Я спросила, как найти Одноглазого, и ушла. По дороге мне бросилось в глаза, что беженцы, не связанные с Отрядом, потихоньку покидали лагерь. В Новом Городе тоже явно было неспокойно.

Гота, Дой и Лебедь расположились неподалеку от лагеря на склоне холма. Тобо, точно щенок, бегал и прыгал вокруг них. Интересно, какую позицию займет Лебедь теперь, когда дело по-настоящему пошло. Скорее всего, постарается оставаться нейтральным, пока сможет.

– Ты выглядишь лучше, чем я ожидала, – сказала я Одноглазому, который и впрямь был занят каким-то делом, когда я заглянула к нему в палатку. – Это копье? Я думала, ты давным-давно потерял его.

Оружие, о котором шла речь, было покрыто сложной резьбой и богато украшено. Вещь огромной магической силы, над которой Одноглазый начал работать еще во время осады Джайкура. Тогда он изготовлял это копье со вполне определенной целью – чтобы добраться до Хозяина Теней Тенекрута. Позднее Одноглазый усовершенствовал его, собираясь использовать против Длиннотени. Копье отличалось такой мрачной, но впечатляющей красотой, что казалось грехом использовать его просто как орудие убийства.

Одноглазому потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Он поднял на меня взгляд. Когда я видела его в последний раз, это были лишь жалкие остатки того Одноглазого, каким он был во времена моей молодости. Но сейчас от него осталось еще меньше.

– Нет.

Вот и все, что он сказал. Одно слово. Никакой обычной для него изобретательной брани, или выпадов, или оскорблений. Он не хотел, чтобы я заметила его беспомощность. Удар повредил ему скорее эмоционально, чем физически. Он был хозяином своего положения более двухсот лет – столько, сколько многим и не снилось, – а теперь утратил даже способность выражать свои мысли полно и внятно.

– Вот я и здесь. Ключ у меня. И дело близится к завершению.

Одноглазый медленно кивнул. Надеюсь, он меня понял. В Джайкуре была женщина, которая умерла в возрасте ста девятнадцати лет, так говорили. И лично я никогда не видела, чтобы она делала что-нибудь, кроме как сидела в кресле и несла всякую чушь. Не понимала ни слова из того, что ей говорили. Впала в детство. Даже кормить ее приходилось как маленькую. Не хотелось бы мне, чтобы такое случилось с Одноглазым. Старый и придирчивый – в общем, сплошная «головная боль», – он был стержнем моей вселенной. Он был моим братом.

– Эта другая женщина. Которая замужем. В ней нет огня.

Тень того многословия, которым он страдал прежде. Во время этой «речи» его руки крупно вздрагивали, силясь удержать инструмент.

– Ее пугает то, что будет, если мы добьемся успеха. И пугает, если ничего не получится. Ты деятельная, Малышка. – Его лицо просветлело, потому что ему удалось произнести все это без особого труда. – Ты делаешь то, что должна. Но мне нужно будет непременно поговорить с тобой еще раз. Вскоре. Прежде чем это случится со мной снова. – Он произносил слова медленно и очень старательно. Наклонившись ко мне, Одноглазый пробормотал: – Солдаты никогда не умирают. Хотелось бы знать, почему.

Кто-то резко откинул клапан палатки, и внутрь хлынул ослепительный свет. Даже не видя, я поняла, что это Гота. Ее выдавал запах.

– Не давай ему болтать слишком много. Он быстро устает, – сказала она спокойно, почти вежливо. Чуть более оживленная, чем во время нашего путешествия, но все еще не та язвительная, часто нелогичная Гота, которой она была на протяжении последнего года. – От меня тут будет больше толку. – Ее акцент ощущался гораздо меньше, чем всегда. – Иди убей кого-нибудь, Каменный Солдат.

– Давненько никто не называл меня так.

Гота насмешливо поклонилась, ковыляя мимо.

– Каменный Воин. Солдат Тьмы. Веди вперед Детей Смерти из Страны Неизвестных Теней. Все Зло Умирает Там Бесконечной Смертью.

Я вышла наружу, чувствуя печаль на сердце. О чем она толковала?

Позади меня раздалось:

– Призываю Небеса и Землю, День и Ночь.

Я подумала, что уже слышала этот призыв прежде, но не могла вспомнить, при каких обстоятельствах и в каком контексте. Одно из самых загадочных изречений нюень бао.

Всеобщее возбуждение нарастало. Кто-то уже украл нескольких коней… прошу прощения, приобрел их. Не будем спешить с выводами. Несколько всадников гарцевали вокруг, просто так, безо всякой разумной цели. Я тут же накинулась на них:

– Вот что происходит, когда никто не хочет быть за старшего. Вы, трое! Хватит! Ради Бога, чем вы тут занимаетесь?

Выслушав их бессвязные оправдания, я отдала несколько приказаний. Всадники ускакали с моими сообщениями. Я пробормотала:

– Нет Бога кроме Бога. Бог Всемогущ и Безграничен в Своем Милосердии. Будь милостив ко мне, Господи. Сделай так, чтобы кавардак у моих врагов был еще хуже, чем у моих друзей. – У меня возникло ощущение, точно я нахожусь в самом сердце закручивающегося спиралью смерча.

Моя вина? Все подтверждало – да. И если мои усилия дают такой плачевный результат, то все, что требуется, это упрятать меня на ферму Сари, с глаз долой. Тогда, может быть, все и образуется само собой, без всякого «мудрого» руководства.

Формально мы действительно были очень плохо организованы – никакого командования как такового, никакой иерархии. И вся наша политика сводилась к тому, чтобы поддерживать определенный уровень враждебности к врагам и хранить верность чисто эмоциональным обязательствам по отношению к Плененным. Мы вырождались, уже мало чем отличаясь от прославленной бандитской шайки, и это обстоятельство смущало меня. Потому что тут была и доля моей вины.

Я потерла затылок. Много лет я всячески увиливала от того, чтобы быть кем-то вроде дублера Мургена, пока он похоронен, хотя не имела на это морального права. Потому что была избрана на эту должность. Летописец же часто и Знаменосец, а Знаменосцем, как правило, назначают того, кто в принципе способен стать Лейтенантом или даже, в конечном счете, Капитаном. Значит, еще давным-давно Мурген увидел во мне что-то в этом роде, и Старик не нашел аргументов, чтобы возразить ему. И как же я себя повела? Придумывала всякие хитроумные способы помучить наших врагов и больше ничего. В то время как женщина, которая формально-то и членом Отряда не являлась, взяла на себя роль лидера. Не потому, что хотела, а потому, что больше было некому. Мужество, ум и решимость Сари не подлежали сомнению, но как солдат и командир она стоила немногого. Просто за отсутствием навыков. Имея самые хорошие намерения, она была специалистом скорее в области тактики, чем стратегии. Она хотела воскресить Плененных, конечно, но не ради Черного Отряда. Ради того, чтобы вернуть своего мужа. Для Сари Отряд был средством, а не самоцелью.

Похоже, еще немного, и мы начнем расплачиваться за мое нежелание выйти вперед и служить интересам Отряда.

Мы почти стали всего лишь бандой головорезов, кем и объявила нас Протектор. Маленький семейный дух-хранитель Отряда едва не покинул его. Или уже покинул? Мы все чаще забывали, кем и чем были. Ух, как я разозлилась! Главным образом, на саму себя, конечно. Наверно, даже выросла вдвое. Ух, и навела я шороху! Прошло совсем немного времени, и все, как миленькие, занимались каким-нибудь полезным делом.