк!»

Это слово означало «любовь». Отец Гарсия даже вздрогнул от неожиданности. Оно требовало подобного же ответа. Иезуит остановился.

«Как ты проник в зернышко моей души?» — спросил отеи Гарсия. Он так и стоял, склонившись в полупоклоне, не смея поднять глаза на собеседника.

Абдулсаттах глухо рассмеялся.

«Я уверен, — тихо ответил Абдулсаттах, — ты именно тот человек, который находится в пути. Тебя ждут долгие и трудные версты, прежде чем ты достигнешь совершенства, но тот, кто еще идет, уже идет».

Отец Гарсия вздохнул, позволил себе выпрямиться. Это было самое страшное, самое обязывающее напутствие, которым мог одарить его странствующий дервиш и полноправный адепт. Ему дано видение впередистояшей дали.

К середине долгого срока, проведенного в иезуитском лицее на Галистео, молодой Гарсия неожиданно увлекся суфизмом. Обычно представителей этого учения называли мусульманскими мистиками. Сами они отрицали, что имеют какое-либо отношение к мистике в общепринятом смысле этого слова. Со временем суфии, в число которых входил и знаменитый ученый Аль-Газали, известный в веках как Толкователь Ислама, порвали со всеми известными мировыми религиями, включая мусульманство. Смыслом их философии, мифологии, объектом культа стал так называемый «путь», или Аль-тарика, который открыт каждому вне зависимости от религиозной, национальной, сословной принадлежности. Даже не верующему в Бога…

Вера — далеко не самое главное. Куда важнее выйти в дорогу. Кто отправился вдаль, тот уже идет…

В лицее учение суфиев в официальную программу было включено исключительно в историческом разрезе, однако дотошный, увлекающийся Боб Гарсия в конце концов обнаружил, что основатель Общества Иисуса, небезызвестный Игнатий Лойола, многие свои аргументы, с помощью которых он основывал необходимость долгого пути к Богу, взял у Старца горы — Хасана ибн Саббаха, основателя секты исмаилитов, или ассасинов. Знаменитый философ семнадцатого века Рене Декарт, тоже ученик иезуитов, в свою очередь, также использовал отдельные положения философии Хасана ибн Саббаха, хотя тщательно скрывал это. Сам Старец горы не был суфием, но вот его ближайший друг Омар Хайям принадлежал к этому движению.