— Миги-до ари!( Удар справа! (яп.)) — выкрикнул судья и тут же доба вил: — Нихом! (Второе очко! (яп.))

Опять замелькали деревянные мечи. Не прошло и пары секунд, как было зафиксировано касание головы. — Мен-ари! Шобу! (Удар по голове! Особое очко! (яп.)) — объявил судья.

Кусуноки отбросил бамбуковую палку в сторону, что-то злобно проворчал и, подойдя к сопернику, схватил его за ватные латы и провел бросок через бедро. Бросок был такой силы, что соперник остался лежать на полу. Тут же к нему кинулись слуги и унесли в раздевалку.

Разгневанный военачальник направился в сторону господина Кимуры, который стоял под баскетбольным кольцом. На ходу он сорвал с себя ватный нагрудник, поножи… Слуги подхватывали доспехи, не давая им касаться пола.

— Чикушо — воскликнул Кусуноки, не доходя нескольких шагов до якудзы. Это слово обозначало что-то среднее между «тварью» и «сволочью». Оно являлось наи более сильным ругательством в современном японском языке.

— Ваше превосходительство недовольны соперником? — с преувеличенной вежливостью спросил господин Кимура. — Или выражает досаду по какому-то иному поводу?

— Хватит, старик! А то ты не знаешь, чего я взбеленился. Эти недоноски наемники!.. Они поступают просто возмутительно! Таун ответит за этот разгром, потекут реки крови…

— Хотелось бы поточнее узнать, какое именно злодеяние имеет в виду ваше превосходительство?

— Избиение недоносков гвардейцев в Сарнате, конечно. Маттаку! (Черт побери! (ян.))

— Неужели потеря нескольких десятков местных варваров так расстроила ваше превосходительство? — нескрывая ехидной улыбки, спросил господин Кимура.

Ирония возымела действие. Кусуноки наконец взял себя в руки, изогнув бровь, с некоторым удивлением глянул на старика. Кимура продолжил:

— На нашей стороне огромное превосходство в живой силе и технике. Особенно в живой силе. Наших ребят-якудзы и сравнивать нельзя с убогими наемниками, кото рые воюют исключительно ради денег. Другое вызывает недоумение: в чем причина философского, я бы сказал, равнодушия, с каким ваше превосходительство отнеслись к нападению на Блейлока в его собственном дворце и к гибели нескольких наших воинов, и в то же время печали по поводу гибели гвардейцев-гайджин? Это по меньшей мере странно.

О некоторых примечательных деталях нападения на дворец маркиза господин Кимура во время своего доклада предусмотрительно умолчал. Например, о таком факте, как убийство двух телохранителей мистера Блейлока, о жутковатой надписи, сделанной их кровью на стене: «Блейлок, ты следующий!» Со стороны наемников это было беспрецедентным вызовом, недопустимо нарушающим всякие нормы приличия. С другой стороны, что взять с диких выходцев из «юго-западного угла»?

— Это два разных случая, между ними нет никакого сходства. — Кусуноки угрюмо взглянул на старика. — Все, что касается Блейлока и его паршивых вояк, меня не интересует, а в Сарнате полегло много наших солдат. Понимаете, Кимура, — — наших!.. Говорят, что кровь рекой текла по улицам. Там гибли солдаты Синдиката, и неважно, кто они были — гайджин или урожденные граждане Дракона. Я сотру с лица земли этот Сарнат! Устрою им хорошенькое избиение!

— Вы ничего такого не сделаете! — тихо сказал господин Кимура. — Выкиньте из головы подобные мысли, ясно?!

Фельдмаршал застыл с открытым ртом. Лицо его начало медленно наливаться кровью, потом краска сошла. Господин Кимура даже не глянул в его сторону — наблюдал за синим небом, прорезавшимся в ближайшем окне. Наконец на лице Кусуноки нарисовалось откровенное любопытство. В языке, где огромное — можно сказать, решающее — значение имеют форма выражения, некоторые нюансы построения фразы, сказанное господином Кимурой означало, что господину Кусуноки пора узнать, кто здесь старший. Фельдмаршал был не столько разгневан, сколько удивлен.

