Может, они позовут Тан Ке Ши, или сами изобьют меня или вколят наркотик какой. Ой, шприцов же еще нет.

— Вставай, — велела служанка, — господин сказал приготовить тебя как новую наложницу.

— Я не наложница, — я скрестила руки на груди, вжавшись в постель.

Служанки переглянулись и зашептались.

— Это девушка вообще?

— Это евнух!

— Он цветноглазый.

— Фу, уродство.

— Это же наш господин, знаешь его вкусы.

— Эй, ты! Евнух-сэму, вставай и топай сюда! — грозно повторила мне служанка.

— И не подумаю, — я выпятила губы, больно задетая их комментариями о моей внешности.

И почему все видят во мне уродину. Так тяжко это. Я никогда не обладала модельной внешностью, но всегда считала себя довольно милой, несмотря на это мне очень часто приходилось терпеть нападки на свою внешность, то из-за маленького роста, то из-за веснушек. Люди иногда так жестоки, так почему тогда, если эти женщины видят во мне уродину, Тан Ке Ши так прицепился ко мне. Неужто правда из-за своей извращенной фантазии.

Одна из женщин подошла ко мне, схватила за руку и рывком попыталась поднять, я не подчинилась ей. Буду драться, если придется. Тогда уже вдвоем они накинулись на меня, пытаясь поднять. У них получилось это, но я стала сопротивляться, не делая и шага из комнаты. Вскоре они устали от моего поведения и вышли. Я понимала, что это еще не победа. Потому что они вернулись и уже не одни. Тан Ке Ши был с ним. На его лице играла торжествующая улыбка.

— Я приведу еще служанок, и тебя силой будут переодевать, — заявил он, посмеиваясь, — а еще я останусь здесь и буду смотреть. Разденьте ее!

— Стоп! — я прикрыла стратегические места руками, хотя и была в одежде.

— Ты победил, Тан Ке Ши, но только в первом раунде. Я согласна.

— Мне это приятно слышать, — ответил он.

— Не очень-то веселись. Но если тебе нравится, я всегда могу быть покорной, — я пристально посмотрела на него.

Что если это план. Он хочет сопротивления, насилия. Это его возбуждает. А если я превращусь в безропотную овечку. Если сдамся до срока, будет ли это ему интересно.

— Мне нравится, — он опустил взгляд, — не знаю почему, но мне нравится. Ты особенная для меня, начинайте, не хочу долго ждать. И… Мату, я же знаю, что это еще не конец игры с твоей стороны. Я же вижу, что нет.

А его так сразу не проймешь. Но я испробую все методы. Тан Ке Ши вышел.

— Ну давайте делайте свою работу! — обратилась я к слугам.

Они скривились при виде меня.

Поначалу как всегда меня заставили принять ванну с лепестками разных цветов. Дело это было нелегким и унизительным. Обычно я купалась сама, но сейчас служанки следовали за мной по пятам, нелестно разглядывая мое обнаженное тело. Это было очень сложно для меня, слушать их комментарии:

— Интересно, какое тело у сэму?

— Это и правда девица.

— А фигурка у нее неплохая. Кожа такая белая. А может и получиться из нее красавица. Господин Тан Ке Ши уж как глаз на нее положил.

Что ж, и на том спасибо. После омовений во все тело необходимо было втирать ароматические масла с терпким тяжелым цветочным запахом.

— Что это, так пахнет сильно? — спросила я.

— Это мимоза, дорогуша, — растирая мою руку, служанка весело улыбнулась.

— Мимоза, зачем?

— Феромоны, для возбуждения, понимаешь о чем я? Ты девственница?

Я покраснела. Ну и вопросики у них.

— Я же для твоего блага спрашиваю, — тут же пояснила служанка, — эх не повезло тебе, господин Тан Ке Ши, точно зверь.

Меня от страха опять начало тошнить. Женщины опечаленно принялись сновать вокруг меня, подбирая одежду. Чувствуя их сострадание, я стала впадать в панику. А если не удасться избежать самого страшного. Что ж я вот так вот запросто отдамся Тан Ке Ши, да еще и в какой-то зверской манере. По моим щекам потекли слезы, и не было сил их сдержать.

Служанки начали нашептывать какие-то советы, типа расслабиться, или возбудить господина до такой степени, чтоб все прошло побыстрее. Но это делало мое состояние только хуже. Нет, я этого не вынесу.

В итоге меня облачили в прозрачное нижнее белье, белый халат с синей тесемкой, перевязанный под грудью драгоценным поясом, сверху полагался алый халат с золотыми вышивками. Все это было не так плохо, хотя бы не голой потащили в спальню.

За все это время мне дали поесть и даже вина, но я подозревала, когда выпила его, что там были также подмешаны какие-то феромоны. Потому что я слегка странно себя чувствовала, сознание притупилось, а тело стало податливым и мягким. Неужели Тан Ке Ши настолько сомневается в своей мужской привлекательности, что повсюду сует эти феромоны. Вжуух! Надеюсь, я сохраню холодный рассудок.

И вот меня повели в покои господина. Мои пальцы, придерживающие полы халата, дрожали, а на губах играла улыбка, которую вызвало вино.

Служанка открыла двери, втолкнула меня внутрь и тут же исчезла. Тан Ке Ши был уже там. Он стремительно обернулся, потому что до этого смотрел в темное окно, уже наступила ночь.

Я скроила недовольное лицо, чтобы выглядеть не так уж привлекательно. Помнится, когда я явилась перед Тал Талом в женском обличье, то жутко опозорилась, может, и здесь это сработает. Но так как я не так стеснялась, как в прошлый раз, то к моему сожалению я не споткнулась, не зацепилась рукавом за люстру и не подожгла случайно дом.

Тан Ке Ши медленно подошел. Он заинтригованно разглядывал меня. Потом протянул руку и кончиками пальцев коснулся моей щеки.

— Может, хватит уже этого цирка, — вдруг неожиданно для себя самой взорвалась я, — сколько вы будете мешать мне жить? Я не хочу с вами спать, и не с кем не хочу, я убежденная девственница. Только попробуйте это исправить. Я буду как каменное изваяние, вы не получите ни малейшего удовольствия. Разве не ясно, что я не такая, как вам нравится. Я из тех девушек, которых вы обычно презираете.

— Презираю? — удивился Тан Ке Ши, наблюдая мою бурную реакцию.

— Да.

Он вдруг схватил меня за горло и прижал на расстоянии вытянутой руки к двери.

— Что ты хочешь этим сказать? — склонив голову поинтересовался он.

Я подавила страх из-за его пальцев, сжимающих мою шею, и ответила честно. Искренность — единственное, что было у меня в запасе сейчас.

— Господин Тан Ке Ши, знаете какая я, — я нечаянно всхлипнула, — я плакса и боюсь боли. И я из тех, кто будет просто плакать, когда