– Командир Сифорт! – окликнул меня Крис Дакко. Я остановился. Он подбежал, помялся секунду, кое-как отдал честь.

– Пожалуйста, командир, разрешите с вами поговорить.

Матрос не имеет права обратиться прямо к командиру, только через своего непосредственного командира, а тот передает просьбу подчиненного по иерархической цепочке. Но я решил сделать исключение. Ведь это совсем мальчишка, пробывший на службе всего несколько дней.

– Разрешаю, – ответил я. Мы прошли в комнату отдыха на первом уровне, где в настоящий момент никого не было.

– Пожалуйста, – взмолился он, пытливо глядя мне в глаза. – Я знаю, вы терпеть меня не можете. Ведь я вел себя с вами не самым лучшим образом. Понимаю, вам нужна помощь…

– Короче!

– И зачем только вы заставили меня служить? Ведь я не хотел!

– Хватит, мистер Дакко. – Я повернулся, чтобы уйти. – Подчиненным запрещено задавать командиру вопросы.

– Поймите же! – В его голосе звучало отчаяние. – Тяготы армейской жизни мне не по силам. Я никогда не привыкну! Никогда! Я…

– Мистер Дакко! – оборвал я его причитания.

– Я готов вам помочь, мистер Сифорт. Сделаю все, что в моих силах! Только позвольте мне снова стать штатским! Умоляю вас, сэр! Умоляю! – В глазах его я прочел неизбывную боль и в то же время надежду на избавление.

– Не могу. Боже мой, думаете, мне легко было решиться на принудительную вербовку? Но другого выхода не было. И вы останетесь на службе, мистер Дакко.

– Знали бы вы, что это за люди, – с ужасом прошептал он. – Сущий кошмар. Даже отец мне не может помочь, сказал, что я должен нести службу наравне со всеми. – Крис закрыл глаза. – Командир, простите меня. Пожалуйста! Но отпустите!

Его мольбы не оставили меня равнодушным. Не упомяни он отца, я не стал бы продолжать разговор. Но отец… Вспомнились тоскливые ночи в казарме Академии; лежа в темноте, я со слезами на глазах молил отца забрать меня из этого ада, как будто он мог услышать меня за многие и многие километры.

– Мистер Дакко… Крис, – мягко заговорил я. – Я заставил тебя служить не из мести, поверь. Мне позарез нужны люди. Их и сейчас не хватает, и корабль может погибнуть. Сожалею, но отпустить тебя не могу. Придется нести это бремя. В конце концов, ты сам перешел на «Дерзкий», никто на тебя не давил. А теперь, матрос, отдайте честь как положено и отправляйтесь в кубрик.

Какую-то секунду Крис молчал, потом вытянулся в струнку, по всей форме отдал честь, повернулся кругом и вышел.

В свой первый после болезни рабочий день я очень устал и отправился ночевать к себе в каюту. Она показалась мне такой же чужой, как и в прежние пять ночей, которые я провел в ней до того, как попал в лазарет. Меня ждали чистые простыни и полотенца, опять-таки благодаря Филипу, наладившему, пока я болел, работу прачечной.

Терзаемый одиночеством, я стал подогревать в себе злость к Филипу. Это из-за него мне пришлось просить прощения у мятежника Андроса, нарушившего дисциплину в первый же день моего пребывания на борту «Дерзкого». В сущности, Филип отказался выполнить мой приказ…

Из зеркала на меня смотрело болезненное лицо с белой повязкой. И когда я очень осторожно снял ее, то почувствовал приступ тошноты.

Рана была ужасной. Несколько дней назад обожженная кожа отделилась от мяса из-за скопившейся под ней жидкости и образовался волдырь, который вскоре загноился. Потом кожа слезла, и появилось огромное красное, отвратительного вида пятно. Со временем краснота пройдет, но уродливый след от ожога останется. Вспомнился Симмонс, потом убитый мною матрос. Может, это безобразное пятно – метка Каина? Я разразился истеричным смехом, потом меня прошибла слеза, я упал на кровать и вскоре заснул.

* * *

Дни проходили в трудах и заботах. Моей главной задачей было ускорить возвращение домой, к Солнечной системе. Мы и так уже задержались. Прежде всего следовало точнейшим образом рассчитать курс, чтобы не тратить потом драгоценное топливо на корректировку траектории. Это дало бы возможность потратить все или почти все топливо на ускорение, чтобы достигнуть максимальной скорости. Правда, необходимо бьио оставить немного топлива на случай, если корректировка все-таки потребуется. В космосе всякое бывает.

«Дерзкий» был снабжен несколькими независимыми реактивными двигателями с небольшими резервуарами. Топливо в них подавалось из огромного центрального резервуара по трубам насосами, питавшимися от бортовой термоядерной электростанции. Во избежание утечки перед запуском двигателей следовало все проверить. Потеря каждого литра топлива вела к снижению конечной скорости корабля.

Все это я объяснил инженеру Касавополусу и приказал произвести тщательную проверку. Он мрачно меня выслушал и принялся за работу.

А я в очередной раз стал просматривать список грузов в трюме, помечая те, которые можно выбросить за борт для облегчения веса «Дерзкого». Чем меньше вес – тем больше скорость. Даже небольшое прибавление в скорости существенно скажется на времени полета, если речь идет о многих годах. Впрочем, если быть честным до конца, я не верил, что нам удастся добраться до Солнечной системы. Пассажиров и экипаж я старался обнадежить, это был мой долг, сам же понимал, что шансов на благополучный исход почти нет и спасательного корабля мы вряд ли дождемся.

Оставаясь на мостике в одиночестве, я размышлял о всех мыслимых и немыслимых способах выживания, в том числе и о возможности расчленения корабля. В самом деле, зачем нам теперь трюмы или шлюпочное отделение? Можно также избавиться от двух уровней-дисков. Конечно, это потребует колоссальной работы, причем высококвалифицированной. Я взвесил все «за» и «против». Нет, моему экипажу с такой сложной задачей не справиться. Да и нужно ли вообще уменьшать вес? Ведь наши радиосигналы долетят до Солнечной системы через девятнадцать лет. Если на Земле их примут и пошлют нам помощь и если спасательный корабль нас найдет, скорость вообще не будет иметь никакого значения. С другой стороны, неизвестно, уловит ли Земля вообще наши сигналы, если учесть огромное расстояние и наличие множества разнообразных помех.

А вот разгрузить трюм я решил твердо – это не займет много времени. На борту «Дерзкого» помимо запасов продовольствия, воды и прочего, что необходимо для жизнедеятельности корабля, были также грузы для планет-колоний. В Адмиралтействе, конечно, не придут в восторг от того, что выброшены ценные грузы, но особых неприятностей не предвидится, тем более что все это может быть потом найдено в космосе и доставлено по назначению.

Выбрасывать все подряд вряд ли целесообразно, мало ли что может понадобиться в столь долгом путешествии. Я составил список и показал его Филипу. Уолтер Дакко, находившийся рядом, занервничал.

– Хотите что-то сказать? – спросил я.

– Да, – затараторил Дакко, – я понимаю, что это не мое дело…

– Совершенно справедливо, но я готов вас выслушать.

– Командир, не поторопились ли вы с решением выбросить грузы? Подумали о том, как это повлияет на людей?