Через несколько секунд Дмитрий уже гримасничал, как озорной мальчишка, снимая накопившееся напряжение, и думал о том, что не случайно индейцы чибча почитали Радугу как божество и возводили ей святилища рядом с горным водопадом, в брызгах которого она высвечивалась, зажигаемая лучами солнца.

Так начался второй день его очищения. Небесное отражение исчезло. Дмитрий спустился к выбранному месту, сел на каменный престол и стал думать о своих предках. И когда сила его мысли достигла апогея, перед ним снова предстало видение — длинная череда мужчин, юношей и стариков, которые шли один за другим, и каждый из них держал за руку свою подругу, принявшую в себя Семя Рода.

Они выплывали из туманного марева, грациозно шествовали мимо Дмитрия и растворялись где- то вдали, в пелене облаков. В свободной руке мужчины держали меч или саблю, некоторые — шаманский бубен или посох. И одежда на этих людях была самая разная: от звериных шкур до казачьей гимнастерки и брюк с лампасами. Одинов явственно ощущал энергию, которая исходила от его предков. Он словно погрузился в теплую реку, и та, приняв его, понесла на своих волнах в вечность, нашептывая материнским голосом: «Вот те люди, чьи Узоры Судеб, переплетаясь, сотворили твой Узор в Ткани Бытия, чтобы он стал началом нового Узора на этом полотне.»

Шествие было долгое, и, когда оно закончилось, он впал в полузабытье. Солнце припекало весь день, и лицо его покрылось румянцем загара. К вечеру по небу поползли зловещие тучи, сбиваясь в черные пласты, предвещавшие бурю. Дмитрий безмолвно взирал на бездонный мир, затаившийся перед ним. Он чувствовал его скрытую сущность — зло и коварство, готовое обрушиться на беззащитную жертву, может быть, в самый лучший миг ее жизни, чтобы эту жизнь безжалостно отнять, искалечить, сделать жалкой и ничтожной.

Предыдущие две ночи его одолевали кошмары. Казалось, все демоны земли собрались на пиршество, чтобы рвать его тело и со смаком обгладывать косточки. Они чудились ему в детском плаче шакалов, в шипении проскальзывающих где- то поблизости, а порой и у самых ног, змей, в каждом шорохе, который отдавался в душе. Это было странное ощущение. Словно кто- то специально нагнетал на него состояние страха и ужаса, когда во мраке начинали мерещиться жуткие чудовища вместо скал и кустов. Они обступали со всех сторон, сжимая цепь, а Дмитрий был маленьким мальчиком, нечаянно заблудившимся в горном лесу.

Внезапно ветер подул с такой угрожающей силой, что с троп зажурчала осыпь, стремительно стекая вниз. С шумом раскачивались деревья, покрывающие склоны гор. Попискивали, как мыши- полевки, и скрипели надломленные сучья. Мгла стала такая, будто на голову Дмитрию накинули мешок. И в этом буйстве природы на Дмитрия вдруг накатила усталость. В какую- то долю мгновения он поймал себя на том, что провалился в беспамятство, но тут же снова пришел в себя. А над миром уже бушевал смерч! Свирепый вихрь стоял прямо перед Дмитрием, пронзаемый яростными молниями. И в этом безумном потоке хаоса парила одинокая хищная птица, ударами крыльев и клювом разбивая молнии.

Картина природного апокалипсиса длилась не более минуты, исчезнув так же внезапно, как и появилась. И вслед за ней наступил рассвет. Блаженное состояние покоя и умиротворенности снизошло на Дмитрия. Он вдыхал полной грудью воздух, насыщенный озоном и терпкими запахами горных трав, и у него было ощущение, что он пьет материнское молоко. Внутреннее чутье заставило его повернуть голову, чтобы увидеть то, что делалось за его спиной.

К своему удивлению, он обнаружил сзади себя неизвестно откуда взявшийся холмик, и на нем сидящего человека. Он был закутан в индейский шерстяной платок, или пончу, расписанную крупным ромбовидным узором. Длинные золотистые волосы струились по его плечам, а вокруг головы сиял радужный нимб. И этот нимб был поразительным образом похож на «радужный брыль», появляющийся над головами знаменитых характерников, владевших всеми малыми формами Великого Спаса! Об этих брылях ему рассказывал дед, и говорил, что их видят только посвященные.

Между тем таинственный незнакомец обратился к Дмитрию со словами. Его голос, мягкий и густой, был необыкновенно благозвучный.

— Меня послал к тебе тот, кто является Воплощением Черного Солнца, — сказал он. — Ты сделал верный шаг. Восстановленное Знание поможет тебе в решающей битве с опасным врагом. Готовься.

В это время солнце проклюнулось из скорлупы облаков, и его лучи упали на горный склон, осветив вершину горы. Они прошли сквозь тело Божьего Посланника, словно множество огненных стрел пронзили его, и не причинили ему никакого вреда. Улыбнувшись, он кивнул Дмитрию, затем образ его стал бледнеть, делаясь прозрачным, и, наконец, растворился вовсе. Исчез вместе с холмиком!

Зато внизу, у подножия горы, Дмитрий разглядел маленькую точку. Приблизив ее к себе с помощью приема, изученного в когнитивной виртуальной реальности еще в лагере «Небесного Ока», он увидел, как в бинокль, Победителя Змей. Тот радостно махал ему обеими руками, подавая какие- то знаки. На нем была национальная одежда жреца: просторное платье, как тога, кожаные сандалии и колпак, расписанный магическими символами. А на груди — украшение из камней, изображающее многолучевую звезду. Таким Дмитрий старого шамана еще не видел.

Одинов напряг воображение, и, подключив интуицию, понял, о чем ему сигналил Победитель Змей. Он приглашал его спуститься на поляну посреди горного леса, облюбованную ими ранее, и с помощью жестов пояснил, что вскоре поднимется туда сам.

Здесь они и встретились, обдуваемые прохладным ветром и припекаемые солнцем, лениво карабкающимся в небо. Обильная роса блестела радужными каплями на траве, уже начавшей желтеть и стлаться по земле. Осенняя, желто- оранжевая палитра, смешавшись с еще не угасшей летней гаммой красок, придавала лесу пикантную красоту и яркость. Это был праздник цвета!

Победитель Змей величественным жестом руки предложил Дмитрию сесть прямо на траву и уселся напротив него сам, скрестив ноги. Одинов рассказал ему все, что приключилось с ним за два дня и три ночи, проведенные на вершине горы без оружия, еды и огня. Тот выслушал его, не перебивая, и время от времени только качал головой и прицокивал языком. Когда Дмитрий описал ему увиденную птицу в смерчевой спирали, он интерпретировал видение как большую поддержку от Сил Воздуха и Огня, птицу назвал охотником на змей — скальным крапивником. А человека с радужным нимбом — Великим Воином Виакин.

— Ты вступил во взаимодействие с Двенадцатью Творящими Силами, которые представляют из себя Проекции Единой Первопричины, — торжественно объявил Дмитрию старый шаман. — Такое состояние индейцы племени не- персе и именуют Виакин. Силы, которые ты видел, обещают тебе свою помощь. Как скальный крапивник разбивал клювом молнии, так и ты будешь побеждать опасности. И как лучи солнца, пройдя сквозь тело Великого Воина, не причинили ему вреда, так и тебе не будут страшны ни пули противника, ни его стрелы. И змеи будут повиноваться тебе. Смерч и молнии, сея вокруг смерть и ужас, придут на помощь тебе в трудную минуту. Я рад, что ты получил такую могучую поддержку. Теперь ты способен к обучению.