Эффект поразительный! Тысячи глоток смолкли мгновенно, как будто где-то за сценой какой-то неуклюжий полудурок споткнулся о какую-то бечевку, выдернул какую-то затычку…

Том недоверчиво глянул на красный обломок и бросился на Тилея, направив свое оружие на ненавистную образину.

Подсвеченное костром лицо Тилея замерло в недоумении. Том взмахнул деревяшкой и увидел, как недоумение сменилось страхом. Тилей отпрянул. Том ощутил, как мышцы его наливаются силой. Он повернулся к шатайкам. Те бросились врассыпную. Билл! Он не может оставить Билла.

Том развернулся — нет никакого Билла. Конечно же, его и не было! Так же, как не было и космического челнока.

Том снова повернулся к Тилею.

— Видишь, что может сделать Элион лишь с одним человеком? — спросил он тихо. — Один человек и одна щепка живого дерева — и ты превратился в ничтожный мешок дерьма.

Физиономия Тилея исказилась от бешенства. Он взмахнул крылом.

— Бей его!

Одна шатайка храбро рванулась на Тома. За ней последовали другие.

Сердце Тома замерло. Может быть, он поторопился с выводами? Он взмахнул кинжалом в сторону нападавшей шатайки и напрягся в ожидании острых когтей.

Но лишь только сияние вытянутого вперед клинка коснулось шкуры летучей мыши, как она мертвым клубком рухнула Тому под ноги. Та же участь постигла еще двух, остальные бросилась наутек. Том, едва держась на трясущихся ногах, обернулся в сторону Тилея. Того била мелкая дрожь.

— Никогда! — воскликнул Том. — Никогда тебе нас не победить.

И, воздев кинжал над головой, поковылял в сторону леса.

Шатайки следовали на почтительном расстоянии, однако не отставали. Тома сопровождали хлопанье крыльев, крики, шум.

Предстояло еще найти реку и мост через нее. Кто знает, куда они его затащили! С полудня до ночи, когда он опомнился на кресте, прошло немало времени. А скоро уже утро. Когда он был без сознания, ему ничего не снилось. Во всяком случае, он ничего не запомнил. Что-то сейчас происходит в Бангкоке… А может быть, нет никакого Бангкока, как не было Билла и космического корабля. Может быть, потому ему ничего и не снилось…

Спасло его восходящее солнце. Мягкое сияние на востоке. Если там восток, то река как раз впереди, на севере.

В небе копошился черный навес.

— Пошли прочь! — закричал Том, взмахнув кинжалом.

Навес истошно завопил, заколыхался, чуть рассеялся и сгустился снова. Где-то и Тилей затаился. Наблюдал и выжидал…

Через час он вышел к реке, но моста не было видно. Снова выбор: вправо или влево? Ноги болят, спина и грудь в глубоких порезах. Если не найдет моста, придется прыгнуть в реку и попробовать ее переплыть. Осилит ли?

Том повернул к востоку и направился вдоль реки. Шатайки следовали за ним. На противоположном берегу радугой переливались деревья.

Он уже всерьез примерялся к прыжку в реку, когда впереди показался спасительный мост. Том остановился, тяжело дыша. Белый мост выгибался дугой, соединял темную землю смерти, на которой он стоял, с сочным, живым ландшафтом цветного леса, с землей жизни.

Он прибавил шагу.

Одолел! Дважды довелось ему встретиться с Тилеем, и он выжил. Вовсе не столь всесильным оказался этот урод. Надо только знать, как с ним бороться. Знание — ключ к победе. Если знаешь, что делать, то…

Нога Тома замерла в воздухе. На том берегу, возле моста, он различил человеческую фигуру.

Танис!

Человек смотрел на Тома, неподвижный, как статуя. В руках он держал красный меч, такой же, как был у Тома.

Захлопали крылья, и на черный берег как раз напротив Таниса опустился Тилей. Он более не черный гигантский урод, он снова синий с золотом, сияющий красавец. Тома продрал мороз.

Тилей сложил крылья и открыл рот. Сначала ничего не изменилось. Но затем Тилей издал первый звук.

Звук этот не походил ни на что, слышанное Томом за всю его жизнь. Это не речь. Скорее, песня. Пение из долгих низких звуков, устрашающих, вибрирующих, бьющихся. Песня эта, казалось, совершенствовалась тысячи лет и как будто специально для этого случая.

Чуть позже в песне появились слова.

— Перворожденный, — пел вождь, распростерши свои прекрасные крылья. Пальцы правого крыла держали плод. — Добро пожаловать, друг мой.

Воздух вибрировал от пения. Прекрасная песнь! Гимн миру, любви, радости. Фрукт в когтях Тилея вида столь сладостного, что нет возможности воспротивиться желанию принять его. Но Том был уверен, что надо бежать от всего этого подальше. Спасаться. Всеми средствами, любой ценой…

Танис не отрывал глаз от Тилея.

Том завопил во все горло, предостерегая Таниса. Но Тилей запел громче, заглушая бессвязные вопли Тома.

Две на первый взгляд несовместимые мелодии сплелись в песне Тилея, поддерживая и усиливая одна другую: увлекающая, захватывающая дух мелодия жизни и бесконечный ужас смерти.

Том, внимательно следивший за лицом Таниса, видел, что тот не воспринимает угрозы, звучавшей в пении Тилея. Танис слышал лишь завлекающие переливы, не уступающие самым красивым мелодиям Йохана и даже…

Том вдруг узнал одну из мелодий. Он слышал ее над озером. Песня Элиона!

Том встрепенулся.

— Беги, Танис, беги! Спасайся! — закричал он через реку.

Но зачарованный Танис не двигался с места.

— Беги!!!

Том добрался до моста, вскарабкался на него и поковылял на другую сторону, держась за поручень. Воздух над ним по-прежнему дрожал от песни Тилея.

— Убирайся! — Том, задыхаясь, рухнул на Таниса. Оба свалились в траву. Меч полетел в реку.

— Томас, ты с ума сошел?

Том, не отпуская Таниса, с трудом поднялся на ноги.

— Бежим! Бежим отсюда!

И он потащил Таниса в лес. В песне Тилея зазвучала новая тема:

— Мощь моя неизмерима, все подвластно мне, Танис-с-с-с-с…

Наконец, они удалились на достаточное расстояние. Сюда голос Тилея не доставал.

Полянка, на которой исцелили Томаса, находилась шагах в пятидесяти от реки. Обессиленный, он рухнул в траву, и на мгновение ему показалось, что Танис склонился над ним с целебным фруктом в руке.

Уверенно же воспринимал он лишь отдаленное биение своего сердца.

Кара задумчиво созерцала лежащего на диване брата. Выглядел Том одновременно мирно и печально, и Бог знает, что там происходило, за его опущенными веками. Он спал уже два часа, а сколько времени прошло за эти два часа в цветном лесу…

Удивительно. Вот бы глянуть на эту Рашель! Сюда бы он ее захватил, что ли… Или Кару туда…