Боннером[389], который имел нюх на религиозное инакомыслие. Принимая тонзуру, Ди, должно быть, считал, что дела его семьи вновь пойдут в гору. В краткосрочной перспективе так оно и вышло, но в долгосрочной связь, которую его критики проследят между его духовным саном, магией и дружбой с Боннером, окажется разрушительной.

Политические позиции Ди вновь зашатались в сентябре 1554 г., когда нуждавшаяся в наследнике–католике Мария убедила себя, что беременна. Её брак с испанским принцем Филиппом (позднее король Испании Филипп II)[390] создала для английской элиты сложную проблему престолонаследия. В брачном договоре было сказано, что Филипп не может вмешиваться в престолонаследие, если Мария умрёт бездетной. Поэтому объявление о её беременности меняло политические перспективы Филиппа и Елизаветы. Граф Пемброк стал пытаться втянуть Филиппа в управление страной, рассчитывая на пост главного министра. Сторонники Филиппа внесли в палату общин билль о его назначении в случае смерти Марии опекуном её детей. В январе 1555 г. парламент вынес компромиссное решение: в случае смерти королевы Филиппу было позволено править при её малолетнем ребёнке, но не более того.

Противостоящие друг другу группировки испанцев и сестры Марии — Елизаветы стали собирать силы. Возникла возможность внезапного вступления Елизаветы на трон, и ей пришлось было действовать весьма осторожно, одновременно будучи готовой к власти и избегая вовлечённости в пахнущий изменой заговор. В апреле 1555 г. Елизавета обратилась к Ди, чтобы тог прояснил будущее её самой, Марии и Филиппа. Это показывает, что Ди уже имел репутацию провидца. Обряд предсказания он совершил во дворце Вудсток в присутствии трёх придворных Елизаветы. Однако, вернувшись в Лондон, в мае Ди был внезапно арестован Тайным советом; его книги и бумаги были конфискованы, а жилище опечатано «по подозрению в магии». Одним из двух доносчиков Ди считал некоего Джорджа Феррерса — заклятого врага семьи Дадли, который считал, что магия Ди служит интересам этой семьи. Возможно, Ди в самом деле надеялся на подъём Дадли при Елизавете. Допросы Ди показывают, что сторонники Марии пытались добиться сведений о факте измены Елизаветы.

Спустя несколько дней после ареста Ди один из детей Феррерса умер, а другой ослеп. Это сочли магической местью Ди своему обвинителю. Королева стала ещё больше опасаться за «ребёнка в утробе», а нервы Тайного совета напряглись до предела. Впрочем, Ди и три арестованных с ним человека под давлением сознались в колдовстве. Французский посол доносил о слухах, будто обвиняемые пытались вызвать смерть Филиппа и Марии с помощью их восковых изображений.

Сознавшись во всём, чего хотел от него Тайный совет, Ди был освобождён из Тауэра и вернулся к Боннеру. Власти были убеждены в существовании более широкого заговора и занялись его поисками. Ди между тем продолжил изучать способы вызывать духов в кристаллы. В этой процедуре использовалась архемастрия — способ гадания, с которым Ди познакомился в Кембридже. Он применял математические правила перспективы для переноса представлений об оптике на небесный уровень и утверждал, что оптические приёмы можно использовать для манипуляции небесными влияниями. Архемастер мог использовать свет, который служил моделью оккультных небесных влияний, для достижения внутреннего озарения.

В эпоху Возрождения наблюдение за кристаллами и вызывание духов практиковались при дворах часто. Так, в 1549 г. по делу о колдовстве допрашивали некоего Уильяма Уичерли. Ди считал, что его метод даёт полное понимание космоса, а значит, позволяет предсказывать исход политических кризисов — что и случилось в 1555 г. Правда, когда стало ясно, что беременность Марии ложная, кризис миновал, что спасло Ди. Даже Филипп перестал верить, что Мария разрешится ребёнком, и наступило общее согласие, что наследует ей Елизавета.

В том же 1555 г. деятельность Ди вновь отдалила его от Елизаветы, семьи Дадли и других её сторонников. Ей предстояло серьёзно навредить репутации Ди среди протестантов уже в годы правления Елизаветы. Приблизившись к епископу Боннеру, Ди тем самым сдружился с заклятым врагом Дадли. Под давлением Марии и Тайного совета Боннер с неохотой стал преследовать еретиков–протестантов, и Ди участвовал в допросе бывшего архидиакона Винчестера. Вместе с тем он воспользовался службой у Боннера для сбора рукописей и книг, которые могли понадобиться ему в работе. К концу 1555 г. только дошедших до нас книг и рукописей у Ди накопилось 68 и 8 соответственно (с. 40).

Собирать книги Ди начал ещё студентом, а в Лувене, Антверпене, Париже и Лондоне серьёзно коллекционировал классические, арабские, средневековые и современные ему тексты по астрономии и астрологии, ангельской магии, оптике, географии, алхимии и неоплатонической философии. Они стали ядром крупнейшей библиотеки тюдоровской Англии, хотя до сих пор неясно, откуда Ди брал средства на их покупку. В 1556 г. на аудиенции у Марии он вроде бы представил ей петицию о сохранении древних сочинений. Впрочем, ещё Генрих VIII (отчасти из соревнования с французским королём Франциском I) основал Королевскую библиотеку, которая собирала редкие книги и хранившиеся в закрытых королём монастырях тексты, служившие ему аргументом в деле развода и королевской супрематии[391]. Правда, Генрих не интересовался схоластической философией, сочинения по которой позднее искал Ди, поэтому многие из них исчезли. Ди предложил Марии создать нечто вроде оккультного института, который собирал бы философские сочинения, причём доступ к ним имели бы лишь немногие посвящённые.

Однако Ди сильно переоценил готовность современников вкладывать деньги в оккультные знания. Королеву и кардинала Поула[392] он не убедил. Тем не менее при помощи Боннера Ди стал одалживать рукописи у знакомых учёных. Так, он одолжил собрание работ по медицине, астрономии и геометрии у Ориел–колледжа в Оксфорде. В Лондоне Ди купил рукопись алхимических сочинений Роджера Бэкона и т. д. С помощью собранных трактатов он пытался постичь всю сферу оккультной философии. Хотя часть знаний он почерпнул из «Изумрудной скрижали» Гермеса Трисмегиста, Ди синтезировал несколько древних традиций алхимии, читая Аристотеля, Арнольда из Виллановы, Авиценну и Гебера[393]. Их имена придавали авторитет сложным и таинственным описаниям того, как превращать металлы и создать философский камень. Последний считался универсальным эликсиром, призванным восстановить физическую и духовную чистоту человечества, которую оно утратило после грехопадения Адама.

«Ди связывал свои алхимические исследования со своим растущим интересом к оптике, математическому измерению небесных лучей и астрологии. Его синтез следовал идее Бэкона о всеобъемлющей науке, которая объяснила бы единство мироздания. Бэкон считал, что длительные исследования вкупе с божественным озарением, которого удостоятся добродетельные учёные, восстановят полное понимание мироздания, которое бог открыл Адаму и которому потомки Адама научили Аристотеля» (с. 43). Опираясь на Бэкона, Ди пытался расшифровать Монаду — универсальный символ, который, по его мнению, он получил от бога путём