— Со ка?(Что? (яп.)) — спросил главнокомандующий.

Господин Кимура тут же перешел на прежний почтительный тон. Показав зубы, он немедленно втянул голову в панцирь, стал прежним верным и исполнительным советником. Если откровенно, ничто так сильно не действует на натуры, подобные Кусуноки, как эта мгновенная смена обличий. Возможно, теперь он не будет называть его «стариком».

— Такие дела, Кусуноки-сама. — Кимура развел руками. — Мы, безусловно, будем применять репрессии, ноничего похожего на массовые экзекуции, тем более стирать города с лица земли, чем в свое время увлекался лорд Джиниро, я вам не позволю. Понятно?

Наконец Кусуноки догадался, что пора сохранить лицо и поставить на место зарвавшегося якудзу.

— Почему же? — язвительно спросил он.

— Вы не догадываетесь? — Кимура решил не уступать и еше раз проучить этого вояку. Ничего, пусть знает свое место. — Мы находимся здесь исключительно в силу слабости, какую испытывает в нынешних условиях принц Виктор Дэвион. Помните, как прозвали его отца? Старый Лис… Сынок недалеко ушел от папаши. Неужели вам до сих пор непонятно, что мы высадились на Тауне не для вашего собственного удовольствия, а для того, чтобы спасти государство Дракона. Выкиньте из головы всякие мысли о независимости, отделении и прочей чепухе. Ваша задача — закрепиться на планете, вгрызться в нее так, чтобы нас невозможно было отсюда выдрать. Понятно? Мы должны добиться, чтобы значительная часть населения перешла на нашу сторону. Идеальной была бы такая ситуация, при которой наш уход явился бы поводом к гражданской войне, и только наше присутствие могло помешать ее началу. Если мы хотя бы на ноготок мизинца переступим грань, население планеты объединится. Мы ни в коем случае не должны допустить этого. А вы все об одном и том же: избиение, погром!.. Хватит!..

Это был решительный момент — господин Кимура глянул прямо в глаза Кусуноки. Тот слушал внимательно. Наверное, сейчас самый подходящий момент добить его каким-нибудь унижающим оскорблением. Например, обозвать идиотом. Все последствия подобного шага были давным-давно просчитаны господином Кимурой. Кроме одного непосредственной реакции фельдмаршала. Этого никто не мог предвидеть. Вполне может и пришибить — вон как швырнул на пол своего соперника! «Ну его!» — неожиданно почувствовав трепет в душе, сказал себе господин Кимура. Продолжил он уже более мягко, с нотками подобострастия. Лицо у главнокомандующего посветлело. «Учуял, недоносок, — смекнул про себя господин Кимура, — что можно, а чего нельзя». Значит, он поступил верно, когда не стал нарываться на неприятности.

— Поймите, ваше превосходительство, мы здесь находимся, чтобы сохранить мир на Тауне, — так наша операция представлена господину Координатору. Если — опять же повторяю — мы хотя бы на воробьиный скачок переступим заветную черту, сюда прибудут боевые части Синдиката. Не менее четырех полков, чтобы в зародыше по давить мятеж. Теперь вам понятно?

Все тайное в конце концов становится явно. То, о чем таи-шо Кусуноки догадывался, о чем умалчивали высокопоставленные чины «Черного дракона», оказалось правдой. Он совершил воинский проступок, поднял мятеж и сейчас висит на волоске, ожидая решения Теодора Куриты. Если Координатору смогут на фактах доказать, что высадка на Тауне послужила делу мира, все обойдется. Если же он, Кусуноки, переступит заветную черту, то дальше мрак, военный трибунал, бесчестье или самый надежный способ избавиться от него — вспороть себе живот.