— Но я… я думала, все прощено и забыто! — воскликнула вдова. — Ты был так нежен, пока она… она… А, так ты притворялся, чтобы позлить ее! — взвилась Морна.

— Осторожней, Морна! — холодно предостерег Гаррик. — У меня не хватает терпения выносить твое присутствие!

— Гаррик, пожалуйста! Ты должен простить меня за прошлое. Когда-то мы любили друг друга. Неужели ты забыл?

— Нет, я помню, что ты клялась в любви. — Голос Гаррика звучал все тише. — И помню также, как ты побежала к первому попавшемуся мужчине, помахавшему увесистым кошельком перед твоими алчными глазами.

— Но я изменилась, Гаррик. Богатство теперь уже не важно для меня!

— Именно теперь! После того, как заполучила большое наследство, можешь говорить, что угодно! — резко проговорил Гаррик.

— Это не правда, Гаррик! Я хочу тебя! И всегда хотела!

— И я тоже… тогда. Теперь же скорее соглашусь гнить в аду, чем вернусь к тебе!

— Не говори так, Гаррик! — вскрикнула Морна.

— Убирайся!

— И все это из-за проклятой кельтской колдуньи! Какими чарами она тебя приворожила?

— Никакими. Она так же мертва для меня, как и ты. Ни одна из вас не дождется моего прощения!

— Ты…

Но Гаррик оборвал Морну, ударив кнутом по крупу ее лошади. Несчастное животное рванулось прочь со двора, а Морна, натягивая поводья, одновременно пыталась оглянуться на Гаррика, но он, презрительно пожав плечами, отвернулся.

Подумать только, что когда-то он любил эту женщину! Его притягивала лишь ее красота… да, Гаррик гордился, что женится на самой привлекательной и желанной девушке в округе. Но разве это можно назвать любовью? Когда он потерял Морну, то лишь гордость, сознание того, что ему предпочли жирного купца, заставили его страдать.

Мерной двигала жадность, Бренна же стремилась к свободе и не желала ни с кем делить свое тело, и ради этого она шла на все. Лгала, обманывала, изворачивалась. И хотя клялась в любви так же легко, как когда-то Морна, в словах ее не было ни капли правды… Ну что ж, на здоровье! Пусть наслаждается своей свободой, отправляется на родину и навсегда уходит из его жизни!

Гаррик вошел в холл и, прежде чем подойти к матери, попытался справиться с охватившим его гневом. Но вид сестры Бренны, такой довольной и счастливой, еще больше растравил и разбередил душу. Почему только Бренна, единственная из всех, не смогла привыкнуть?

— Где Хьюг? — холодно процедил он. Но Элоиза не подняла глаз от шитья:

— Мой младший сын наконец приехал, однако, кажется, забыл правила обычной вежливости, которым я так упорно старалась научить его.

Гаррик проглотил упрек. Улыбнувшись, он наклонился и поцеловал мать.

— Легко забыть, когда ни один викинг не оказывает подобных почестей своей матери.

— Истина, разбившая немало материнских сердец, готова поклясться в этом. Но ты наполовину христианин, Гаррик, и, хотя немногим это известно, я растила тебя по-другому.

Отложив работу, она наконец подняла сверкающие весельем глаза:

— Ищешь брата? Он погнал скот на пастбище.

— Когда?

— До того, как пошел снег.

— Значит, Хьюг задержится, — раздраженно бросил Гаррик. — Он хотел дать мне товары на продажу. Он ничего не говорил тебе об этом?

— Нет, но просил передать, чтобы ты его дождался. Хочет плыть с тобой на север, поохотиться на белых медведей, прежде чем ты отправишься на восток.

— Но уже слишком поздно охотиться на медведей.

— Ты чересчур торопишься покинуть нас, Гаррик. — Элоиза неодобрительно прищелкнула языком. — Совсем, как… — Она осеклась, и Гаррик поднял брови, но Элоиза лишь покачала головой. — Сам знаешь, даже одна шкура белого медведя может оправдать долгое ожидание. Беспокоишься, что не получишь достаточной прибыли, или просто хочешь поскорее уехать?

— Если я отплыву в середине лета, значит, не смогу вернуться этой зимой, — ответил Гаррик.

— Но тебе не обязательно забираться так далеко на восток. Хедебю тоже большой торговый центр.

— Булгар лучше, — мрачно заметил Гаррик. — Я подожду ровно столько, сколько понадобится, чтобы подготовить судно.

Он уже собрался уходить, но неожиданно остановился и оглядел холл.

— Ее нет, Гаррик, — вздохнула Элоиза.

— Кого? — вскинулся Гаррик.

— Той, которую ты ищешь. Выбежала из дома со слезами на глазах, как раз перед твоим приходом. Почему она плачет каждый раз, когда видит тебя?

— Она не плачет! — Гаррик негодующе застыл. — Сама клялась, что никогда не плачет!

— Но почему это так тебя расстраивает?

— Потому что все ее клятвы фальшивы!

— Кроме тебя, так никто не считает. Что же до меня, я верю, что история Бренны правдива с начала до конца.

— Неужели, госпожа? — ощерился Гаррик. — Тогда позволь просветить тебя. Она уверяла, что убила Седрика Боргсена, однако я видел его собственными глазами, и тот жив и здоров.

— Но когда ты встретил его?! — в испуге воскликнула Элоиза. — Пересек фьорд?!

— Совершенно верно. Я должен был собственными глазами убедиться, верно ли то, что она плела. И получил доказательство ее вранья.

Элоиза задумчиво нахмурила брови:

— Она просто предположила, что Седрик умер, вот и все. На самом же деле он просто потерял сознание.

— Ты слишком добра, мать, — поморщился Гаррик. — Бренна не заслуживает твоего доверия.

— Хотела бы я, Гаррик, чтобы именно ты постарался поверить в нее, — с неподдельной грустью вздохнула Элоиза. — Теперь мы скоро навек распрощаемся с ней, и мне так тяжело на сердце, так обидно терять друга.

— Она никогда не принадлежала мне, мать, так что и терять нечего, — горько бросил Гаррик и вышел.

Все последующие недели жизнь Бренны была такой же монотонной, если не считать того, что теперь девушка, охваченная лихорадочной потребностью заполнять каждую минуту напряженной работой, вкладывала все силы и энергию в повседневные дела, стараясь не думать о полнеющем теле и жизни, зародившейся в нем. Она еще упорнее пыталась забыть Гаррика и ту последнюю встречу, когда увидела его рядом с Мерной. Бренна намеренно изматывала себя, чтобы вечером свалиться в одинокую холодную постель и мгновенно заснуть.

Бренна с нетерпением ждала новостей о здоровье Ансельма, но так и не дождалась. Приветливое солнышко быстро растопило последний снег, так что судно, которое должно отвезти ее домой, уже, должно быть, готово к отплытию. Но прошла весна, а гонец с известием о том, что пора собираться, все не появлялся.

Наконец девушка, не выдержав ожидания, решила сама отправиться в поселок. Она давно уже не бывала там, всякий раз откладывая поездку, боясь возможной встречи с Гарриком, и очень задолжала Ансельму. Накопленные меха служили прекрасным предлогом навестить Хаардрадов, но одновременно и риском: проницательные женщины с одного взгляда могли разоблачить Бренну и рассказать Гаррику о ее беременности. Однако ничего не поделаешь, она должна узнать, почему о ней забыли.