Ах, как он заботился обо мне! Можно было тронуться умом! Если бы я также заботился о нем! Увы, я не выполнил ответственного поручения. Озабоченный собственными переживаниями, забыл о важном для Маркофьева.

Он опять молчал и думал. А потом произнес:

— Высылаю на помощь Овцехуева.… Одному тебе не справиться. Поезжайте за коробкой снова… Вдвоем.

ОЖЕРЕЛЬЕ

Вечером от родителей я позвонил Веронике. Голос ее — после неприятно поразившей меня жесткой ночной, да и странно веселой утренней встречи — заметно потеплел.

— Ты где? — спросила она. — Приезжай.

Я сломя голову, помчался. Купив букет роз, через десять минут прибыл к ней.

— Ах, что ты наделал своим отъездом! — повторяла Вероника, перебирая жемчужины подаренного ожерелья. — Во мне пробудились худшие качества…

— Почему? — недоумевал я. (Хотя подспудно задавался вопросом: откуда могут взяться и разом вспыхнуть отрицательные черты, если их раньше не было?)

— Я решила, что ты уехал насовсем… Бросил меня…

Я чувствовал себя негодяем, последним мерзавцем.

— Кстати, что ты делал в Белом доме? — спросила она.

Я отвечал честно. О коробке с четырьмя миллионами налом…

Вероника села мне на колени, а на колени к ней вспрыгнула кошечка…

ДОЛБОЛОБ-3

В этот момент и задребезжал телефон. Я, думая, что это Маркофьев, сорвал трубку.

(Вспоминаем заповеди предыдущих глав: НЕ СНИМАТЬ ТРУБКУ НИ ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ!)

Но это оказался Всегда Звонящий Не Вовремя Персонаж. Ханурик и зануда.

— Как я рад, что застал вас, — заверещал он. — Много раз звонил, но не заставал. Вы отсутствовали?

Я слушал, сцепив зубы. Вероника вопросительно поглядывала на меня.

— С моей женой совсем плохо, — стал рассказывать он. — Она уже не встает…

Зато Вероника поднялась с моих колен и сбросила кошечку на пол. Я делал им обеим отчаянные знаки, чтоб вернулись, но они не послушались. Упырь же нагнетал подробности, усугублял трагизм. Я пытался (и мне это удалось) пробудить в своей душе сочувствие. "В конце концов, есть на свете люди, которым очень плохо", — думал я. Он болтал и болтал, блеял и блеял… Когда через полтора часа я повесил трубку, то сам был выжат, измотан, опустошен.

Вероника плакала.

— Успокойся, — просил я. — Что с тобой?

— Мне надоели твои темные дела… Твоя занятость, — всхлипывала она. — Ты нашей кошечке ничего не привез… Ты не думал о нас…

Разубеждать было бессмысленно.

Авторское отступление. А она чего хотела? ЗАРАБАТЫВАНИЕ ДЕНЕГ И СОЧУВСТВИЕ ДРУГИМ ПОГЛОЩАЕТ ВСЕГО ЧЕЛОВЕКА, ЦЕЛИКОМ!

ВТОРОЙ ЗАХОД

Второй заход в Белый дом оказался еще более неудачным. Мы с прибывшим с Корсики и приданным мне в помощники Овцехуевым явились к условленному месту, нам вынесли чемодан, претяжелый и не закрывающийся. К тому же у него отсутствовала ручка. Я открыл его и обалдел: он под завязку был набит помимо пачек банкнот, еще и золотом — браслетами, ожерельями, кулонами и монетами… Доставивший этот сверхценный груз владелец "Ауди" (и помощник Миши) тут же исчез, а на нас налетела группа людей в штатском и конфисковала наличку и золото, предъявив некий заляпанный сургучом ордер.

Меня и Овцехуева не тронули, а лишь сфотографировали в профиль и анфас.

ЛОХ

Велико было мое изумление, когда вечером Вероника сказала:

— Неужели ты думаешь, вас бы отпустили, если б не мой папа? И его вмешательство? Я устала заботиться о тебе! У тебя есть голова на плечах?

Я задумался.

В программе новостей тем временем показывали набитую под завязку деньгами и ювелиркой комнату без окон и дверей, в которой стояли и уже знакомая мне ксероксная коробка и обезрученный чемодан. Ощущение было, что из двух этих емкостей — богатства ссыпали в одну, да еще прибавили столько же.

Диктор сообщал, что разгул хищений, преступности и коррупции вот-вот будет пресечен. Затем на экране возникло красное и то ли опухшее, то ли виноватое лицо Моржуева. Крупным планом показали его запястья, на которых защелкнулись наручники.

Вероника разрыдалась.

Я не мог ничего понять. Выходит, меня она и ее папа выручили, а Моржуева — нет? Это было больше, чем великодушие. Это была любовь.

Я бросился на Центральный телеграф звонить на Капри. Маркофьев подошел не сразу.

— Что же, — сказал он. — Моржуев, предавший нашу мужскую дружбу, и должен был пострадать. Понести суровую кару. — Голос Маркофьева звучал уверенно и ровно. — Но и Миша поплатится за это… Ты недаром называл его Виновником Наших Бед…

На следующий день по всем каналам объявляли о побеге Моржуева из-под стражи и показывали фото Миши, комментаторы на разные голоса вещали: нити антиправительственного заговора с целью подрыва экономики и широкомасштабной перекачки государственных средств за рубеж ведут к недавно избранному депутату-тихоне.

ГЛОВА КРУГОМ

У меня голова шла кругом.

— Ну, как тебе московская жизнь? — посмеиваясь, спрашивал во время телефонных переговоров Маркофьев. — Еще не окончательно сбрендил? А ведь я тебя предупреждал… Сиди в раю, купайся и наслаждайся… Нет, ты сам полез в пекло…

Однако, вернуться на Капри пока не звал, требовал дожидаться дальнейших распоряжений.

Не перестававшая рыдать Вероника велела мне хотя бы несколько дней ее не беспокоить, отстать — не звонить и не приезжать, Она, по ее словам, собиралась (и мне предлагала) вновь хорошенько подумать о наших отношениях. О чем было размышлять? Я звал Веронику в ЗАГС или церковь, или в оба эти святилища одномоментно, она не соглашалась…

Попутное соображение. Тут уместно обмолвиться (а то и обстоятельно поговорить и поставить точки над "и") обо всяческих претензиях на продолжение всяческих отношений между мужчиной и женщиной. С какой стати вы возомнили, что кто-то должен отношения с вами длить, тянуть и, может быть, даже укреплять? Если что-то между вами и было, и состоялось — в прошлом — то в настоящем надо дать себе отчет: сделанного заново не переделать, сорванного цветка не освежить! Обеим принимавшим участие в хэппенинге сторонам логично и оправданно разбежаться в разные углы ринга. Было бы странно не разбежаться. ЛЮДЕЙ ОБЪЕДИНЯЕТ ОБЩИЙ ИНТЕРЕС. И больше их ничто не объединяет. Притязания одной стороны на пролонгацию контракта во внимание не принимаются, рекламации и жалобы в одностороннем порядке не рассматриваются. Наивно и самонадеянно рассчитывать, что вы кому-то понадобитесь дольше, чем на вечер. Разве только если затеваете совместный долгосрочный проект… А если не затеваете, а вас ангажируют на второй и третий сроки — ищите подвох. Ждите разочарования. Готовьтесь к неприятностям и нападению. ТРЕЗВО ОЦЕНИВАЙТЕ СЕБЯ И СВОИ ДОСТОИНСТВА!